Милиан опомнился услышав этот крик и ему стало тошно, когда он понял, что может быть этому крику причиной… Он вскочил и побежал туда…
…Ирин тогда еще оглянулся на полпути и, увидев, что никто не придал значения его уходу, подошел к Охотнику с такой улыбкой на лице, которая не предвещала ничего хорошего. Парень сумел превозмочь боль, потянулся к мечу, но Фатум с невозмутимым видом вогнал стрелу прямо ему в запястье, пригвоздив руку к земле. Тот не закричал, лишь глухо взвыл от боли.
— Подлая, двуличная тварь! — с ненавистью бросил Ирин. — Ты хуже любого морока, хоть и зовешься человеком… — маленький хмырь плюнул Охотнику в лицо. — И что же по-твоему нужно сделать с тем, кто предал воина, сохранившего ему жизнь? — вкрадчиво произнес он, глядя, как лезвие острого, точно бритва, ножа, блестит на солнце.
— Не… не надо… — взмолился Охотник и в отчаянье попытался ухватиться за соломинку: — Я… я же беспомощен… Разве ты, Сохраняющий Жизнь, убьешь беспомощного врага?..
— Коне-е-ечно! — рассмеялся Ирин, словно услышал глупую шутку. — Да не просто убью. Ты у меня таким красавчиком уйдешь в мир иной!..
— Нет… пожалуйста, нет… ааааааааааа!!!
Крики подгоняли Милиана сильнее всякого ветра в спину. Но все равно ему казалось, что он бежит слишком медленно.
— Ирин! Не надо! Прекрати это!!! — закричал он на бегу, стремясь хотя бы голос послать впереди себя.
Ирин услышал. Обернулся. Нож в последний раз блеснул в солнечном свете. Затем хмырь вытер его об одежду Охотника и неспешно отправился обратно к месту битвы. По пути он сурово переглянулся с Милианом.
Тот невольно замедлил бег. К лежащему на земле телу он и вовсе подошел с опаской. Когда наконец решился взглянуть, к горлу подступила тошнота. Милиана вырвало бы, да только он с утра ничего не ел… Такое сделать с человеком… ей-богу, никто ни за какие грехи не заслуживал подобной пытки! Но самым страшным было то, что парень все еще оставался жив… Он часто дышал; то и дело из груди вырывался тихий, мучительный стон.
Охотник открыл глаза и посмотрел на Милиана. Сквозь туман боли и страха он видел лишь темный силуэт с кудрями, обрамленными золотым сиянием солнца, светившего за спиной мальчишки, и едва различал черты лица. Но это были приятные черты и они выражали страдание… сострадание…
— Убей… — хрипло произнесло жалкое существо, некогда бывшее красивым, самоуверенным парнем. — Убей… убей… — молил он нерешительного мальчишку и тянул к нему уродливую беспалую руку.
Слезы потекли по щекам Милиана… он уже простил этому несчастному все, даже смерть Оазиса… в конце, концов это хотя бы была честная битва.
В суровом молчании Ворон обнажил меч. Охотник закатил глаза и откинулся на спину, открыв грудь для удара. Вскоре все было кончено. Милиан стряхнул кровь с клинка и, повернувшись спиной к мертвому, решительно зашагал обратно.
Он нашел всех выживших собравшимися вокруг Пая и, почувствовав недоброе, тоже подошел посмотреть, что случилось…
Пай Приор лежал на спине, раскинув руки, и тяжело дышал. Он был сед — волосы так и блестели белизной горного снега, — и черен лицом: кожа сморщилась и казалась теперь измазанной сажей.
— Милиан… — Пай словно почувствовал, что пришел его друг. Он открыл глаза; белков было не видно, настолько густа была сеть вздувшихся алых сосудов.
— Пай… — горько сказал Милиан, сжав руку друга. — Что же ты с собой сделал?..
— Это Дрейн… — вздохнул юный маг и попытался улыбнуться. — Мой собственный Дрейн. На настоящий он похож не больше, чем мой Фиат-люкс — на настоящий Лихт… Настоящий Дрейн требует согласия донора. Мой же — нет… Хех… энергетический вампиризм чистой воды… Я забрал всю их магию себе. И они ничего не смогли сделать…
— Но почему… — начал было Милиан.
— Это передозировка магии, Мил, — пояснил Пай. — Когда магия копится сверх чаши медленно, она перерождается в амбассу — видимо, та занимает меньше места… А когда быстро — просто льет через край и уничтожает человека… Моя беда в том, что я амбасиат. Иначе все шесть чаш разместились бы в моей спокойно. Или, если б я знал хоть одно мощное заклинание, вроде щита, я бы выпустил лишнюю магию наружу… а так…
— Пай, не надо, прошу тебя… — у Ворона упало сердце. — Бала придумает что-нибудь…
Мараскаран только безнадежно вздохнул при этих словах.
— Нет, Мил, — все еще рассеянно улыбаясь, произнес Пай. — Меня скоро не станет. Смирись с этим. Еще несколько минут — и моя чаша не выдержит, тогда я умру. Я бы хотел, чтобы эти несколько минут ты побыл со мной…
…Джуэл лежал на траве; так он видел перед собой высокий купол ясного неба, синева которого выдавала приближающийся вечер, и заслоняющие это небо три лохматые головы: над раненым командиром склонились Ирин, Бала и Джармин. Милиан же остался с Паем, как тот просил…
Такой вот вышел военный совет…
— Что делать будем? — хмуро спросил Ирин. — Здесь оставаться… сам знаешь… Когда этих Серых хватятся, сюда нагрянет целая армия.
— Придется уходить, — сжав зубы, произнес Джуэл; рана очень мучила его. — Обратно… в Ничейную Землю…
— Там мы тоже пропадем, — покачал головой Бала. — Без Косты мы не пройдем эти места.
— Все равно надо идти… — повторил Хак. — Возможно, мы даже встретим его…
— Он умер… — раздался тонкий голосок…
Все трое удивленно посмотрели на Джармина… и отвели взгляд: было в его больших детских глазах что-то такое, чего никто не замечал раньше.
— Да откуда ты знаешь… — отмахнулся Ирин, злясь на себя за это неуместное замешательство.
— Я знаю, — непреклонно произнес мальчик.
…Последний клочок неба над головой Джуэла заслонила еще одна голова. Курчавые волосы, красные от слез глаза; дорожки, прочерченные слезами по щекам… Раз пришел Милиан, значит, Пай…
— Вспомни меня у леса Магров, — внимательно посмотрев на Милиана, произнес Джармин. — Посади диадемовое деревце в память обо мне…
— Откуда?.. — почти испуганно произнес Ворон. — Об этом Пай просил меня перед смертью. Ты не мог слышать…
— Я помню всех, кто ушел, — горячо сказал Джармин. — Все они в моем сердце.
— Как такое возможно? — с удивлением и восхищением прошептал Бала. — Это чудо!.. Неужели друзья даже после смерти не оставили нас… Скажи, — вновь погрустнел он, — как погиб Коста?
— Он победил веталов, хотя их было шестеро, и был серьезно ранен. Дрекавак добил его, раненого. Но даже тогда он боялся Косту, до самого последнего мига его жизни.
Не сговариваясь, героя почтили несколькими минутами молчания. Потом вновь заговорил Джармин:
— Я помню и умею все, что и они — Лайнувер, Коста, Оазис, Пай… Я проведу вас через Ничейную Землю.
— Тогда идем, — сказал Джуэл, поднимаясь. — Нечего нам ждать здесь…
— А как же наши мертвые? — робко возразил Бала.
— Придется оставить… — Джуэл скривился от боли, но на ноги все же встал. — Только мечи… нужно забрать.
Ирин коротко кивнул и шустро сбегал за оружием Оазиса и Пая. Конечно, следовало бы забрать и рюкзаки тоже, на случай, если в них окажутся личные вещи, которые могут выдать погибших владельцев. Но людей оставалось слишком мало. Хватило и того, что пришлось распределить между собой вещи Джуэла, который всегда нес самую тяжелую ношу.
Поредевший отряд выглядел печально. Слишком много смертей вот так, сразу. Что бы ни говорил Джармин, а они все же умерли, покинули этот мир до срока — и это тяжело было принять.
