– Будда спаси нас, – прошептал принц, а настоятель и монахи сделали знаки защиты от злых духов.

Стража бедного Брата Шана оказалась не так одинока, как он надеялся. Монах лежал на полу, среди кучи свитков, глядя в потолок остановившимся взглядом. Он был мертв, как и брат Косоглазый, а выпученные глаза и разинутый рот выражали ужас, невообразимый ужас.

Следующие несколько часов почти не сохранились в моей памяти. Настоятель послал группу испуганных монахов распросить еще более испуганных крестьян, а Мастер Ли в быстром темпе вскрывал покойника. В теле мог быть яд, рассасывающийся без следа за несколько часов, но оказалось, что Брат Шан абсолютно здоров и умер от сердечного приступа. Вернулись монахи и сообщили, что по меньшей мере восемь крестьян видели загадочных монахов в разноцветных одеждах, которые смеялись и танцевали под луной, и исчезли, как если бы их проглотила земля.

И еще одна новость – новая часть Дороги Принца оказалась уничтоженной.

Мастер Ли вытащил свои ножи из тела Брата Шана и сказал, что самое лучшее – поспать несколько следующих часов. Когда он разбудил меня, мне показалось, что прошло всего несколько минут. Мастер Ли вручил мне стакан крепкого чаю и мы отправились к Принцу Лиу Пао. Тот в одиночестве стоял на Дороге Принца и мы вместе осмотрели очередное невероятное место. В полосе шириной от пятидесяти до ста пятидесяти чи не осталось ничего живого. Опять смерть четко отгородилась от жизни. Роскошные цветы благоухали рядом с высохшими, в десяти чи от совершенно здорового, налитого соком дерева стоял голый ствол, без единого листа и без капли сока. Сначала я подумал о кладбище и о кошмарах, но что-то вокруг заставило меня содрогнуться и изобразить в воздухе символы, которые я увидел во сне. Мастер Ли и принц посмотрели на меня широко раскрытыми от удивления глазами, и я смешался.

– Сделай это опять, – приказал Мастер Ли.

Я повторил.

– Ли Као, быть может я сошел с ума? – спросил принц. – Я могу поклясться, что Десятый Бык изобразил несколько символов из старинного шрифта «Великая Печать», который не использовали по меньшей мере тысячу лет.

– Бык в состоянии совершить самое невероятное, – пробормотал Мастер Ли. – Вот сейчас он в состоянии изобразить старинные знаки для «Любви», «Силы», и «Неба», и я абсолютно точно знаю, что он не понимает ни единого иероглифа Великой Печати. Ну, мальчик, ты еще долго собираешься держать нас в ожидании?

Я побагровел. – Мне приснился сон, – робко сказал я. – Прямо перед тем, как вы меня разбудили. Что-то в этом напомнило мне о нем и об этих странных символах.

Мне снилось, что я сижу на траве рядом с деревней, похожей на мою. Кто-то привязал бамбуковый шест с черным флагом к зубчатой передаче водяного колеса, как делали в нашей деревне, потому что цепь могла соскочить.

Фермеры, работавшие в полях, постоянно поглядывали на флаг, который должен был подниматься и опускаться, и если видели, что он не движется, посылали мальчишку к Большому Вонгу, кузнецу, чтобы тот установил цепь на место. Когда флаг поднимался в высшую точку, он полностью раскрывался и какое-то мгновение развевался в воздухе, прежде чем начинал опускаться.

Перед водяным колесом играли дети. Одна маленькая девочка прыгала на месте. Ее длинные черные волосы взметались в воздух и развевались какое-то мгновение, потом падали обратно на плечи.

Перед детьми среди каких-то сорняков порхали бабочки. Одна, черная, резко устремлялась вниз, застывала на месте, усиленно махая крылышками, потом возвращалась назад.

Черный флаг, черные волосы и черная бабочка образовали почти прямую линию, указывавшую мне под ноги. Я посмотрел вниз и увидел маленький кусочек глины, окрашенный в оранжевый цвет. Моя рука протянулась и сомкнулась вокруг него, и что-то сказало мне продолжать наблюдать за ритмом: вверх, пауза, вниз… вверх, пауза, вниз…

Мои пальцы закололо. Кусочек глины, как живой, бился в том же ритме, сердце наполнилась болью, глаза слезами. Я не слышал чудесный звук, но чувствовал пульс кусочка глины, и внезапно я очутился в моем старом классе в монастыре, группа мальчишек глядела на меня, выпучив в глаза, и я отчаянно пытался объяснить им что-то важное.

– Вы понимаете? – сказал я. – Жизненная сила оранжевого кусочка глины похожа на флаг, бабочку и волосы маленькой девочки. Вверх, пауза, вниз; вверх, пауза, вниз. Важно не забывать о паузе. Вы понимаете меня?

Мальчики серьезно смотрели на меня.

– Это пауза! – прокричал я. – Это не удар сердца человека, и вы никогда не услышите чудесный звук, который он делает, пока не поймете паузу!

Старик-настоятель зашаркал ко мне. Когда он подошел ближе, он оказался не настоятелем. Мастер Ли схватил меня за плечи, встряхнул и яростно прокричал: «Десятый Бык, ты не должен учить банан становиться черным!»

Потом я проснулся.

– Господин, – сказал я. – Это все, что я могу рассказать о своем сне. Что-то вокруг напомнило мне о нем, и о символах, которые я видел. Вот высокое мертвое дерево, потом пустота, потом низкое мертвое дерево, опять пустота, потом кусты…

Я пожал плечами и опять нарисовал символы в воздухе. – Итак, ты рисуешь старинные сокращенные иероглифы для любви, силы и Неба, – задумчиво сказал Мастер Ли. – А ты совершенно уверен, что круглый кусочек глины был оранжевым?

– Да, господин, – ответил я.

Он потер нос и задумчиво пожевал кончик своей запущенной бороды. – Надо будет как следует подумать об этом, когда у нас будет время, – сказал он. – Символы что-то обозначают, что-то очень важное, но это приведет нас в болото, от которого я хотел бы держаться подальше.

Мастер Ли отправился смотреть на следы загадочных монахов-клоунов, я начал собирать образцы растений и почвы, и тут ударили барабаны. Сделанные из шкуры овец, сотни барабанов медленно и методично били по всей Долине Скорби. Принц, высоко подняв брови, взглянул на Мастера Ли, но тот кивнул в мою сторону. – Когда речь идет о крестьянах, надо спрашивать знатока, – сказал он.

Я опять покраснел. – Ваша Высочество, они собираются шантажировать вас.

– Э?

– Может быть шантаж не самое подходящее слово, но я не нашел более подходящего, – сказал я. – Они собираются начать рабочую песню. Она старше, чем время, и используется крестьянами, когда они хотят, чтобы правитель долины что-то сделал для них.

– Какой правитель какой долины? – зло сказал принц.

Мастер Ли пришел ко мне на помощь. – Крестьяне думают, что за всем этим стоит ваш предок, и, насколько это их касается, вы – правитель долины, нравится это вам или нет. Староста уже приготовился в деталях воспеть обязанности крестьян по отношению к правителю, а это влечет обязанности правителя по отношению к крестьянам. Бык, сколько куплетов?

– Больше четырехсот, – ответил я. – Когда они дойдут до конца, начнут все сначала, и, если понадобится, будут петь год, и два, и три.

Я не стал добавлять, что на их месте сделал бы то же самое. Конфуций так высоко ценил песню шантажа, что поместил ее в Книгу Од, и она на самом деле действует, особенно когда барабаны бьют бум, бум, бум.