Где-то далеко впереди мерцал неяркий огонек. Шаманка шла к нему, я за ней, и вскоре мы оказались в пещере, пол которой устилал толстый ковер из мха, а через дыры в высоком потолке лился солнечный свет. Дочка кукольника улыбнулась мне и подняла руки к губам. Она дунула через два зубца крошечной вилки, исцеляющая сила инь заполнила комнату, туман, капли дождя, радуга, и Юй Лань бросилась мне в объятья.

– Очень странное сладострастие, – весело усмехаясь сказал Мастер Ли, растягивая звуки в слове «сладострастие». – Мы подчеркиваем тот факт, что любовь – дело женщин, используя одну из метафор инь «облако и дождь», то есть туман и радуга из твоего сна, но потом ты просыпаешься – и моешься – и каждый раз краснеешь как помидор, когда Юй Лань проходит мимо. При этом твой язык завязывается на двойной узел, а из ушей идет пар.

– Господин, я ничего не могу с собой поделать, – сказал я. – Я знаю, что это смешно, но что я могу делать?

– А как насчет того, что ты подпрыгиваешь, как испуганный кролик, каждый раз, когда ее отец смотрит на тебя?

– Попробуйте влезть в мою шкуру! – не выдержал я.

– Как я могу? Я не играл в игру «облако и дождь» с того времени, когда мне исполнилось девяносто.

Мудрец отправился навестить кувшинки с вином, насвистывая «В юности искал я красавицы кровать, Но теперь милее мне с костями спать», я взбил охапку тростника, которую использовал как матрас, и опять улегся.

Вскоре мы добрались до Пекина, ужасная засуха и не думала проходить. Город плавился от жары и задыхался от едкой красной пыли, прославившей его, к тому же дул печально знаменитый Желтый Ветер и по небу неслись облака тонкого желтого песка, принесенного из Монгольской пустыни.

Обычно песчаные бури налетают на Пекин в четвертую луну, но когда фургон Янь Ши вкатился в ворота вечером второго дня пятой луны, его колеса оставляли борозды на твердом желтом одеяле, и ветер шипел, как разъяренный кот, раздувая парусиновый верх.

Мастер Ли договорился с Янь Ши встретиться завтра на острове Гортензий, и кукольник с дочкой отправились к себе домой. Я нанял паланкин и вместе с мудрецом отправился к дому Небесного Мастера, и мы прибыли как раз тогда, когда загремели барабаны, объявляя о закрытии ворот Запретного Города, который в свете заката сверкал как драгоценная корона. Нас пропустили, но у двери святого нам преградила путь старая служанка, с незапамятных времен служившая у Небесного Мастера.

– Он не слишком хорошо себя чувствует, – сказала она с озабоченным усталым лицом. – Он очень энергичен, но что-то не так, и я должна попросить вас вернуться завтра. Обычно после сна он чувствует себя лучше.

Дверь в дом была приоткрыта, и я слышал, как внутри Небесный Мастер о чем-то говорит – или скорее поет – используя древние слова, как будто священник читает проповедь. Хотя я очень мало знал о нем, но с нами он говорил совсем не так, это не его стиль.

– Если он опять восчувствует себя плохо, – звучно произнес он, – помажь его чистейшим жиром из ноги парда снежного. Предложи ему питие из скорлупы яиц дроздов певчих, смешанного с соком яблок сладких и добавь три щепоти рога единорога толченого. Поставь ему пиявок многоцветных, но ежели и это без помощи окажется, помни, что никакое творение не бессмертно и ты тоже должна умереть.

Дверь открылась. Я бросил быстрый взгляд на святого, стоявшего рядом со столом: глаза закрыты, руки сложены, как для молитвы, а потом дверь закрылась за молодой девушкой-служанкой, державшей в руках шелковую подушку, на которой лежала маленькая собака.

Собака явно чувствовала себя плохо, дышала с трудом, и девушка была настолько взволнована, что даже не заметила нас. У нее было простое честное лицо, и я мог бы поклясться, что она сама вышила узор на своих тапочках: розовый бурундук прыгает через желтые цветы.

– И часто твой хозяин… ведет себя подобным образом? – спросил Мастер Ли у старой служанки.

– Нет, достопочтенный господин. Бывает, очень редко, но достаточно ему выспаться, и он опять становится самим собой.

– Хорошо, мы придем завтра, – сказал Мастер Ли, повернулся, и мы пошли обратно.

Мы возвращались обратно – все равно, что плыли в паланкине по фантастическому пыльному морю – на закате каждая пылинка сверкала своим светом, и постепенно лицо Мастера Ли из огненно-красного стало багровым, просто красным и, наконец, слегка красноватым, но глубокие черные морщины никак не уходили.

– Я боюсь за моего дорого старого учителя, – признался он. – Не забывай, что ему удалось каким-то образом обмануть мандарина, владельца клетки, и устроить словесную порку остальным. А эти ребята исключительно опасны. Теперь, когда его сознание куда-то улетело, на нас могут обрушиться самые разные неприятности, и нам надо как можно скорее засадить негодяев за решетку.

– Но, господин, разве у нас еще недостаточно фактов? – удивился я. – Мы с самого начала знали о пещере, а теперь вы знаете и то, как они подделывают чай Дань.

– А еще я знаю, что во главе стоит Кот Ли, и у этого человека достаточно власти, чтобы пещера под Угольным Холмом исчезла в течении дня, – мрачно ответил Мастер Ли. – Я уже не говорю о том, что он может растянуть расследование минимум на пол года, и за это время все свидетели против него, включая нас, умрут от неизвестной болезни. Нет, наш следующий шаг – вычислить всех мандаринов, участвующих в заговоре, найти слабое звено и заставить его дать показания против остальных.

Он взмахнул руками и уставился на звезды.

– Но, черт подери, все эти плутни мандаринов совершенно не важны, – расстроенным голосом сказал он. – Клетки – вот что важно, и демоны, связанные с ними, и этот взломщик, который может быть, а может и не быть кавалером, ставшим Завистником. Эх, если бы Небесный Мастер пришел в себя! Он – самый великий знаток богов и демонов за последние три тысячи лет, и единственный, кто может найти смысл во всей этой неразберихе.

Когда мы оказались на перекрестке Глазной Улицы и Мушиного Переулка, там, где начинается Мост на Небеса, Мастер Ли внезапно высунулся из паланкина и приказал носильщикам нести нас к Одноглазому Вонгу. Там он нанял несколько типов со скользкими глазами и приказал им узнать, где находиться мандарин Хэ Чан-Юй, тот самый, чье лицо появилось в клетке перед Небесным Мастером, и через два часа мы узнали, что мандарин уехал в императорский дворец в Чаньане, и уже несколько дней его никто не видел. Поужинав, мы вернулись в нашу хижину в переулке, и на этот раз Бабушка Минь не приветствовала нас криками о большой обезьяне. Мы оба улеглись спать и спали без задних ног, но я предпочел бы увидеть во сне Юй Лань.

Пятнадцатая глава

На третий день пятой луны, сразу после восхода, когда Желтый Ветер на какое-то время стих, небо прояснилось, пальчики солнечного света дотянулись до воды Северного Озера и переползли через корму нашей лодки, на которой мы плыли к острову Гортензий, и я с удивлением увидел, что первые горячие волны уже струятся прозрачными ящерицами на вершине мрачного утеса, дома Юй. Сегодня будет очередной жаркий день, но, привязывая лодку, я немного приободрился. Янь Ши уже был на месте, а вместе с ним и груда факелов, как и просил Мастер Ли.

– Мне кажется, что мы тебя немного обманули, – весело сказал Мастер Ли кукольнику. – Пока Бык и я наслаждались представлением во дворце великого хранителя и даже немного поучаствовали в нем, тебе пришлось самому работать на сцене. Но ничего, если нам повезет, сегодня мы вместе кое-что сделаем.

– Как трогательно, – сказал Янь Ши, то ли всерьез, то ли слегка усмехаясь.

– Я должен был подумать об этом намного раньше, – с сожалением сказал Мастер Ли, – Мне надо составить список всех мандаринов, а также и других выдающихся людей, замешанных в историю с чаем. Кроме того мне нужна любая информация о странных клетках, тех самых, о которых Бык и я рассказывали тебе. Быть может ключом является человек, который скорее всего нашел клетки, покойный Ма Туань Линь.