Принц указал на свою грудь. – У меня? Моя семья не претендует на эту долину с ужасных дней феодализма, которые так любят Нео-Конфуцианцы. Все что мы можем делать – разоряться, поддерживая Дорогу Принца, и еще кое-что в таком же духе.

Мастер Ли с недоумением посмотрел на него. – Я спрашиваю себя, как на все это смотрят крестьяне, – сказал он. – Ваша семья управляет долиной почти пять столетий, и когда речь идет о благосостоянии долины, они обращаются скорее к вам, чем к императору. И не просто обращаются за помощью, они требуют ее. Не слишком честно, учитывая то, что вы не получаете ни цяня[30] за аренду земли, ни часть урожая, но это то, что есть.

Принц Лиу Пао задумчиво поглядел на него. Потом перевел взгляд на мои мозолистые руки, большое грубое тело и простодушное лицо – все во мне выдавало обычного крестьянина.

– Десятый Бык?

Я даже вспыхнул от смущения. – Мастер Ли прав, Ваша Светлость, – сказал я. – Ничто не убедит их, что благосостояние Долины Скорби не лежит на семействе Лиу, и, по правде говоря, это вроде Дороги Принца. Крестьянам это не по карману.

Принц засмеялся и встал.

– Похоже у меня нет выбора, придется соблюдать формальности, – сказал он. – А сейчас, как я понимаю, мы должны проверить, что мой чудовищный предок благополучно почивает в гробу, и знаменитый Мастер Ли это засвидетельствует.

– Да, – ответил Мастер Ли.

Принц взял ключ от склепа, вывел нас наружу, за ворота, и по извилистой тропинке привел к отвесному склону утеса. Когда мы подошли ближе, я заметил железную дверь, вделанную в камень и всю заросшую сорняками и чертополохом. Сама дверь была очень древней, но замок был новый и пальцы принца затрепетали, когда он вставлял ключ.

– Ночной кошмар детства, – сказал он, усмехаясь. – Видите ли, наследники Смеющегося Принца решили сохранить знаменитый грот точно таким, каким нашли его, и поместили внутрь семейные таблички. Каждый следующий принц должен молиться и приносить жертвы предкам внутри монумента злоупотребления властью. Из-за такого воспитания нам трудно даже оторвать крылья бабочке.

Я ожидал полную темноту, но в камне оказались бойницы, через которые лился зеленовато-желтый свет. Я решил, что знаменитый Медицинский Исследовательский Центр должен быть частью воспитания любого императора. Такое трудно забыть.

Длинный ряд железных столов шел вдоль одной из стен. На них лежали основные инструменты для научных исследований: тиски для больших пальцев, железные прутья, клещи для отрывания мужских тестикулов и разнообразные приборы для разрезания и долбления. В центре помещения все еще стояли древние столы для операций, под ними остались каменные канавки для удаления крови. Вдоль другой стены стояли мрачно выглядевшие машины непонятного назначения, а у третьей стены находилось нечто, что я понял: железные клетки, в которых держали крестьян. Отсюда крестьяне хорошо видели то, что происходило с их семьями. Но самая худшая вещь стояла у задней стены.

Это был естественный гладкий камень, похожий на огромную плиту из сланца и покрытый самыми различными записями, быть может результатами экспериментов, нарисованными с изумительной точностью. Загадочные математические формулы и примечания к ним, написанные древними иероглифами, и даже Мастеру Ли пришлось поломать голову, когда он переводил их для меня.

– Настоящий путь камня… Ложный путь камня… здесь самый сильный камень… Общая неудача камня… Три пути каменных веток… Камень не отвечает…

Это совсем не имело смысла, как и множество стрелок, указывавших на различные мрачные особенности экспериментов.

– Что он имел в виду, когда когда писал все эти заметки на камне и о камне? – спросил Мастер Ли.

– Никто не знает, но, похоже, им владела навязчивая, всепоглощающая мысль, – ответил принц

Он взял факел, висевший на стене, зажег его и повел нас в затененный угол. Там я увидел семейные таблички, и содрогнулся, представив себе маленьких мальчиков, которых приводили сюда молиться, и заставляли слушать мрачные истории о семейном проклятии. Таблички висели перед древним пустым алтарем. На стене над ним были высечены слова, и Мастер Ли перевел их для меня.

Принц улыбнулся моему изумлению. – Я согласен, – сказал он. – Это напоминает самые туманные высказывания Даосизма, которые куда-то ведут по исчезающему пути, и мало чем отличается от полной чепухи.

Мастер Ли почесал голову. – Лао-цзы? – предположил он. – Его третий шаг к Небесам требовал умения услышать как растет камень внутри утеса, но он не взбирался к Воротам Великой Пустоты на криках жертв. – Он подмигнул мне. – Он ехал на осле.

В тенях алькова была одна, более темная, которая превратилась в узкий туннель, когда принц приблизился к ней с факелом в руке. В конце туннеля находилась еще одна железная дверь, но на ней не было ни замка, ни ручки. На стене висела большая бронзовая табличка, на которой была выгравирована карта Долины Скорби, а рядом с ней железный молоток на железной цепочке. Принц невесело улыбнулся.

– Ужасное чувство юмора, – кисло пробормотал он.

Принц поднял молоток и ударил по табличке, железная дверь молча распахнулась. Мы вошли в круглую комнату, на удивление пустую. Не было ничего из тошнотворного богатства, которое обычно отличает могилы тиранов. Только два каменных гроба, два бокала для жертвоприношений и маленький алтарь со свечами из ладана. Мастер Ли был поражен не меньше меня, а принц пожал плечами и раскинул руки, как если бы хотел сказать: сдаюсь.

– Мой предок – загадка от начала до конца, – сказал он. – Он собрал огромное богатство, но не потратил ни катти или ляна[31] серебра на место своего последнего покоя. Что он сделал с деньгами? Во всяком случае не передал никому из своей семьи, и нет никаких свидетельств, что их забрал его брат-император. Несколько столетий после смерти Смеющегося Принца наша семья чуть ли все время охотилась на людей, которые рыли ямы по всей долине, и до сих пор жулики делают состояние на продаже поддельных карт с местами захоронений сокровищ. Саркофаг слева – остатки его главной жены, а мой предок спит в правом.

Мастер Ли кивнул мне. Я вышел вперед и проверил каменную крышку. Она весила по меньшей мере двадцать даней,[32] но покоилась на гладких пазах, я уперся посильнее и надавил. Я почти сломал спину, прежде чем заставил ее двинуться, но потом она заскользила с болезненным скрипом камня о камень. Внутри оказалась мумия, завернутая в просмоленный холст. Часть повязок сползла, и обнажился кусок выбеленного черепа. Пустая глазница пристально смотрела на нас, и, откровенно признаюсь, я облегченно вздохнул, когда увидел, что в таком виде Смеющийся Принц точно не сможет смеяться и плясать при свете луны.

Мастер Ли наклонился над гробом и потом выпрямился, держа в руке маленький эмалированный ящик, похожий на коробочки для пилюль. Внутри ящичка не было ничего, кроме горстки серой пыли, но когда он почистил крышку, мы увидели изображение жабы, сидевшей на лиловой подушечке.

– Я слышал, что Смеющийся Принц был уверен, что вылечится от горячки, и это может объяснить, почему ему это не удалось, – задумчиво сказал Мастер Ли. – Уже в его время было известно, что похожие на слезы выделения некоторых жаб стимулируют работу сердца, и более эффективны, чем напиток из наперстянки, и Жабий Эликсир обычно прописывают для лечения нескольких тяжелых сердечных заболеваний. Как всегда любое увеличение дозы смертельно, и ящичек могли поместить в гроб для того, чтобы подчеркнуть, что он умер естественной смертью. А может быть наоборот, это знак, что император действительно послал ему желтый шарф, и Лиу Шень впрыгнул в подземный мир на спине жабы. Но сейчас все это не имеет никакого значения.