Ли Као повернулся и посмотрел на меня.

– Этот счастливый энергичный малый, преступный гений – Скряга Шэнь? – недоверчиво произнес он. – Бык, нам явлено чудо!

Он снова повернулся к нашему новому спутнику и поклонился.

– Мы должны обменяться приветствиями. Имя моего рода Ли, мое собственное Као, и в моем характере есть легкий изъян. Это мой достопочтенный спутник, Десятый Бык. Нам нужно сделать нечто крайне важное, поэтому мы должны сбежать с этой башни как можно скорее и почтем за честь, если вы составите нам компанию.

Скряга Шэнь принялся утирать слезы с глаз.

– Прошло сорок лет с тех пор, как кто-то хотел составить мне компанию хоть куда-нибудь. К несчастью, с этой башни нельзя сбежать.

– Что-нибудь подвернется, – уверил его мастер Ли.

Он оказался прав, но подвернувшемуся удивился так же, как и я. У ворот поднялся какой-то шум, и во двор ворвалась толпа с требованиями видеть управителя. Тот вышел вместе с нашим любителем дикобразов. Народ расступился, и пред начальственным оком предстали разъяренный крестьянин, корова и два типа крайне сомнительной наружности, которых я сразу же узнал. Бормотание голосов донеслось и до нас, из него стало ясно следующее.

Крестьянин услышал какой-то шум на пастбище. Он помчался выяснять в чем дело и увидел, как некий лысый господин стоит на коленях перед одной из лучших коров в стаде, любовно обняв её за ноги. Рядом с ним горько рыдал толстяк с маленькой урной праха в руках. Какое-то время он предавался истерике, опершись на плечо подошедшего крестьянина, после чего рассказал следующую историю.

Любимая мать лысого недавно упокоилась с миром и завещала себя кремировать, что достаточно необычно. Сын выполнил её просьбу. Однажды ночью её призрак явился к нему во сне и выразил желание похоронить свой прах среди архатов Лунмэня. Лысый господин и его верный друг взяли останки и отправились в богоугодное паломничество, но по пути выяснилось, что у призрака несколько иные планы. Дорога в священные пещеры проходила рядом с пастбищем крестьянина, где их ждала корова. Лысый туг же узнал эти мягкие карие глаза.

– Мама! – завопил он. – Моя возлюбленная матушка переродилась в корову!

Эта история была столь трогательна, что и крестьянин не смог удержаться от рыданий. Из глаз коровы бежали слезы радости, когда она любовно лизала череп лысого, а тот всхлипывал, целуя волосатые ноги животного:

– Мама! Какое счастье видеть тебя снова!

И какой у крестьянина был выбор? Когда корова исчезла на горизонте вместе с двумя почтенными господами, обнимающими её за шею, на душе у него стало тепло от осознания праведности своего поступка. Он был всего лишь простым крестьянином и очень удивился, когда выяснил, что коровы всегда плачут, если лижут соль.

Мошенники ушли недалеко и их удалось поймать и привести к управителю.

– Это значит, лысый специально посыпал себе соль на голову! – вопил крестьянин.

– Как ты смеешь обвинять нас в мошенничестве? – кричал Ростовщик Фань.

– Мы тебя засудим! – верещал Грязнуля Ма.

Когда жертва обмана начал расследование, то к нему быстро присоединились соседи, также пострадавшие от хитрости Ма и Фаня, и теперь вся эта толпа хотела, чтобы управитель повесил мошенников на самом высоком дереве.

– Это все ложь! – разорялся Ростовщик Фань.

– Мы требуем компенсации за клевету! – выл Грязнуля Ма.

– Бык, ты хорошо знаешь этих субъектов. Что они сейчас будут делать? – осведомился мастер Ли.

– Продолжат защищаться, – твердо ответил я. – Не знаю как, но выкрутятся.

– Прекрасно, друзья мои, давайте выбираться отсюда.

Шест наверху башни украшало огромное шелковое знамя с княжеской эмблемой тигра. Солдаты слишком заинтересовались столкновением Ма и Фаня с разъяренной толпой, поэтому не заметили, как я срезал флаг и стянул его вниз. Из остатков старой бамбуковой голубятни мы сделали корзину, на которой можно было стоять, а к ней привязали шнуром с шеста полотнище.

– Принцип тот же, что и с падающим листом, который медленно парит в небе: теплый воздух, идущий от земли, почти уравновешивает силу, притягивающую его вниз, – объяснил мастер Ли. – Флаг достаточно большой, думаю, он нас выдержит, хотя я был бы гораздо счастливее, будь эта башня чжаней на десять повыше.

А внизу дела разворачивались своим чередом. Рядом с башней кружили пчелы, слетевшиеся на наш мед, и Грязнуля Ма с удивлением заметил липкий след, ведущий к окну. Он украдкой обмакнул пальцы в сладкую массу. Наш знакомый любитель дикобразов притащил с собой тарелку конфет и машинально забрасывал их в разинутый рот, слушая толпу, извергающую одно обвинение за другим. Грязнуля Ма умело покрыл останки в похоронной урне медом и подсунул сосуд прямо под руку купца, а тот, ничего не заметив, продолжил лакомиться сладостями.

– Чудовище! – в ужасе завопил Ма. – Фань, посмотри, что делают эти изверги! Сначала они пытаются украсть инкарнацию твоей возлюбленной матери, а теперь пожирают её прах!

– Каннибалы! – закричал Ростовщик Фань, распахнул рот торговца, чуть ли не с головой влез в черную дыру и завыл: – Мама, поговори со мной!!!!

Сумятица усилилась, солдаты во дворе начали стягиваться поближе к орущему сборищу, а мы подтащили флаг и корзину к краю крыши и залезли внутрь. Я схватился за шнуры.

– Я решил попросить Янь-вана позволить мне переродиться трехпалым ленивцем, Бык хочет стать облаком. А у тебя есть какие-то предпочтения? – спросил Ли Као Скрягу Шэня.

– В следующей жизни хочу стать деревом, – сразу ответил Шэнь. – В этой жизни я не сделал ничего, только отказывал должникам в праве выкупа закладной, потому в следующей жизни хочу, чтобы в моей тени совершенно бесплатно отдыхали уставшие путники, в ветвях вили гнезда птицы, а голодные и жаждущие срывали с меня фрукты. Когда же я стану дряхлым и бесполезным, то лесорубы получат много даровых дров. Крестьяне дают имена любимым деревьям, и заветная мечта Скряги Шэня, чтобы его дерево назвали воплощением щедрости.

– Я буду висеть на твоих ветвях, – сказал мастер Ли.

– А я буду парить над тобой и дарить влагу твоим корням, – добавил я.

– Я так тронут, – расчувствовался Скряга Шэнь.

– Прощай, дерево.

– Прощай, ленивец.

– Прощай, облако.

Я оттолкнулся, и мы полетели вниз к булыжникам, как три жука, вцепившиеся в валун. Я уже предал душу Небесам, но флаг широко развернулся, и на полпути к земле мы взмыли вверх так неожиданно, что у меня чуть не вырвало руки из суставов.

– Нам надо где-нибудь остановиться и собрать жемчужин для Облака Лотоса, – поделился планами Скряга Шэнь.

– И нефрита, – согласился я.

– Это немыслимо, – вздохнул мастер Ли.

Ветер затрепетал в нашем флаге, и мы лениво полетели над верхушками деревьев к зеленой долине, где в отдалении мерцала река. Башня стремительно сокращалась в размерах. Наконец, мы мягко приземлились и в первой же попавшейся деревне купили маленькую лодку и большое количество вина.

Как и все его предшественники, князь Цинь во время похода по сбору налогов проезжал через Соляную Пустыню. После спокойного путешествия вниз по реке в течение шести дней Ли Као нашел береговой знак, который искал. От берега к низкому холму бежала еле заметная тропа. Лодка была достаточно легкой, поэтому я смог нести её на себе, пока мы снова не достигли воды. Это оказался маленький быстрый поток, который по мере нашего плавания становился все мельче и уже. Воздух стал раскаленным, пот катился с нас градом, на четвертый день мы доплыли до места, где река просто исчезла, растворившись в трещинах изъязвленной солнцем земли. Ослепляющее белое сияние простиралось до самого горизонта. Лодка заскребла дно, мы выбрались на берег, и Ли Као указал пальцем в сверкающую даль.

– Соляная Пустыня, – сказал он. – Крестьяне клянутся, что когда князь Цинь достигает этого места, его армия исчезает на несколько дней.

Он принялся искать следующие ориентир и указал на слабую линию, едва заметную на белой поверхности соли.