Любой, кто видел на ярмарках канатоходцев, знает, что они держат равновесие при помощи длинных шестов, и, чтобы добиться идеального баланса, крестьяне проводят множество времени, подвешивая тяжести на концах шестов. Я знал, что это скорее долго, чем трудно, и не паниковал. Кроме того мой зонтик был намного лучше тех, которыми пользуются канатоходцы.
Я поставил левую ногу в сандалии на веревку и медленно пошел, время от времени используя зонтик для дополнительного баланса. Веревка дрожала, но, поскольку я не боялся, мне это не мешало. Очень быстро я приноровился к дрожи и почувствовал себя совершенно уверенно. Без малейших затруднений я достиг центра пропасти. И тут из черной глубины донесся ужасный звук, и я понял, что там нас поджидает кто-то намного худший чем все то, что мы видели в Аду.
– Будда! Лунный Мальчик, что это было? – спросил Мастер Ли из своего ведра.
Звук раздался опять, еще более громкий и еще более ужасный, и я почувствовал, как волоски на задней стороне моей шеи затвердели, оттягивая кожу на лице, а зубы невольно оскалились в широкой безрадостной усмешке.
– Злобный министр! – в ужасе воскликнул Лунный Мальчик. – Цинь Куай, это его губы вопят, видя падающего грешника!
Я едва не упал с веревки. Цинь Куай был тем самым первым министром, который приказал убить великого генерала Юэ Фей,[63] и в наказание получил тело, которое отражало его подлую душу. Огромные слизистые губы, и больше нечего! Из них торчали маленькие острые зубы, которыми министр жевал и жевал, поглощая плоть грешников, начиная с глаз. Отвратительный звук, долетевший до нас, раскачивал веревку туда и сюда, как будто порыв сильного ветра пытался сбросить мост в пропасть.
Пот заливал все мое лицо, я почти ничего не видел. Я смахнул его и попытался сосредоточиться на веревке под ногами, но мысленно видел только одно: жирные слюнявые губы, поднимающиеся из глубины. В какой-то момент я чуть не упал. Единственное, что пришло мне в голову – наклониться чуть-чуть вперед и побежать. Пока меня спасал государственный зонтик, он набрал воздух и тянул вверх, но мне надо было держать плечи прямо, чтобы ведра не раскачивались, и я не сколько бежал, сколько шел вперед, быстрыми короткими шагами. Но веревка продолжала раскачиваться, и рано или поздно я должен был ошибиться.
Я понял, что этот момент настал, когда правая нога не нашла под собой веревки. Я отклонился влево, чтобы не упасть, и потерял равновесие. Чмокающий слюнявый звук снизу помог мне чудом удержаться на левой ноге и прыгнуть вперед. Руки вытянулись так далеко, как только могли, и, уже падая, я ухитрился ухватиться за дальний край Расселины Инь-Янь. Я повис, отчаянно болтая в воздухе ногами и пытаясь найти хоть что-нибудь, на что можно поставить ногу, и моя правая нога ударилась о торчащий камень. Через полминуты я перевалился через край пропасти, Мастер Ли и Лунный Мальчик вывалились из ведер на серую траву и мы все вместе поползли вперед, пока ужасные звуки губ Цинь Куая не растаяли вдали.
– Бык, я спрашиваю себя, когда дела будет более захватывающими, – сказал Лунный Мальчик, наклонился и его вырвало.
Вокруг нас простирался Шестой Ад, в котором наказывались те, кто совершил святотатство. При виде их мучений содержимое моего желудка устремилось наружу и мне пришлось как следует напрячься, чтобы удержать его внутри. Остальным приходилось не легче, но в конце концов мы сумели встать на ноги и я подобрал государственный зонтик, лежавший передо мной. Мы набрали в грудь побольше воздуха и опять отправились в путь, одетые в броню из Нео-Конфуцианского высокомерия и превосходства над окружающими. Мастер Ли не ввязывался ни в какие ссоры, и мы благополучно достигли границы. Седьмой ад предназначался для грабителей могил и тех, кто продает или ест человеческую плоть, Восьмой – для забывших сыновний или дочерний долг, и я не собираюсь описывать ужасы, которые я в них увидел. (Однако, я очень советую постараться не попадать в Восьмой Ад, во всяком случае до тех пор, пока Нео-Конфуцианцы находятся у власти.) Но было ясно, что границу Девятого Ада пройти без приключений не удастся. Единственный путь в Десятый и к Великому Колесу – пройти через Дворец Девятого Короля Яма, и Мастер Ли глубоко задумался, когда мы подошли к стене, к которой протянулись длинные ряды грешников, плачущих серыми слезами.
– Гу–гу–гу.
– Бык, ты слышишь?
– Гу–гу–гу.
– Да, господин.
– Гу–гу–гу.
– Великий Будда! Да тут вся компания из Глаза Спокойствия, – воскликнул Мастер Ли.
Да, так они и было, и он пошел вдоль ряда, вглядываясь в лица.
– Привет, Ксянг!
– И вам привет, Ли Као. Что вы здесь делаете? – мрачно спросил гад, похожий на жабу.
– Я как раз хотел задать вам тот же самый вопрос, – ответил Мастер Ли.
Гад махнул кулаком в направлении Пекина. – Проклятые продавцы! – просипел он. – Као, из-за этих жадных бастардов почтенные господа в поисках спасения души уморили свое тело, вместе с червяками, потому что проклятые негодяи начали продавать сыр.
Я вздрогнул. Как и большинство китайцев, я нахожу вкус сыра совершенно отвратительным, и легко могу представить себе что, тот, кто его съест, умрет на месте.
– Вас всех убил сыр? – недоверчиво спросил Мастер Ли.
– Не прямо, – сказал гад. – Конкурирующие продавцы начали продавать сырых морских слизней.
Мастер Ли пожал плечами. – Я предпочитаю их перемолотыми и сваренными на пару вместе с угрями, но в любом случае они не могут сделать ничего плохого, разве что вызовут рвоту, если зашевелятся в твоем желудке.
– Видите ли, Ли Као, продавцы поймали их в заливе, в который мальчишки выливают ночные горшки.
– Но вы же не ели их! – в ужасе воскликнул Мастер Ли.
– Это-то мы пережили, но потом продавцы набили этих морских слизней сыром.
Мастер Ли побледнел, а мы с Лунным Мальчиком позеленели.
– Я хорошо помню это, – проворчал гад. – Был двойной час петуха третьего дня восьмой луны, когда этот одержимый смертью продавец пришел к нам, собираясь продать все товары одновременно, набил сыр червяками, а потом начинил сыром морских слизней.
– Нефритовый Император, спаси нас, – сказал Мастер Ли. – Я подозреваю, что дальше вы помните только то, как выбирались из базилики Бога Стен и Рвов.
– И бог был в ярости, – выдохнул гад. – В Регистре Жизни и Смерти ничего не сказано о комбинации червяков, сыра и морских слизней, и поскольку мы преждевременно стряхнули со своих ног красную пыль земли, он отправил нас всех в Девятый Ад.
– Гу–гу–гу, – пели старикашки, надеясь что Небо, быть может, вспомнит, как они освобождали червяков из горшков.
– Но в этом есть и хорошая сторона, – успокаивающе сказал Мастер Ли. – Через три года вам всем будет разрешено вернуться в виде приведения, и вы сможете навещать продавцов столько, сколько захотите.
Гад побагровел. – Ли Као, вы не знаете этих продавцов! – воскликнул он. – Они засунут наши приведения в червяков, червяков в сыр, сыр в морских слизней, назовут все это Четыре Зловонных Аромата Страдающего Спокойствия и сделают на этом состояние!
Глаза Мастера Ли перешли на ворота впереди. Здешние демоны были самыми жестокими из всех, которые мы видели, а дьяволы – чиновниками высокого ранга, и даже с эмблемой и государственным зонтиком мы бы не ушли далеко. Боковые ворота вели в сад с серыми цветами, Мастер Ли наклонился и достал набор отмычек из фальшивой подметки левой сандалии.
– Ксянг, вы собираетесь сдаться так легко, без борьбы? Нет, клянусь всеми богами! – громко крикнул он. – С вами всеми поступили несправедливо, и я уверен, что Небеса услышат вашу жалобу, если вы вложите в нее все сердце. Где Его Святость? А, ты здесь! Давай, парень! Последнее усилие!
– Гу–гу–гу, – робко пели старикашки, но самый святой из них был сделан из более крепкого материала.
– Я молюсь Небесному Создателю Первого Источника, – проревел он. – Я молюсь Создателю Нефритового Рассвета и Золотой Двери. Я молюсь Королеве, Матери Ванг. Я молюсь Чанг-о и Хар. Я молюсь Матери Молний, Отцу Дождя, Повелителю Грома, Князю Ветра и Младенцу Облаков!
