Ансгар. Тише, тише. Представь, что я много о тебе думал. И отправился на рандеву с некоторой долей надежды. И, конечно, разочаровался…
Мария. Но я тебя не разочаровывала!
Ансгар (улыбаясь). Ты знаешь, я урод, я такой урод, что мне вовсе не трудно разобраться, интересуются ли мной или этой смехотворно крохотной властью в моих руках.
Мария. Ты не такой, ты не такой…
Ансгар. Уродливый? Или всесильный?
Мария. Ни то ни другое. Я больше не могу. Теперь я больше не могу.
Ансгар. Эй, девочка!.. Как тебя там, а?
Мария. Мария Штойбер.
Ансгар. Эй, Мария, не раскисать. Иди сюда. Не раскисать. Прикажешь мне тут играть дяденьку доктора? Давай просто поговорим.
Мария. Не нужно. Уже не нужно.
Ансгар. Мария Штойбер!
Мария. Хватит. Не наливай больше. Мне плохо.
Ансгар. Хорошо. Тогда я ухожу, Мария.
Мария. Мария… как красиво это звучит. Впервые, впервые в жизни я слышу мое имя!
Ансгар хлещет ее салфеткой по лицу. Мария в испуге вскакивает со стула.
Ансгар. Одно могу сказать: ты получишь эту работу. Получишь. Даже если станешь на голову. Ты получишь эту работу. И ничего больше!
Мария. А я тебе тоже кое-что скажу: ты получишь меня — меня и никого другого!
5
Трое мужчин в приемной директора: Франк Арнольд (Первый), Совершенно незнакомый человек (Второй), Человек в зимнем пальто (Третий).
Первый. Кто бы мог подумать, что в один прекрасный день вам придется хлопотать перед какой-то начальницей…
Второй. Но вы ведь тоже хлопочете.
Первый. Я-то да. Но вы. Я всегда был мелкой сошкой.
Третий (Второму). Вы могли бы стать вторым Маркусом Бентхаймом. У вас были к тому все задатки.
Первый. Маркусом Бентхаймом? Да он мог бы стать вторым Джо Паккартом. Вторым Дитером Набелем. Вторым Альфредом Шнайдером. Вот кем он мог бы стать.
Второй. Я никогда ничего не планировал на воскресенья. Воскресенья я всегда посвящал семье. Карьера никогда не была у меня на первом месте.
Первый. Сами видите, что из этого вышло. Работая вполсилы, не продвинешься даже и наполовину так, как нужно. Работая вполсилы, окончательно скатываешься вниз. В болото. Вполсилы — это все равно что ничего.
Второй. Ах, хватит вам. Вы не видели вчера по телевизору типа, который с одного раза задул именинный торт с двухсотпятьюдесятью свечами?
Третий. Абсурд. Кому это нужно. Где вы видели человека, который бы праздновал свой двухсотпятидесятилетний юбилей.
Второй. Вы не понимаете. Это было пари. В этой передаче всегда бывает какое-нибудь пари.
Третий. Конечно. Я знаю. Но двести пятьдесят лет, двести пятьдесят именинных свечей — это просто абсурд.
Первый. Да, абсурд. Если угодно. Но людям это доставляет удовольствие. Вот что главное. И разве не замечательно, что у кого-то такие мощные легкие.
Второй. Да вы просто ничего не видели! Никакие это не мощные легкие. Он сделал совсем короткий выдох. Правда, очень сильный. Ну очень сильный. Можно сказать, ураганной силы. Двести пятьдесят свечек — двести пятьдесят жизней как не бывало. Четыре, пять поколений…
Третий. Все это очень сомнительно.
Первый. Вы думаете, он завирается?
Второй. В этой передаче не завираются.
Первый. Вас там дурачат, а вы уши развесили.
Второй. Если в этой передаче, о которой вы понятия не имеете…
Первый. Уж я-то знаю, на чем там все замешано…
Второй. Если в этой передаче завирались, она бы гроша ломаного не стоила. Бред. Если бы там хоть раз ненароком наврали, рухнула бы вся серия. Будто ее и не было. К черту бы стерли.
Третий. Задули. Представьте себе: а если во все эти свечи был вмонтирован скрытый автоматический выключатель…
Второй. Бред. Все ваши выдумки об этой передаче просто полный бред.
Директор (Мария; прислонясь к двери). Я с удовольствием послушаю вас еще минутку, господа.
6
Мария в своей квартире незадолго до отъезда. Уложенные сумки и чемоданы, которые она запирает. Звонок в дверь. Она открывает, входит Олаф, также с чемоданом и сумкой.
Мария. Вы?
Олаф. Да, я. Вы на меня уже не рассчитывали?
Мария. Отчего же… я только думала, придет… мужчина росточком пониже. Вольфганг мне сказал… если хотите здесь пожить, пока я буду в отъезде… я даже не знаю, подойдет ли вам моя кровать! Вы явились с таким опозданием… я ждала вас час назад, а сейчас мне уже пора… Ну, что вам еще объяснить? Быстренько. Во-первых, газовое отопление. Вы умеете с этим обращаться? Отлично. Затем, цветы поливать через день. Вынимать из почтового ящика газету, письма, вот вам маленький ключик… Видите, как много у вас будет хлопот! Как следует не отдохнешь, верно? Можете всем здесь пользоваться. На следующие три месяца эта квартира ваша. Надеюсь, вам здесь будет уютно… О, с каким бы удовольствием я поболтала с вами в тишине. Мы же вообще не знаем друг друга. Какая досада! Когда я вернусь, вас уже не будет. Да, еще обратите внимание, тостер немного барахлит, если вы вообще захотите им пользоваться. Мне пора. Всего хорошего. Привыкайте. Может, вспомните иногда обо мне, сидя тут в моей квартире…
Олаф. Постойте! Я вам даже не успел сказать — как прекрасны ваши картины! Это ведь ваши картины, да?
Мария. Да. Вам нравится? Я всего-навсего дилетантка. Это моя сестра с моим бывшим… ну скажем… другом.
Олаф. Да, еще: как платить за телефон?
Мария. За телефон? Вы много звоните? Записывайте. Или просите, чтобы вам звонили. Ах, делайте что хотите. Звоните всем своим подружкам, чувствуйте себя как дома. Да! Чуть было не забыла: обязательно в следующем месяце вызовите мойщика окон. Деньги я вам оставлю.
Олаф. Нет, не надо. Я это устрою.
Мария. Потом рассчитаемся.
Олаф. Мы не увидимся. Я сам рассчитаюсь.
Мария. Что еще? Что же еще?
Олаф. Да, что еще, что еще. Я тоже не помню.
Мария. Вам не приходит в голову, о чем еще можно спросить? Господи! Я заперла шкаф — зачем? (Идет и снова отпирает все, что заперла, распахивает двери шкафов, ящики секретера.) Вот!.. Вот!.. Пожалуйста!
Олаф. Зачем вы уезжаете?
Мария. Я не хочу. Правда не хочу.
Олаф. Останьтесь. Останьтесь.
Мария. Нет. Я должна уехать. Должна. Прощайте.
Олаф (чуть ли не кричит). А ключ от подвала?!
Мария (торжествующе). Ключ от подвала! В самом деле, ключ от подвала. Я не знаю, где он. Понятия не имею, куда я его положила. Надо найти. Давайте искать!
Олаф. А он мне нужен?
Мария. Конечно, нужен. Безусловно нужен. Вам придется ездить на велосипеде. Обязательно, иначе он заржавеет. (Роется в шкафу.) Тут вот фотоальбом, посмотрите как-нибудь. Нет! Его я должна от вас запереть. Я стесняюсь. Я всегда стесняюсь, но что в этом, собственно, такого, почему бы и не посмотреть. Должны же вы иметь представление о человеке, который тут живет, которого нет, пока вы здесь. Смотрите, тут мне шестнадцать, на прогулке в горах. Нет, вы должны все это посмотреть на досуге. Обещаете? Ключ, естественно, не в шкафу. Ключ на шкафу. (Становится на стул.) Вот он, ключ от подвала. И письма тут наверху. Целая пачка. Секретная переписка. Плохие, запретные письма. Вы не должны их читать. Ни под каким видом. Обещаете? (Кладет письма за стеклянную дверцу верхней части шкафа, запирает и кладет ключ на сервант.) Ни под каким видом!.. Хорошо. Положим, я остаюсь. Вы не идете на работу. Я отсюда не бегу. От самой себя. От этих вечно серых монотонных будней.
