Карл Йозеф. «Чем я могу быть вам полезен? Ах, это вы, Тайхман! Какого черта вам здесь нужно?» (Выйдя из роли.) Ближе! Ты можешь подойти на два шага ближе? Вот так. Еще на шаг. Тебе что нужно от Брюкнера? Ты что, хочешь навязать ему страховку домашнего имущества или еще что-то в этом роде? Так, что ли?
Макс. Я хочу напомнить о себе.
Карл Йозеф. Ага. Так добивайся же этого, юноша. Актер должен точно знать, чего он хочет, когда выходит на сцену. Покажи, чего ты хочешь достичь.
Макс. Но он стесняется… мой герой.
Карл Йозеф. Стесняется? Пройдоха он. Сволочь. Хитрая бестия.
Макс. Ну, не знаю…
Карл Йозеф. Фолькер, что он из себя представляет?
Фолькер. Застенчив… пройдоха… Можно попробовать и так, и эдак. Давайте сначала. Попробуй, Макс.
Карл Йозеф. Ну вот что. Пусть он будет стеснительным или пройдохой, или поровну, и тем, и другим. Как вам будет угодно. Но предупреждаю: вы с самого начала играете не то.
Он поворачивается в исходную позицию, спиной к Максу. Нетерпеливо топает ногой.
Ну давай, давай!
Макс. «Господин профессор Брюкнер?»
Карл Йозеф. «Да, что вам угодно?»
Макс. «Вы, конечно, вряд ли меня вспомните…» (щелкает пальцем). Текст!
Фолькер. «Не знаю…».
Макс. «Не знаю, можете ли вы меня еще вспомнить…».
Карл Йозеф. Стоп. Как ты передо мной стоишь? Ну как ты стоишь? Если ты будешь дрожать передо мной как осиновый лист, ты никогда со мной не познакомишься, парень.
Макс. Я стою так, как и должен стоять тот бедолага, какого я тут буду изображать в пьесе…
Карл Йозеф. Слушай меня внимательно. Какова твоя сверхзадача? Тебе надо постараться, чтобы мой Брюкнер подошел к тебе как можно ближе. А ты, ну как ты стоишь?
Макс. Я ведь оказался тут совсем случайно.
Карл Йозеф. Я всегда говорю: если хочешь сыграть короля, меньше всего изображай королевское величие. Пусть окружающие склоняются перед тобой. Как ты мог заметить, я не делаю ни одного лишнего движения.
Макс. Да, конечно. Я только подумал, ведь дальше-то… вы говорите: «Что это? Подойди ближе…».
Карл Йозеф (играет сцену). «Что это? Покажись! Подойди ближе! Ты кто? Я его не узнаю… Что ты сделал, каналья? Трусливый недоносок. Стань вот здесь. Посмотри мне в лицо».
Макс (играет). «Меня не держат ноги…».
Карл Йозеф. «Тогда ложись. Валяйся в грязи. Ты и есть грязь, ты и есть червь!»
Фолькер. Браво. Идеально.
Карл Йозеф. Ну вот так, что-то в этом роде. Как нам говаривал старый Вольбрюк{42}: дети мои, надо много иметь в запасе, чтобы суметь кое-что выставить на витрине.
Фолькер. Пройдите еще раз этот кусочек?
Макс. «Господин профессор Брюкнер?»
Карл Йозеф. «Да, что вам угодно?»
Макс. «Не знаю, можете ли вы меня еще вспомнить. Мы встречались несколько лет тому назад у Дельтов в Марбурге».
Фолькер. У Дондерсов.
Макс. Дондерсы! Черт бы их побрал! Идиоты какие-то, Дондерсы! Да в природе нет такой дебильной фамилии!
Карл Йозеф. Нет, вы поглядите, что его волнует. Да каждый вечер по дороге в театр вы проезжаете мимо скромного магазина, на котором неоновая реклама: «Эрвин Бонгерс, алкогольные напитки».
Фолькер. Дондерс, господин Йозеф.
Карл Йозеф. А?
Фолькер. Эти люди в пьесе зовутся Дондерсы.
Карл Йозеф. Я и говорю — «Бонгерсы, алкогольные напитки». Этого он, конечно, запомнить не в состоянии. По вполне понятной причине. Из-за алкоголя. В пушку у него рыльце, в пушку.
Макс. «Господин профессор Брюкнер!»
Карл Йозеф. «Да, что вам угодно?»
Макс. Еще одну секундочку… (собирается). «Господин профессор Брюкнер!»
Карл Йозеф. «Да, что вам угодно?»
Макс. «Не знаю, сможете ли вы меня вспомнить».
Фолькер. «Сможете» — это лишнее.
Макс. «Мы встречались несколько лет назад у Дондерсов — Дондерсов — в Марбурге. Вы были так любезны…».
Фолькер. «На рекламном шоу…».
Макс. Мне кажется, это предложение вычеркнули?
Фолькер. «Вы тогда подвезли нас с женой в своей машине».
Карл Йозеф. Нет, нет, нет. Это совершенно не то.
Макс. Никак не дается это место.
Фолькер. Это же самое начало пьесы!
Макс. Вот именно. Никак не попаду в точку. Не могу подобрать ключ. Что-то мешает.
Карл Йозеф. Погрузитесь в пьесу с головой. Идите на штурм. Не топчитесь вокруг моего Брюкнера как снулая рыба. И вообще: ты знаешь, что ты должен хотеть сыграть?
Макс. Знаю, конечно. Опустившегося газетчика, репортеришку, пьющего человека, который может пойти на любую подлость, лишь бы спасти собственную шкуру.
Карл Йозеф. Ну и что в этом сложного?
Макс. Почти все.
Карл Йозеф. Ты сам себе мешаешь. Во-первых, ты неверно распределяешь дыхание. А поэтому ты так зажат, что заметно даже на ощупь! Этот твой зажим расползается по всей сцене, как гигантская опухоль, которая растет себе и становится все больше. Беда с вами, ты хоть знаешь, что вот здесь — солнечное сплетение. Это наш актерский центр. Наш священный орган. Диафрагма. Все идет отсюда. Понятно тебе? Говорить — значит выдыхать. Что, непонятно? Смотри, я тебе сейчас покажу. Стань туда. Повернись (импровизирует роль Макса). «Господин профессор Брюкнер?»
Макс. «Да, что вам угодно?»
Карл Йозеф. «Вы, вероятно, меня не помните. Мы встречались несколько лет назад у Бонгерсов во Фрайбурге. На пикнике в саду. Вы предложили тогда подвезти меня с женой в своей машине».
Макс. «Так? Ах да. Извините, я что-то не припомню».
Карл Йозеф. «Ничего. Это вас запоминают… Почему кто-то должен помнить меня? Нет, я в этом никого не виню…». Видишь? Понял хоть что-нибудь?
Макс. Нет… да…
Карл Йозеф. Теперь смотри. Я выхожу слева. Почему? Сердца не видно. Очень просто. Старое актерское правило. Я его придерживаюсь всю жизнь. Если я что-то должен скрыть, если я что-то замышляю, я выхожу слева: сердце скрыто от публики. Если же мне нужно передать какое-то искреннее чувство, то я, наоборот, выхожу справа: сердце открыто публике. Попробуй, ты сам увидишь, поможет…
Фолькер. Обязательно проверь, Макс. Ты выходишь слева, Йозеф стоит справа спиной к тебе…
Макс. Постой, у меня получится и справа. Дело не в этом. У меня нет проблем, откуда выходить, ей-Богу. У меня все получится. Еще бы какую-то одну зацепку. Сейчас сделаю. Момент. «Я не знаю, сможете ли вы меня еще вспомнить…».
Фолькер. Никакого «сможете» в тексте нет.
Макс. «Не знаю, помните ли вы еще меня». Нет. Не схватываю. Мне нужна еще какая-то деталь. Фолькер, давай впишем пару слов для связки.
Карл Йозеф. Да он же не принимает моих предложений!
Макс. Я не могу сразу же ставить своего героя под удар. Пусть бы он оставался чуть загадочным, далее внушал бы какую-то симпатию, хотя бы в первый момент.
Карл Йозеф. Ну, так и играйте то, что вам хочется! Играйте! Здесь старый театр. Здесь нужно искать, искать на сцене. Все должно родиться на глазах у зрителя. Репетируйте. (Фолькеру.) А вы сделайте одолжение, не возите без конца ногами под столом. Или подсказывайте нам актерские ходы, или отвергайте наши, но только не действуйте на нервы.
Макс. Все играют в этой пьесе возвышенных, крупных людей. Вы — знаменитого ученого, смело разрушающего границы привычного, пионера, рассекающего тьму; у Эдны свои, так сказать, патетические арии — и только я, один я должен изображать этого отвратительного типа. В этом нет ничего смешного, знаете ли.
