– Они все еще на совещании, Чейз.

– Это будет продолжаться вечно?

– Я такого не говорил.

– Почему бы этим господам не купить собственные корабли?

– Они не так много путешествуют, Чейз. Но когда приходится…

– Понятно. Да здравствует начальство!

Подавляющее большинство разговоров – не более чем развлечение, уход в сторону от темы, заранее продуманные фразы. А среди тех, которые имеют значение, главные для меня – те, что я веду с самим собой.

Нолан Крил. Арнхеймский журнал. XIII, 12

Наш вылет задержался на час сорок минут. Ломбард и Юн не стали ничего объяснять, не извинились и вообще сделали вид, что не знают о задержке рейса из-за них. Они просто поднялись на борт, ведя себя так, будто ничего особенного не произошло. Может, они считали, что произведут на остальных впечатление благодаря своей важности, а может, пытались произвести впечатление на самих себя.

Сам полет прошел без происшествий. Большую часть времени я общалась с пассажирами, стараясь не обращать внимания на грубость двух ВИП-персон. Впрочем, Юн показался мне человеком достаточно приличным. Он был младше Ломбарда, и вскоре стало ясно, кто главный виновник происшествия.

Мы показывали ролики с виртуальной реальностью, развлекали детей и кое-кого из взрослых в игровой секции, играли в бинго. Пассажирам предоставили выбор из нескольких шоу, и они проголосовали за виртуальный концерт Уорвик Трио.

Некоторые выпили слишком много и создали нам проблемы. Джек посоветовал использовать в отношении пьяных стандартную процедуру – ввести дозу нефалика. Это привело их в чувство.

Я проводила много времени на мостике, беседуя с Джеком. Я рассказала ему о Рэчел, о своем уходе от Алекса, о том, как я ненавижу собственную жизнь. Пожалуй, я плохо сознавала, до чего дошла, если стала разговаривать на эти темы с искином. Он слушал, но не пытался меня утешать, как поступил бы человек. Задача искинов – отражать реальность, по крайней мере реальность в их представлении.

– Я никогда не понимал идеи вины, – заметил он, когда я закончила. – Разумеется, на поверхностном уровне. Делай добро и избегай зла, а при неудаче плати психологическую цену. Достаточно просто. Проблема в том, что на самом деле речь идет об умысле – только так можно дать определение злу. Но порой люди по неосторожности причиняют вред другим. Порой иного выхода просто нет, и приходится выбирать меньшее из зол. Так или иначе, вина может стать следствием небрежности, позитивного действия или нерешительности. И во всех этих случаях, независимо от умысла, может проявиться человеческий комплекс вины.

– Понятно.

– Вам нужно это пережить, Чейз. Вы не хотели навредить Рэчел Баннистер.

– Сомневаюсь.

– Чейз, это несчастный случай. Вы ни в чем не виноваты. Даже Рэчел понимала это. Не казните себя.

– Спасибо, Джек.

– Вам нужно успокоить собственную совесть.

Но передо мной все время вставали глаза Рэчел в тот момент, когда она сказала, что я ни в чем не виновата. Когда она оттолкнулась от меня и начала падать. Они были полны ужаса.

Джек появился в кресле справа от меня. Я впервые увидела его в виде голограммы: добрый папаша с серо-голубыми глазами и аккуратно подстриженными седыми усами, в такой же форме, как у меня, но без знаков различия.

– Чейз, – сказал он, – вы никогда от этого не освободитесь, пока…

– Пока что?

– Пока не поймете, что ваши действия были оправданны.

Я долго смотрела на него.

– А если не пойму?

– Тогда вряд ли.

В полете нас основательно потряхивало, и я была рада, когда мы добрались до Аркона. Почти половина пассажиров, включая Ломбарда с Юном и двоих пьяных, сошли, а остальные ждали на станции, пока перегружали груз. Ночь мы провели на станции, а утром отправились дальше, к Арктуру.

Среди новых пассажиров оказались муж и жена, которые весь остаток рейса готовы были вцепиться друг другу в глотку. Нет, они не кричали и не дрались – только яростно смотрели друг на друга и постоянно огрызались. Соответственно, изменилась и атмосфера в салоне. От прежнего веселья не осталось и следа, и мы ходили один вокруг другого на цыпочках. Помню, я пожалела, что с нами нет тех пьяных.

Через восемнадцать дней после вылета с Окраины мы причалили к станции на орбите Земли. Все сошли с корабля, включая «счастливую» парочку. Я отправилась в местный Клуб пилотов.

После четырехдневной стоянки, забрав новый груз и новых пассажиров, «Джек Гонсалес» вылетел в обратный рейс.

Стандартный порядок действий при подлете к Скайдеку таков: управление передается диспетчерам, и те приводят корабль на станцию. Через несколько минут они снова вышли на связь.

– Чейз, у нас есть сообщение для вас.

Я подумала, что это от Робина, – по крайней мере, понадеялась.

– Слушаю, диспетчер.

– С вами хотел бы поговорить Элиот Статкинс. Сразу по прилете.

Статкинс был директором «Ригеля» по персоналу.

– Не знаете, в чем дело?

– Нет. Может быть, вас хотят повысить.

– Не сомневаюсь. Ладно, спасибо.

Со Статкинсом, невысоким лысым мужчиной, я уже встречалась несколько раз, и он неизменно выглядел озадаченным. Вот и сейчас, казалось, он не мог понять, что я здесь делаю. Статкинс посмотрел на свой стол, словно сверяясь с записями, и сделал такое лицо, будто собирался принять трудное решение. И все это – еще до того, как он со мной поздоровался.

– Здравствуйте, Чейз, – наконец сказал он. – Садитесь.

Ходили слухи, что он чей-то родственник и никогда не бывал за пределами системы. Я села.

– У меня для вас хорошие новости.

– Рада слышать.

Статкинс открыл папку.

– Мы берем вас на постоянную работу и повышаем ваш оклад до двенадцатого уровня. Поздравляю.

Всего на один уровень выше базового оклада пилота. Но я была рада и этому.

– Спасибо, Элиот, – сказала я.

– Надеюсь, вам будет приятно услышать, что вы остаетесь на Голубом маршруте. На том же самом, по которому вы летаете сейчас. – (Можно подумать, я этого не знала.) – График также остается прежним, так что можете строить долговременные планы. Вам уже выделено постоянное жилье в «Старлайте».

– Еще раз спасибо.

– Не за что. Рад, что вы оказались в нашем коллективе.

В конечном счете все важные вопросы решаются в барах.

Кеслер Авонн. Летящие души

Перед возвращением на Голубой маршрут у меня было три дня выходных. Не покидая Скайдека, я выставила свою квартиру на продажу, и мне сразу же позвонил Робин.

– Жаль, – сказал он. – Я надеялся, ты передумаешь.

– Может, устроюсь где-нибудь секретаршей.

– Я серьезно, Чейз.

– Знаю.

– Прилетишь? Я не могу выбраться на станцию.

– Я думала, мы расстались.

– Я надеялся, ты решишь, что не можешь без меня.

– Да, хорошо тебя понимаю. – Мне совсем не хотелось лететь на планету и тратить на это половину свободного времени, но после «Гонсалеса» появилось желание отвлечься от действительности. – Завтра.

– Хорошо. Хочешь, встречу тебя в терминале?

– Можно.

– Скажи время.

– Полечу утренним рейсом. Буду около одиннадцати.

– Я буду на занятиях.

– Ага, совсем забыла. Возьму такси. Давай просто встретимся завтра вечером. Выберем шоу или сходим еще куда-нибудь.

– Договорились.

Я боролась с искушением позвонить Алексу и узнать, как у него дела, но решила, что лучше его не трогать. Между тем в моем распоряжении оставался весь день. Я решила сделать то, что делают профессиональные пилоты, когда у них появляется свободная минута.

На станции нас было около двух сотен. Примерно половина посещала Клуб пилотов, по крайней мере иногда. Даже те, кто туда не ходил по причине семейного положения или собственной необщительности, поддерживали деловые контакты. Так или иначе, все мы довольно хорошо знали друг друга. Нигде не чувствуешь себя настолько одиноким, как на мостике летящего в космической бездне корабля, особенно если он полон пассажиров, как я выяснила. Удивительно, но это так. И поэтому мы стараемся поддерживать контакты друг с другом.