— Вполне с тобой согласен, комиссар. Но надолго откладывать эти действия не следует. Пока фашисты еще не очухались от наших ударов и не обнаружили нас, мы должны нападать. Сегодня же начнем тщательную разведку района расположения командного пункта дивизии, 37-го пехотного полка и ночью раздолбаем тот из них, который слабее охраняется.

— Вот это по существу, — живо отозвался комиссар. — Значит, начинаем по-настоящему…

— Вот именно. Довольно общих рассуждений. Давай-ка к столу, поближе к карте. Надо хорошенько обдумать предстоящую операцию. Нападение на штаб — это не фунт изюму.

— Да, — вздохнул Огнивцев. — Охранники крепенько вооружены. У них могут быть и танки, и броневики.

— Вот об этом и речь. Надо тщательно взвесить имеющиеся сведения, прикинуть, над чем конкретно еще предстоит поработать разведке.

В тот час, когда шел этот разговор, командир охранной дивизии генерал Рихтер докладывал командующему 4-й танковой группой генералу Хюпнеру о том, что вчера во время заготовки продовольствия в одной лесной деревушке пропали бесследно восемь солдат во главе с фельдфебелем и два солдата дивизионной комендантской роты. Никаких следов их исчезновения обнаружить не удалось. А значит…

— А это значит, что во вверенном вам районе нет никакого порядка, генерал, — резко оборвал подчиненного Хюпнер. — Под вашим носом русские уничтожили склады горючего и боеприпасов, убили двух офицеров и захватили секретные документы, похитили заместителя начальника крупного объекта и ефрейтора. Русские диверсанты уже добрались до комендантской роты дивизии. Скоро и до вас, генерал, — уже не говорил, а кричал в трубку командующий. — Я спрашиваю у вас, генерал, почему до сих пор не обнаружены и не уничтожены бандиты? Целая дивизия не может справиться с несколькими десятками русских! Что вы думаете предпринять против них в ближайшие дни?

— Господин генерал, — упавшим голосом отвечал командир дивизии, — несколько дней тому назад я направил пехотный полк во главе с опытным, боевым командиром с задачей найти и уничтожить диверсантов. Для более оперативного руководства штаб полка расположен в одной из лесных деревушек, в непосредственной близости от района предстоящих боевых действий. Не пройдет и трех дней, как с ними будет покончено.

— Делайте что угодно и как угодно, но смойте свой позор, генерал. Иначе я отправлю вас на передний край командиром полка или батальона. Все!

Хюпнер зло бросил трубку и задумался… В тылу его войск появился хорошо обученный отряд вражеских диверсантов на лыжах. С началом контрнаступления русских они доставили немало серьезных неприятностей, и кто знает, что они еще могут натворить. И никто не знает, где они сейчас находятся, что собираются предпринять. «Все, словно сговорившись, ссылаются на снегопад, крепкие морозы. Но русские и в такую погоду успешно воюют против нас. Это позор командованию охранной дивизии, комендатурам, службе гестапо», — подвел итог своим мыслям Хюпнер и вызвал к себе начальника штаба, чтобы отдать дополнительные распоряжения, призванные ускорить уничтожение русского отряда.

В это же время всерьез забеспокоился и распеченный Хюпнером командир охранной дивизии. Срочно собрав совещание офицеров штаба, он вовсю распекал своих подчиненных:

— Господа, терпению командования танковой группы пришел конец. Мы не можем больше допустить нападения русских на наши тылы и коммуникации. Считаю необходимым напомнить вам о том, что за допущенную медлительность в ликвидации лесных банд, гибель офицеров и солдат рейха, сотрудников администрации, потери боевой техники в Смоленской области с занимаемых постов сняты комендант города Смоленска генерал Эрих Денеке и шеф гестапо. Оба они направлены на фронт. Так распорядился сам фюрер. Он сказал, что только в окопах они поймут, как нужны на фронте солдаты рейха, пушки, патроны и снаряды, которые попали в руки русских или оказались уничтоженными. Это суровое, но справедливое и мудрое решение фюрера. Всех нас может постичь такая же участь. Преступная халатность некоторых должностных лиц ряда гарнизонов и частей нашей дивизий стоят слишком дорого. Взлетели на воздух склады боеприпасов и горючего. Буквально из-под носа штаба дивизии, из комендантской роты похищены два солдата, а в тридцать седьмом пехотном полку бесследно исчезла продовольственная команда из восьми человек во главе с фельдфебелем.

В кабинете задвигались стулья, послышался сдержанный шепот. Кто-то нервно закашлял. Генерал между тем продолжал:

— Господин фельдмаршал фон Бок и командующий нашей танковой группой приказали мне как можно быстрее уничтожить русский отряд.

Рихтер подошел к стене и резким движением руки сдвинул штору с карты, взял со стола указку:

— Во исполнение этого приказа мною разработан план предстоящих боевых действий под кодовым названием «Снежный барс». У нас имеются сведения о том, что отряд русских рейдирует в лесах вдоль шоссе Новопетровское — Клин. Он очень подвижен и постоянно меняет место своей дислокации. Где он сейчас? — генерал посмотрел на начальника разведки дивизии.

— Вчера он был замечен в лесах западнее Новинки, — доложил тот. — Где он сейчас, сказать с уверенностью пока нельзя. Из-за плохой погоды мы не смогли обнаружить их следы и не располагаем данными авиаразведки…

— Это детский лепет, а не доклад начальника разведки дивизии, майор, — вспылил генерал. — Пора вам и вашим подчиненным покинуть дома с теплыми сортирами и отправиться в лес. Только там вы сможете напасть на след русских. Иначе… Иначе, если я отправлюсь на передний край командиром полка, как обещал мне генерал Хюпнер в случае неудачи, вы последуете за мной в качестве взводного командира!

Отбушевав и желая сгладить впечатление от своей вспышки, командир дивизии подчеркнуто любезно предложил высказать свое мнение о предстоящей операции сидевшему рядом с ним новому шефу гестапо — молодому штурмбанфюреру с холодными свинцовыми глазами.

— Гестапо принимает свои меры, — с нажимом на слово «свои», словно нехотя, процедил штурмбанфюрер, — для уничтожения русских диверсантов. Но на разработку операции, засылку агентов в возможные районы действий противника требуется время. Такова, я надеюсь, все понимают, специфика работы гестапо в отличие от полевых войск, которые могут и обязаны принимать самые оперативные меры по обезвреживанию лесных бандитов.

— Да, да, конечно, — охотно согласился генерал, мысленно посылая к дьяволу этого мороженого судака, который заранее отмежевывается от возможного провала операции. Во всяком случае, русские сделали на это весьма серьезную заявку.

— Господа, — продолжал генерал, стараясь ничем не выдать свою растерянность, — план уничтожения русского отряда сводится к следующему. Поскольку он действует в лесах, где располагаются подразделения тридцать седьмого полка, и несет ответственность за охрану района, ликвидация диверсантов возлагается именно на этот полк. Задача же тридцать восьмого пехотного полка — не допустить перехода русских через шоссе Волоколамск — Новопетровское и быть готовым, при необходимости, выдвинуть пехотный батальон в лес севернее Румянцева для оказания помощи тридцать седьмому полку. Тридцать девятый полк контролирует шоссе Теряево — Чисмена, не допускает выхода противника в лес западнее этого шоссе и одним батальоном занимает Кутьино, Васильевское-Соймоново, Теплово.

Что-то шепнув начальнику штаба, генерал бросил указку и, ударяя кулаком по столу после каждой фразы, прочеканил:

— Приказ фельдмаршала фон Бока и командующего четвертой танковой группой — уничтожить русский отряд — мы должны выполнить в течение максимум двух суток. Для нашей дивизии это дело чести каждого офицера и солдата. При проведении операции не стесняться в выборе средств. Слюнтявого милосердия и сопливой сентиментальности не проявлять. Лесные деревушки, которые могут служить базой для отряда русских, предавать огню, а лиц, даже лишь заподозренных в связях с диверсантами, расстреливать на месте. Требую тщательно подготовить боевую технику для действий в условиях низких температур и бездорожья. Солдатам и офицерам, которым предстоят активные действия, улучшить питание и выдать дополнительный паек.