Однажды, зайдя в комнату, где жил Вася Журов, Форинко заметил, как ребята что-то быстро спрятали в тумбочку. Когда Михаил Степанович открыл дверку тумбочки, у него в глазах потемнело: там лежали гранаты, патроны, а сверху — пистолет ТТ.

— Вы что, с ума сошли? — упрекнул Михаил Степанович. — Вы же погубите не только себя, но и весь наш коллектив.

Ребята чувствовали себя виноватыми.

— Извините, Михаил Степанович, больше такой глупости мы не допустим, спрячем так, что не найдет ни одна немецкая ищейка.

Через несколько дней все собранное оружие было передано партизанам.

К осени 1943 года немцы начали проявлять повышенный интерес к детскому дому. Комендант Демель несколько раз вызывал к себе Форинко, спрашивал у него о количестве воспитанников, об их национальности. Михаил Степанович почувствовал, что оккупанты затевают недоброе. А через некоторое время было выяснено, что они решили использовать детей в качестве доноров: детская кровь очень хорошо усваивается человеческим организмом. Надо было спасать детей. Из Полоцка их вывезти невозможно. И тогда созрел план доказать коменданту, что в городе детский дом держать нельзя: нет дров, продуктов питания, после бомбежки не застеклены окна и дети простуживаются.

И вот директор детского дома пошел на прием к коменданту. Михаилу Степановичу не пришлось долго ждать. В кабинете кроме самого Демеля был эсэсовский офицер. Он полусидел на подоконнике и сосредоточенно рассматривал сигару. Форинко понял, что его собираются основательно «прощупать», и начал говорить о бедственном положении, в котором с наступлением холодов оказался детский дом. Стекла вылетели от бомбежек, топить помещение нечем, продуктов нет, каждый день увеличивается число больных. Положение абсолютно безвыходное. Комендант на это ответил, что он не собирается брать на себя заботу о воспитанниках и что тем не менее дети должны сохранить нормальное физическое состояние. Форинко, знавший цену этому «гуманизму» гитлеровцев, стал сетовать, что в городе едва ли удастся выполнить непосильную задачу.

— Что же вы предлагаете?

Михаил Степанович ответил, что единственный выход — на время переправить детей в деревню. Там, мол, и с продуктами легче и дрова рядом. Дети отогреются, поправятся. Молчавший до того эсэсовский офицер поинтересовался, какую деревню имеет в виду директор.

— Бельчицы…

— Поближе к партизанам?

— Партизаны сейчас везде. Но, говорят, в Бельчицах большой гарнизон, надежная охрана.

Аргументы были убедительные, и гитлеровцы согласились. Из деревни, где стоял гарнизон войск СС и находилось несколько артиллерийских батарей, где днем и ночью улицы и окрестности усиленно патрулировались, детей действительно было вывезти нелегко.

Получив пропуск на беспрепятственный выезд детского дома, в том числе и обслуживающего персонала, группа «Бесстрашные» направила в Бельчицы Форинко и завхоза Ярицкого. В северной части деревни дома пустовали. Закопав в землю скудные запасы хлеба и картофеля, жители ушли в партизанскую зону. В этих домах и решили разместить детей. В Бельчицах детям жилось значительно лучше, чем в Полоцке. Питались они оставленными жителями картофелем, овощами, почти все жили в теплых домах. Дети вслушивались в недалекую фронтовую канонаду, и глазенки их светились радостью и надеждой.

В соответствии с разработанным в штабе бригады имени В. И. Чапаева планом операции «Звездочка» 18 февраля 1944 года, в 7 часов вечера, должна была начаться отправка детей в лес. Чтобы не вызвать подозрений, пустили слух, что детский дом готовится к эвакуации в Германию. Хорошо поработала группа «Бесстрашные». Подпольщики тщательно изучили расположение патрулей в деревне и вокруг нее, а также дорогу к лесу. Маленьких и больных детей прикрепили к старшим, которые смогли бы нести их на руках. Для малышей, у которых не было обуви и одежды, подготовили одеяла и кое-что на ноги. Дело осложнялось тем, что в Бельчицы как раз в канун операции приехало несколько полицейских семей. Все они разместились рядом с детским домом. Откладывать операцию было невозможно. «Бесстрашные» на экстренном совещании поручили Николаю Ванюшину, Павлу Захаревичу и его братьям быть готовыми в случае необходимости бесшумно снять часовых. Установили наблюдение за семьями полицейских.

«Операция „Звездочка“ была очень сложной и ответственной, — вспоминает бывший помощник комиссара отряда имени Н. А. Щорса по комсомолу В. В. Барминский, лично принимавший участие в этой операции. — В отряде к ней велась длительная и кропотливая подготовка. Разведчики установили непосредственный контакт с детским домом. Большую роль в подготовке операции сыграли секретарь Ушачского подпольного райкома комсомола Василевский, командир отряда Олещенко, комиссар отряда Короленко, начальник штаба Крукин, заместитель командира отряда по разведке Гвоздев.

Отряд размещался километрах в двадцати от Бельчиц. Поэтому партизанам пришлось совершить трудный марш-бросок по глубокому снегу. За короткое время опушка леса у Бельчиц была превращена в укрепленный оборонительный рубеж на случай, если придется вступить в бой с гарнизоном и отбивать детей силой. Одной группе партизан было поручено подойти к деревне и вынести детей. Другая группа оставалась на опушке леса, она была готова в любую минуту вступить в бой, чтобы прикрыть партизан с детьми. В лесу ожидал санный поезд — 30 подвод. Только комсомольцев в этой операции участвовало около 100 человек».

Чтобы отвлечь внимание фашистов, в назначенный срок по договоренности командования зоны с Большой землей над Бельчицами закружили советские самолеты. Они проносились на бреющем полете, и перепуганные оккупанты попрятались в щели.

Только в последние минуты дети узнали, что уходят к партизанам. Надо было видеть, как они обрадовались. Им объяснили, что, если фашисты будут бросать осветительные ракеты, нужно быстро садиться, превращаясь в «неподвижные кочки». Пока добрались до леса, такие «кочки» вырастали несколько раз. Последними ушли члены подпольной группы «Бесстрашные» и их семьи. На опушке леса детей усадили в сани, закутав в шубы, и повезли в глубь партизанской зоны.

Через несколько часов детдомовцы приехали в деревню Емельяники. Страх остался позади. Детей покормили, вымыли в бане, уложили спать. Но они не могли заснуть до утра, наперебой рассказывали, как добирались до леса, как им было страшно, когда фашисты пускали ракеты.

Известие о спасении детей облетело отряды и бригады. Местные жители несли им одежду, обувь, продукты. Для большей безопасности спасенных перевезли в деревню Словени — глубокий партизанский тыл. Сюда из ближних и дальних деревень шли женщины, подростки, старики. Они доставали из мешков морковь, лук, яйца, молоко, ягоды, сушеные грибы, а изредка даже мед, который был крайне необходим больным.

Много хлопот выпало на долю медицинской службы нарезан. Одним из первых осмотрел детей врач Наум Семенович Леках. Малыши давно не видели доктора и смотрели на гостя, как на сказочного Айболита. Осмотр показал, что значительная часть воспитанников нуждалась в длительном лечении.

Вскоре договорились с Большой землей о перевозке детей в советский тыл. Летчики решили делать по два рейса за ночь, а если потребуется, то рискнуть и на дневные полеты. Командование авиаполка приняло особые меры предосторожности. На партизанском аэродроме заменили посадочные сигналы, последовательность цвета ракет. А дети отдыхали и не знали, что они доставили столько хлопот людям по ту и по другую сторону фронта.

Ближайший от Словень партизанский аэродром размещался на озере у деревни Ковалевщина. Первым на самолете Р-5 прилетел Александр Мамкин. Как обычно, он привез медикаменты и боеприпасы, а обратным рейсом должен был переправлять раненых и детей. Раненые настояли, чтобы сначала вывезли детей. В самолет погрузили только двоих тяжелораненых.

Полеты шли нормально. Самолеты Александра Мамкина и Александра Кузнецова делали по нескольку рейсов за сутки. Летчики торопились. Однажды на самолет, пилотируемый Мамкиным, напали немецкие истребители. Летевшая этим рейсом воспитательница Валентина Степановна Латко потом рассказывала: