— Откуда ты знаешь об этом, дитя моё?

— Прочла в книжке.

— В каком классе ты учишься?

— В четвёртом… Дедушка, посиди один, я мигом!

И умчалась. Юсуп-ага даже не успел спросить — куда.

Вернулась скоро. Принесла бутылку лимонада и пакет с чем-то.

— Попей и поешь, — сказала она деду. — Сразу сил прибавится. А то, если не прибавится, мы с тобой не сможем обойти весь зоопарк.

В пакетике был солёный горох, который обычно продают возле пивных баров. Дженнет как-то попробовала и нашла его превосходным. Сейчас она хотела угостить деда тем, что нравилось ей самой. Юсуп-ага от лимонада отказался, а гороху поел, и они отправились наконец в зоопарк.

Зоопарк произвёл на старого чабана сильное и противоречивое впечатление. С одной стороны, он рад был встретить старых знакомцев, известных ему животных и птиц. С другой стороны — вид пленённых, лишённых волн живых существ подействовал на него удручающе. Он долго стоял у клетки льва.

— Бедный, бедный царь зверей… Лежишь за решёткой, как преступник… — прошептал себе в бороду Юсуп-ага.

— Что ты сказал, дедушка?

— Я говорю, что лев — царь зверей.

— Ты и раньше видел льва?

— Нет, только сказки про них слышал.

— А почему лев — царь?

— Он самый могучий из хищников. Посмотри, голова — как котёл.

— Котёл не такой, дедушка.

— Ты не видела котла, о котором я говорю, дитя моё. Он огромный, из чугуна. Его устанавливают на очаг, вырытый в земле, и готовят шурпу для больших тоев.

— А-а…

— Но этот бедняга мало похож на царя. Голова-то, как котёл, но грива такого же цвета, как верблюжья шерсть. И смирный, как верблюд. Лежит покорно, слёзы льёт, просит пощады. Хочет, чтобы его отпустили назад в те джунгли, в которых поймали. Поохотиться хочет, побегать на воле, в реке искупаться, полежать в тени деревьев. А его заперли в клетку.

— Ошибаешься, дедушка. Ни в каких джунглях льва не ловили. Он родился тут, в зоопарке. Его мать звали Гунной, а его зовут Ширджик. И ничего он, кроме зоопарка, не видел.

— Всё равно он знает про джунгли и просторы, дитя моё. Я сейчас расскажу тебе один случай, а ты сама решишь, прав я или нет.

Дженнет приготовилась слушать.

— Однажды наш ветеринар дал мне три маленьких яичка стрепетиных и попросил положить под клушку. Курица вывела цыплят, из трёх маленьких яичек тоже вылупились птенчики. Они всюду бегали за клушкой и вели себя точно так же, как остальные цыплята. Мы радовались: разведём домашних стрепетов, будут наши дети есть стрепетиные яйца. Но ветеринар говорил, что ручные стрепеты улетят вместе с дикими, когда придёт гремя. И впрямь. Настала осень, цыплята-стрепеты стали взрослыми птицами и всё чаще поглядывали на небо и прислушивались к чему-то. Наконец, в одну из лунных ночей они поднялись и улетели. Ветеринар сказал — зимовать в Африку. Он предвидел это и на ножку каждого из трёх стрепетов своевременно надел железное колечко.

Пришла весна. Травы было много, овцы мои быстро наедались и часто ложились отдыхать. И вот однажды в низинке, неподалёку от отары, увидел я стайку стрепетов. Птицы тоже заметили меня и упорхнули. А три остались на месте. Я пригляделся и увидел на ножке каждой железное колечко. Это были наши стрепеты, которых высидела курица. Я протянул руку ладонью кверху и стал звать: «Тюй-тюй-тюй». Как ты думаешь, подошли они ко мне?

— Подошли, да?

— Даже садилась мне на ладонь. Раньше я их часто кормил с руки, и они этого не забыли. Всю весну жили возле меня, вели себя, как ручные, а потом снова улетели с дикими птицами. Вот теперь скажи: кто научил стрепетов, выведенных вместе с домашними курами, глядеть в небо и улетать летом к нам, а осенью — в жаркие страны? Если хочешь знать, дитя моё, каждое живое существо, и зверь и птица, видят в своём воображении те места, где появились на свет их предки, даже если сами они там никогда не бывали. Знают все дороги и тропиночки, ручейки и реки, джунгли и степи. Как им удаётся, не могу тебе объяснить, но это именно так.

Обдумав рассказанное дедом, Дженнет согласилась, что лев Ширджик сейчас наверное грезит о джунглях, в которых родилась его мать Гунна.

Дольше всего Юсуп-ага простоял у загончика с овцами. Нельзя сказать, чтоб они ему понравились, скорее наоборот: тощие, облезлые. Но что поделаешь, если других в городе нет.

Когда внучка с дедом вернулись домой, Майса, встревоженная их долгим отсутствием, спросила у дочери:

— Где вы были столько времени?

— В зоопарке

— Весь день в зоопарке?

— Да. Дедушка никак не хотел уходить от баранов.

Он был похож на человека, который после долгой разлуки встретил родного брата.

— Дитя моё, откуда ты знаешь, как ведёт себя человек, встретивший родного брата? — спросил Юсуп-ага.

— Я видела по телевизору спектакль про такого человека.

За ужином Юсуп-ага наконец поел, правда, по мнению заботливой невестки, гораздо меньше, чем надо было, и вся семья уселась смотреть телевизор. Показывали иностранный фильм, на туркменском языке он не был дублирован. Юсуп-ага не понял, о чём идёт речь в фильме, и, естественно, смотрел его без всякого интереса. Следующая передача — репортаж с завода электроприборов — велась на туркменском языке, но в ней говорилось о вещах, столь далёких от старого чабана, что он опять почти ничего не понял.

А «на третье» был хоккей. Три пары глаз уставились на экран с жадным вниманием. Юсуп-ага недоумевал: что там делают эти люди? За чем это они гоняются, будто кошка за мышкой? Но для них ли это странное занятие, похожее на детскую игру? Вот один загнал что-то в сеть. Остальные, ликуя, стали обнимать друг друга. Трое зрителей в комнате тоже возликовали, кто-то крикнул «ура», Дженнет, вне себя от восторга, обняла деда за шею, но тут же снова вся устремилась к экрану. У Юсуп-ага вконец испортилось настроение. Взрослые мужчины, которым в самый раз пасти овец, пахать землю, делать полезные машины, — заняты детской игрой. А сын, невестка и внучка так увлечены этим зрелищем, что позабыли обо всём на свете. На его вопрос: «Что они гоняют, не живую ли тварь?» никто не ответил — не услышал его никто. Старик тихонько встал и вышел на балкон.

С балкона он увидел звёзды, давно и хорошо знакомые, родные, как и овцы в зоопарке. Правда, со звёздами в городе тоже не всё в порядке. Их вроде меньше на небе, и не такие они яркие, как в пустыне. Он не догадался, что виной тому городское освещение.

Всё равно, звёзды есть звёзды. Хорошо смотреть на них и мечтать, вспоминать родные места. Только вот на что бы прилечь? Неслышно ступая, Юсуп-ага вернулся в гостиную, где трое с напряжённым вниманием следили за экраном телевизора. Он прошёл в свою комнату, взял кошму и подушку, вынес на балкон и, притворив за собой дверь, расположился под ночным небом. Если сделать некоторое усилие, — вполне можно представить, что лежишь на верхушке бархана, а внизу сопят и вздыхают овцы.

Трансляция хоккейного матча закончилась поздно.

— Где отец? — спросил Бяшим, обводя взглядом комнату.

— Правда, где же дедушка?

Заглянули в комнату Юсупа-ага — его там не было. Отсутствие кошмы и подушки никто не заметил. Дженнет помчалась на кухню.

— Здесь его тоже нет!

— Может, он на улицу вышел? — предположил Бяшим.

— Какая улица? Уже ведь поздно! — возразила Майса.

— Ну и что ж, что поздно. А если дедушке захотелось избавиться от груза? — сказала Дженнет.

Отец с матерью не поняли её, но выяснить, о чём она толкует, было некогда. Бяшим схватил с вешалки пиджак и выскочил за дверь. Старика не было. «Вышел воздухом подышать, решил пройтись, возможно, свернул куда. И заблудился. Дома-то все как близнецы похожие, — думал Бяшим. — Где же теперь искать? Представляю, как бедный отец напуган!»

Из конца в конец пробежал он всю улицу, обследовал и близлежащие. Завидев человеческую фигуру, окликал: «Отец!». Редких прохожих спрашивал, не встречался ли им старик в тельпеке. Майса, встревоженная не меньше, чем он, то входила в комнату к свёкру, то бесцельно переставляла посуду на кухне. Дженнет сообразила: если выйти на балкон, можно будет наблюдать за тем, как папа ищет дедушку. Она рванула балконную дверь и увидела спящего Юсупа-ага.