— Да.
— Прости, Айгуль, я не смог вчера…
— Знаю.
— Я бы пришёл, честное слово… но Курт…
— Не говори об этом, Довлет. Не надо…
Голос её дрогнул, она заплакала.
— Меня… меня, — рыдания не давали девушке выговорить слова, — выдают за Курта…
— Да.
— Неужели ты любишь его, Айгуль?
— Нет… Я ненавижу его, по…
Довлет почувствовал облегчение:
— Если не любишь, — не иди, да и всё.
— Легко сказать. Но Курт уже внёс калым. Наши согласны… Уже назначили и день помолвки. Я не знаю, что мне делать. А тут ещё вчерашнее. Провалиться бы сквозь землю, — и она стала рыдать ещё сильнее.
— Не плачь… Не плачь, Айгуль, — Довлет подошёл к девушке и ласково погладил по плечу. — Надо что-то придумать.
— Ничего тут не придумаешь…
— Давай-ка, Айгуль… Вот закончится стрижка… Давай убежим.
— Нет. Бежать из дому я не могу. Не-ет… Ты лучше помоги мне. Если хочешь мне добра — помоги.
— Я готов, Айгуль. На любую жертву пойду…
— Если так, то слушай. В Караметниязе работает бульдозеристом парень один… Его зовут Ягмуром. Передай ему вот это письмо.
Айгуль извлекла откуда-то из-за ворота платья сложенный вчетверо тетрадный листок.
— Передай ему. Садись на этого верблюда. К утру ты будешь в Караметниязе. Верблюд туда дорогу знает хорошо. И если всё благополучно — завтра ты сможешь и вернуться. Если же ты не передашь… Я пропала, Довлет, пропала…
Ему показалось, что на плечи ему взвалили страшный груз. Ноги Довлета тряслись мелкой, противной дрожью, и он чувствовал, что, если ничего решительного не предпримет сейчас же, — рухнет на песок.
«Ягмур… Значит, не я… Если не Курт, то Ягмур…» — мелькали в его мозгу отрывки мыслей.
— Ну чего ты стоишь?
— Я… я…
— Не теряй драгоценного времени, Довлет.
— Я не могу ехать, — вымолвил наконец он.
— Не можешь? Почему?
— Я не могу отдавать в чужие руки… своё счастье.
Не могу!.. — и он, резко повернувшись, зашагал прочь, оставляя на песке глубокий след.
Отойдя шагов на десять, он остановился, обернулся и вдруг побежал обратно:
— Айгуль! Подожди!..
У него шумело и гудело в голове, звенело в ушах. Почему-то вспомнились вдруг слова учительницы истории Шекер Бердыевны: «Лучшая красота человека — это его человечность!»
— Давай, давай письмо, — сказал, тяжело дыша, Довлет. — Я поеду в Караметнияз.
Перевод Н. Золотарёва
