Они говорили долго.
В эту ночь Чжао Юй-линь не спал. В сердце вошла радость, которую не выразить никакими словами. Он уже чувствовал себя членом коммунистической партии. Это новое, неизведанное чувство было таким острым и волнующим, что сонливость как рукой сняло.
— Ты чего не спишь? Про что ты все думаешь? — проснувшись, спросила жена.
Он не ответил.
Перед рассветом, когда в небе еще дрожали чистые серебряные звезды, а землю покрыла обильная роса, Чжао Юй-линь встал и, захватив свою винтовку, отправился в школу.
В это утро он заполнил анкету. Он, горький бедняк, стал кандидатом коммунистической партии.
Кандидатский стаж короток: всего три месяца, и по истечении этого срока ему дадут билет члена партии.
В той графе анкеты, где рекомендующий дает характеристику, начальник бригады записал:
«Бедняк, честен, работать умеет, решителен, готов всем пожертвовать для дела освобождения рабочих и крестьян».
Вскоре такие же анкеты заполнили Го Цюань-хай, Ли Всегда Богатый и Бай Юй-шань.
XV
Положение на фронтах стабилизировалось. Демократическая армия под командованием генерала Линь Бяо разгромила войска Чан Кай-ши, оснащенные американской военной техникой. В Маньчжурии они понесли такой урон, что долго не могли оправиться. Радостная весть о победе молниеносно облетела деревни. Всюду поднялось массовое движение крестьян.
Помещики и их угодники глубоко втянули головы в свой темный и тесный панцырь. Притаившись, они озлобленно следили за развитием движения деревенской бедноты и еще продолжали вредить: сеяли клевету, пытались натравливать крестьян друг на друга, а иногда, высунувшись из своего укрытия, предательски наносили удар в спину.
В школе и в крестьянском союзе все время толпился народ. Снова начались собеседования; прерванная было работа возобновилась.
У старика Суня только и было теперь разговоров, что о начальнике Сяо. И начинал он их обычно так:
— Начальник Сяо — мой самый лучший друг! Ведь это я привез его сюда!
Братишка Ян заделался ревностным активистом и, после того как землю поделили, стал проводить собеседования.
Сяо Сян, Сяо Ван и Лю Шэн нередко приходили на эти беседы, разъясняя смысл и значение переворота. Они рассказывали о председателе Мао[20], коммунистической партии и о Восьмой армии.
Лю Шэн обучил крестьян множеству новых песен. Особенно полюбили крестьяне песенку на слова поэта Ван Сюэ-бо:
Коммунисты вывели
Нас на путь побед.
А без коммунистов
И Китая нет!
Коммунист душой
Любит свой народ,
И без страха в бой
Коммунист идет.
Воля нашей партии
Жизнь вернула нам.
Как стрела каленая,
Путь наш ныне прям.
Счастье всех трудящихся.
Мир и свет вокруг —
Дело коммунистов,
Их могучих рук!
И народу нашему
Коммунист — слуга,
И зато заклятого
Не щадит врага.
Коммунисты вывели
Нас на путь побед:
Ведь без коммунистов
И Китая нет!
Распевая эту песню, люди говорили:
— Теперь мы действительно многое поняли, сердца распахнулись, как окна, и сразу стало светло!
Как-то раз ночью Го Цюань-хай и Ли Всегда Богатый возвращались домой после собеседования. Когда они проходили мимо ворот усадьбы Хань Лао-лю, им показалось, что во дворе блеснул свет. Оба с любопытством остановились. Вскоре раздались шаги и послышались голоса:
— Этот пастушок, как бельмо на глазу… — различили они голос помещика. — Надо бы его спровадить куда-нибудь.
— Конечно, конечно!.. И надо это сделать поскорей.
По голосу они узнали Ханя Длинную Шею.
— Сейчас это неудобно, — сказал Хань Лао-лю. — Вот что касается Яна… надо будет попробовать. Ты наладь с ним отношения. Только действовать нужно поумнее.
Разговор перешел на шепот, и слов уже невозможно было разобрать. Наступило краткое молчание, а затем уже совсем близко снова послышался голос Хань Лао-лю:
— Давай так и сделаем… Если сам не сможешь пойти, пошли сынишку.
Стукнула калитка. Го Цюань-хай и Ли Всегда Богатый свернули в кусты и вышли на тропинку. Некоторое время они шли молча. Наконец Го Цюань-хай спросил:
— Пастушок этот сын умершего батрака, что ли?
— Ну да! Ведь это его мать забрал к себе Хань Лао-лю, а потом сбыл в публичный дом в Шуанчэнцзы. Неужели ты не помнишь?
— Еще одно злодеяние! Действительно, я позабыл. Надо обязательно найти мальчика и привести на наши собеседования. А про какого это Яна он говорил? Уж не о Братишке ли нашем?
— Кто ж его знает? Может и так…
Оба были озабочены и решили сейчас же наведаться в школу. Кроме членов бригады, здесь были Бай Юй-шань и Чжао Юй-линь. Ли Всегда Богатый подробно рассказал начальнику бригады о том, что они только что слышали.
— Как вы думаете, что за человек этот Братишка Ян? — насторожился Сяо Сян.
— Человек бедный, занимался перепродажей старого тряпья. А вообще — деньги любит, — объяснил Ли.
— А с семьей Ханя он связан?
— Про это уж ничего не знаю.
— Хань Лао-лю как-то раз здорово прибил его, — вспомнил Го Цюань-хай.
— А за что? — спросил Сяо Сян.
— Во времена Маньчжоу-го, — начал Чжан Юй-линь, — японцы заставляли крестьян коноплю сдавать. Хань Лао-лю в ту пору старостой был и разгуливал по деревне со своей большой палкой. Тех, кто лениво коноплю трепал или рано спать заваливался, лупил почем зря.
— Да разве одного Яна… многих лупил… — невольно вздохнул Бай Юй-шань.
— Уж тебе-то не раз доставалось по этому случаю! — расхохотался Го Цюань-хай, намекая на то, что Бай Юй-шань был соней.
— Раза два или три случилось, — неохотно сознался тот.
— Какое там! — снова прыснул Го Цюань-хай. — Я от Дасаоцзы слыхал, что самое меньшее раз восемь.
— Не слушай ты ее. Она всегда все врет, — обиделся Бай Юй-шань.
Начальник бригады, думавший в этот момент о Братишке Яне, вдруг сказал:
— Нет… Братишка Ян — член комиссии по разделу земли. Отстранить его ни с того ни с сего нельзя. Вам следует прежде побеседовать с ним.
На этом разговор закончился, и все разошлись.
Братишка Ян действительно любил деньги и теперь не изменил этой привязанности. Любил он к тому же и верховодить, отличался мелким тщеславием и зазнайством и никогда не снисходил до того, чтобы советоваться с кем-нибудь. Он был малограмотен, но так как Го Цюань-хай и Чжао Юй-линь вовсе ничему не учились, смотрел на них свысока и говорил с пренебрежением: «На что вообще годится эта мелюзга?»
С тех пор как он стал членом комиссии по разделу земли, богатеи стали заискивать перед ним и зазывать к себе на угощение. Ян охотно заходил и благосклонно принимал знаки внимания, а когда к нему обращались с просьбами, щедро раздавал обещания.
— Брат Ян, у меня к тебе дельце: сможешь ли только?..
— Я все могу, — безапелляционно отвечал Братишка.
— Брат Ян, поговори в бригаде.
— Можно. Начальник Сяо слушается меня во всем.
К Сяо Сяну он никогда, конечно, не обращался, боясь даже заикнуться о чем-либо.
Как-то вечером, когда Ян вернулся с очередного собеседования, хозяин харчевни сказал, что Хань Длинная Шея присылал мальчика и просил зайти.