Чжоу Ли-бо хорошо знал и обстоятельно изучил людей, которых он сделал героями своего произведения.

Особенно удался автору образ главного героя — начальника бригады Сяо Сяна. Это — простой, обаятельный человек, преданный партии и народу коммунист, всегда спокойный и сдержанный. У него железная воля, широкий ум государственного человека, беспощадная требовательность к самому себе и ясное понимание своей ответственности перед родиной. Целиком отдавший себя борьбе за освобождение и счастье своего народа, Сяо Сян — воплощение мудрости и совести партии.

С большой теплотой и искренностью очерчены автором руководители крестьянского союза. Павший смертью героя первый председатель союза Чжао Юй-линь надолго запомнится читателям, как образ народного вожака, человека большой любви к своему народу и ненависти к угнетателям. Последовательно, с чувством горячей симпатии создает Чжоу Ли-бо образ бывшего батрака Го Цюань-хая, вкладывая в него лучшие национальные черты китайского народа — упорство, самоотверженность, трудолюбие и глубокую житейскую мудрость. Автор наделяет этого человека чертами нового, желая видеть в нем будущего деятеля свободного и независимого Китая. Мастерски изображены в романе колоритные фигуры Бай Юй-шаня и Дасаоцзы. Но автор не ограничивается только этим. Одновременно он дает типичную для современного Китая картину становления и идейного роста передовых людей китайской деревни. Судьба Бай Юй-шаня и Дасаоцзы, превратившихся из обездоленных батраков в руководителей крестьянской бедноты, — таков сейчас путь многих деятелей Народной республики Китая.

Нельзя не пожалеть о том, что Чжоу Ли-бо не имел возможности уделить работе над романом достаточно времени. Над первой книгой он трудился урывками, так как был в то время перегружен работой по проведению земельной реформы. За вторую ему удалось взяться лишь через год, который он провел в армии. Это, естественно, привело к отдельным недостаткам, придало роману некоторую растянутость и рыхлость композиции.

Наряду с законченными и живыми образами в романе встречаются персонажи, которые хотя и отнесены к определенной классовой группе, но лишены индивидуальных черт. Таков, например, помещик Тан Загребала. О нем известно лишь то, что он горестно вздыхает и поклоняется изображению хорька. Почему же в таком случае крестьяне ненавидели его? Помещик Добряк Ду, который хотя и хранил у себя оружие и составлял, подобно Якову Лукичу из «Поднятой целины», списки деревенских активистов, в романе почти не показан как угнетатель и эксплуататор.

Однако все эти недостатки ни в какой степени не могут снизить той идейной ценности и того познавательного значения, которые делают этот роман выдающимся произведением современной литературы великого китайского народа.

Было раннее июльское утро. Солнце только что всходило, окрашивая стебли кукурузы и гаоляна в золотистый цвет. Роса на листьях соевых бобов и симаньгу сверкала ослепительными серебряными бусами. Над глинобитными лачугами курился сероватый дымок. Готовили утренний завтрак.

Пастух в остроконечной соломенной шляпе, верхом на неоседланном коне, гнал скотину на пастбище.

На шоссе показалась большая телега. Грохот колес и крики возчика привлекли внимание пастуха. Он позабыл о своем стаде и не заметил, как бык, углубившись в посевы, стал обгладывать кукурузу.

— Смотри! Смотри! — закричали люди в телеге. — Жрет кукурузу!

Пастух спрыгнул с коня, подбежал к быку и сильно хлестнул его бичом.

Телега, запряженная четверкой, которую местный пастух встретил в июльское утро 1946 года на шоссе юго-восточнее Харбина, направлялась из уездного города в деревню Юаньмаотунь.

Когда телега миновала мост, возчик с такой силой принялся щелкать кнутом, что, казалось, палили из винтовок. Испугавшиеся лошади понеслись вскачь, обрызгивая грязью придорожную полынь, листья кукурузы, телеграфные столбы. Но вскоре коренная покрылась испариной, зафыркала и стала замедлять бег.

— Что, устала? — ворчал возчик. — Проголодалась, что ли? Просяной соломы не желаешь? На соевый жмых да гаолян поглядываешь, а работать не хочешь! Смотри у меня! Если не отстегаю тебя как следует, не быть мне, старику Суню, лучшим на деревне возчиком.

Но это были одни разговоры, и коренная понимала, что старый Сунь только языком почешет, а зря рукам воли не даст.

Запыхавшиеся лошади перешли на шаг. Телега, покачиваясь, медленно покатилась по шоссе.

Оглянувшись, старый Сунь пересчитал своих пассажиров. Пятнадцать. Сидят, тесно прижавшись друг к другу, одеты по-разному: кто — в военную форму защитного цвета, кто — в черную куртку. Одни вооружены маузерами, другие — винтовками.

«Из какой же это они части Восьмой армии и что их сюда несет? — недоумевал возчик. — А впрочем, мне-то что за дело? Заплатят деньги — все будет в порядке».

Вчера он возил в город дрова и заночевал на постоялом дворе Вана. Здесь старого Суня нашел секретарь уездного управления и подрядил его. «Что ж, плохо ли, хорошо ли — все-таки не порожняком возвращаться», — подумал старик. Кто откажется заработать на бутылку водки?

Вскоре телега остановилась. Возчик спрыгнул. Колеса по самую ось погрузились в грязь. Он выругался, снова сел и что было силы принялся стегать коренную.

Сзади показался четырехконный экипаж на резиновых шинах. Кучер объехал по обочине. Так как лошади мчались во весь дух, а экипаж был легче телеги, он не завяз и, поровнявшись, окатил Суня жидкой грязью.

Узнав старика, кучер нагло усмехнулся и пролетел мимо. Сунь, вытирая рукавом лицо, вполголоса выругался:

— Чтоб тебе! Безглазый чорт!

— Чей экипаж? — спросил один из пассажиров, человек лет тридцати на вид.

Сунь посмотрел на пассажира и вспомнил: «Тот самый, что приходил вчера на постоялый двор вместе с секретарем уездного управления».

— У кого же быть еще такому экипажу? — пробурчал старик. — Взгляни на рыжего коня! Такой гладкий, что вся шерсть лоснится. Бежит — земли копытом не заденет…

— Чей же в конце концов? — продолжал допытываться пассажир.

Это был начальник бригады по проведению земельной реформы Сяо Сян.

Настойчивые расспросы испугали старика, и он замолчал.

Начальник бригады, видя, что возчик не расположен отвечать, попросил его ехать быстрее. Пассажиры соскочили с телеги и стали ее подталкивать. Старый Сунь принялся стегать коренную, и наконец общими усилиями телегу вытащили на сухое место. Передохнув, они снова тронулись в путь.

— Старина Сунь, чего ты все время стегаешь коренную? — снова спросил Сяо Сян.

— Сама виновата. Она сильнее всех, — рассмеялся возчик.

Сяо Сян удивился:

— Выходит, раз сильнее, нужно бить больнее?

— Товарищ, как ты не понимаешь? Если застряли в грязи, стегай самую сильную лошадь, а то никогда не сдвинешься с места. Слабенькую лошаденку хоть убей — ничего не получится. Каждый свое дело знает. Можешь мне поверить, товарищ: у нас в деревне четыреста дворов, и среди возчиков я если не на первом месте, так на втором обязательно.

— Сколько же лет ты работаешь? — поинтересовался Сяо Сян.

— Скоро тридцать восемь будет. И все на чужих людей…