– Вы рассуждаете как закоренелый индивидуалист, – усмехнулся Вебстер.

– Вам это кажется забавным? – огрызнулся мэр.

– Забавно, – сказал Вебстер. – Забавно и печально, что в наши дни человек способен так рассуждать.

– Добрая доза закоренелого индивидуализма ничуть не повредила бы нашему миру. Возьмите тех, кто преуспел в жизни…

– Это вы о себе? – спросил Вебстер.

– А хоть бы и о себе. Я трудился как вол, не упускал благоприятных возможностей, заглядывал вперед. Я…

– Вы хотите сказать, что знали, чьи пятки лизать и чьи кости топтать, – перебил Вебстер. – Так вот, вы блестящий образчик человека, ненужного сегодняшнему миру. От вас плесенью несет, до того обветшали ваши идеи. Если я был последним из секретарей Торговых палат, то вы, Картер, последний из политиканов. Только вы этого еще не уразумели. А я уразумел. И вышел из игры. Мне это даром не далось, но я вышел из игры, чтобы не потерять к себе уважение. Деятели вашей породы отжили свое. Отжили, потому что раньше любой хлыщ с луженой глоткой и нахальной рожей мог играть на психологии толпы и пробиться к власти. А теперь психологии толпы больше не существует. Откуда ей взяться, если ваша система рухнула под собственной тяжестью и народу плевать на ее труп.

– Вон отсюда! – заорал Картер. – Вон, пока я не позвал полицейских и не велел вас вышвырнуть.

– Вы забываете, – возразил Вебстер, – что я пришел поговорить о заброшенных домах.

– Пустая затея, – отрезал Картер. – Можете разглагольствовать хоть до Судного дня, все равно эти дома будут сожжены. Это вопрос решенный.

– Вам хочется увидеть развалины на месте делового центра? – спросил Вебстер.

– О чем вы толкуете? – вытаращился мэр. – При чем тут центр?

– А при том, что в ту самую секунду, когда первый факел коснется домов, ратушу поразит первый снаряд. А второй ударит по вокзалу. И так далее, сперва все крупные мишени.

У Картера отвисла челюсть. Потом лицо его залила краска ярости.

– Бросьте, Вебстер, – прохрипел он. – Меня не проведешь. С этими вашими баснями…

– Это не басня, – возразил Вебстер. – У них там есть пушки. Около мемориала взяли и в музеях. И есть люди, которые умеют с ними обращаться. Да тут и не нужен большой знаток. Прямая наводка, все равно что в упор по сараю стрелять.

Картер потянулся к передатчику, но Вебстер жестом остановил его:

– Подумайте, подумайте хорошенько, Картер, прежде чем в петлю лезть. Стоит вам дать ход вашему плану – и начнется сражение. Допустим, вам удастся сжечь заброшенные дома, но ведь и от центра ничего не останется. Бизнесмены снимут с вас скальп за это.

Картер убрал руку с тумблера.

Издалека донесся резкий звук ружейного выстрела.

– Лучше отзовите их, – посоветовал Вебстер.

На лице Картера отразилось смятение.

Снова выстрел… второй, третий.

– Еще немного, – сказал Вебстер, – и будет поздно, вы уже ничего не сможете сделать.

Глухой взрыв потряс оконные стекла. Картер вскочил на ноги.

Вебстер вдруг ощутил противную слабость, однако виду не показал.

Картер с каменным лицом смотрел в окно.

– Похоже, что уже поздно, – произнес Вебстер, стараясь придать голосу твердость.

Радио на столе требовательно запищало, мигая красным огоньком.

Картер дрожащей рукой нажал тумблер.

– Картер, – звал чей-то голос. – Картер, Картер!

Вебстер узнал луженую глотку начальника полиции Джима Максвелла.

– Что там случилось? – спросил Картер.

– Они выкатили пушку, – доложил Максвелл. – Взорвалась при первом же выстреле. Должно быть, снаряд с дефектом.

– Пушка? Только одна пушка?

– Других пока не видно.

– Я слышал ружейные выстрелы, – сказал Картер.

– Так точно, они нас обстреляли. Двоих-троих ранили. Но теперь отошли. Прячутся в зарослях. Больше не стреляют.

– Ясно, – сказал Картер. – Валяйте начинайте поджигать.

Вебстер бросился к нему:

– Спросите его… Спросите…

Но Картер уже щелкнул тумблером, и радио смолкло.

– Что вы хотели у него спросить?

– Нет, ничего, – ответил Вебстер. – Ничего существенного.

Он не мог сказать Картеру, что один только Грэмп знал, как стреляют из пушки, что Грэмп был там, где произошел взрыв.

Уйти отсюда – и туда, к пушке, как можно скорее!

– Недурно было задумано, Вебстер, – сказал Картер. – Недурно, да только сорвался ваш блеф.

Он снова подошел к окну.

– Все, кончилась стрельба. Быстро сдались.

– Скажите спасибо, если из ваших полицейских хотя бы шестеро живьем вернутся, – огрызнулся Вебстер. – Там, в зарослях, засели люди, которые за сто шагов бьют белку в глаз.

В коридоре послышался топот, две пары ног стремительно приближались к двери.

Мэр отпрянул от окна. Вебстер повернулся на каблуках.

– Грэмп! – крикнул он.

– Привет, Джонни, – выдохнул ворвавшийся в кабинет Грэмп.

За его спиной стоял молодой человек, он размахивал в воздухе чем-то шелестящим, какими-то бумагами.

– Что вам угодно? – спросил мэр.

– Нам много чего угодно, – ответил Грэмп, помолчал, переводя дух, и добавил: – Познакомьтесь: мой друг Генри Адамс.

– Адамс? – переспросил мэр.

– Вот именно, Адамс, – подтвердил Грэмп. – Его дед когда-то жил здесь. На Двадцать седьмой улице.

– А-а… – У мэра был такой вид, словно его стукнули кирпичом. – А-а… Вы говорите про Ф. Дж. Адамса?

– Во-во, он самый, – сказал Грэмп. – Мы с ним вместе воевали. Он мне целыми ночами рассказывал про сына, который дома остался.

Картер взял себя в руки и коротко поклонился Генри Адамсу.

– Разрешите мне, – важно начал он, – как мэру этого города приветствовать…

– Горячее приветствие, ничего не скажешь, – перебил его Адамс. – Я слышал, вы сжигаете мою собственность.

– Вашу собственность?

Мэр осекся, озадаченно глядя на бумаги в руке Адамса.

– Вот именно, его собственность! – отчеканил Грэмп. – Он только что купил этот участок. Мы сюда прямиком из казначейства. Задолженность по налогам покрыта, пени уплачены – словом, конец всем уверткам, которыми вы, легальные жулики, хотели оправдать свое наступление на заброшенные дома.

– Но… но… – мэр никак не мог подобрать нужные слова. – Но ведь не все же, надо думать, а только дом старика Адамса.

– Все, все как есть, – торжествовал Грэмп.

– И я был бы вам очень обязан, – сказал молодой Адамс, – если бы вы попросили ваших людей прекратить уничтожение моей собственности.

Картер наклонился над столом и взялся непослушными руками за радио.

– Максвелл! – крикнул он. – Максвелл! Максвелл!

– В чем дело? – рявкнул в ответ Максвелл.

– Сейчас же прекратите поджигать дома! Тушите пожары! Вызовите пожарных! Делайте что хотите, только потушите пожары!

– Вот те на! – воскликнул Максвелл. – Вы уж решите что-нибудь одно.

– Делайте что вам говорят! – орал мэр. – Тушите пожары!

– Ладно, – ответил Максвелл. – Хорошо, не кипятитесь. Только ребята вам спасибо не скажут. Они тут головы под пули подставляют, а вы то одно, то другое.

Картер выпрямился:

– Позвольте заверить вас, мистер Адамс, произошла ошибка, прискорбная ошибка.

– Вот именно, – сурово подтвердил Адамс. – Весьма прискорбная ошибка. Самая прискорбная ошибка в вашей жизни.

С минуту они молча мерили взглядом друг друга.

– Завтра же, – продолжал Адамс, – я подаю заявление в суд, ходатайствую об упразднении городской администрации. Если не ошибаюсь, как владелец большей части земель, подведомственных муниципалитету, я имею на это полное право.

Мэр глотнул воздуха, потом выдавил из себя:

– На каком основании?..

– А на таком, – ответил Адамс, – что я больше не нуждаюсь в услугах муниципалитета. Думаю, суд не станет особенно противиться.

– Но… но… ведь это означает…

– Во-во, – подхватил Грэмп. – Вы отлично понимаете, что это означает. Вы получили нокаут, вот что это означает.