Тейн встал и направился в гостиную.

– Рядом, – велел он собаке.

Таузер последовал за хозяином, по дороге обнюхивая углы и останавливаясь, чтобы облаять пол.

– Совсем спятил, – сказал Тейн.

Точно, крыса. Дом ветшает.

Он отодвинул затянутую сеткой дверь, и Таузер выскочил наружу.

– И забудь ты про того сурка, – напутствовал его Тейн. – Гиблое дело. Сколько ни рой, из норы ты его не вытянешь.

Таузер скрылся за углом.

Тейн заметил, что вывеска перед домом покосилась. Должно быть, отстегнулась цепочка.

Босыми пятками он пересек дорожку и лужайку, еще мокрую от росы, чтобы поправить вывеску. Так и есть, цепочка. Видать, ветер или не в меру шаловливый мальчишка. Хотя вряд ли; в отличие от других, например банкира Стивенса, Тейна редко донимали малолетние озорники.

Он отошел назад. Вот теперь ровно.

На табличке большими буквами было выведено: «Мастер на все руки», а чуть ниже, буквами поменьше: «Чиню все подряд».

Внизу значилось: «Покупаю и продаю старинные вещи».

Давно пора, подумал Тейн, повесить две таблички: одну для мастерской, другую – для торговли подержанными вещами. Когда-нибудь нарисую парные и развешу по разным сторонам дорожки. Для симметрии.

Он обернулся и посмотрел на лес Тернера через дорогу. Вид был чудесный. Небольшой лесок на краю городишка, где обитали птицы и кролики, сурки и белки и где поколения местных мальчишек из Уиллоу-бенда возводили игрушечные крепости.

Рано или поздно найдется делец, который купит такой лакомый кусок и начнет возводить на месте леса дома или чего похуже, и тогда из жизни уйдет что-то очень важное, словно отрежут кусок его детства.

Из-за угла дома вынырнул Таузер. Пес двигался боком, поминутно обнюхивая стены, уши стояли торчком.

– Точно, рехнулся, – заключил Тейн и вошел в дом.

Шлепая по полу босыми ногами, он прошел на кухню, наполнил кофейник водой, поставил на плиту и зажег газ.

Затем включил радио, забыв, что оно не работает.

Когда приемник не издал ни звука, он вспомнил и раздраженно щелкнул выключателем. Так и живу, подумал Тейн: чужие вещи чиню, а до своих руки не доходят.

Он вернулся в спальню за тапками и заодно заправил кровать.

Плита на кухне остыла, конфорка под кофейником была холодна.

Тейн пнул плиту ногой, снял кофейник и подержал ладонь над конфоркой. Спустя несколько секунд ладонь ощутила тепло.

– Так-то лучше, – произнес он вслух.

Когда-нибудь этот способ перестанет действовать и придется чинить. Наверняка просто отошел контакт.

Тейн вернул кофейник на плиту.

Снаружи что-то звякнуло, и Тейн вышел посмотреть.

Бизли, хортоновский садовник, шофер и мальчик на побегушках, разворачивал хлипкий фургон на дорожке к дому. Внутри восседала Эбби Хортон, супруга Г. Генри Хортона, самого влиятельного жителя городка. В багажнике, перевязанный веревками и наполовину прикрытый алым с розовым покрывалом, стоял гигантский телевизионный приемник, хорошо знакомый Тейну. Приемник устарел лет десять назад, но до сих пор был самым дорогим из всех телевизоров в Уиллоу-бенде.

Эбби, властная и суетливая матрона, вылезла из фургона.

– Доброе утро, Хайрам, – поздоровалась она. – Сможете починить?

– На свете нет ничего, чего я не смог бы починить, – отвечал тот, с тоской разглядывая перевязанного монстра. Ему было не впервой иметь с ним дело, и он понимал, что предстоит повозиться.

– Ремонт может обойтись дороже покупки, – предупредил он Эбби. – Вам стоит задуматься о новом телевизоре. Этот безнадежно устарел и…

– Вот и Генри так говорит, – перебила она. – Генри хочет купить цветной, а я не могу расстаться с этим. Вы же понимаете, это не только телевизор, в нем есть встроенный радиоприемник и проигрыватель, а дерево по стилю гармонирует с мебелью, и, кроме того…

– Да знаю я, – сказал Тейн, уставший слушать одно и то же.

Бедняга Генри. Что за жизнь! Весь день пилит своих подчиненных на заводе вычислительных машин, а вечером его пилит эта мегера.

– Бизли, – скомандовала Эбби, ну точно сержант на плацу, – полезай наверх и распакуй телевизор.

– Будет сделано, мэм, – отвечал тот – долговязый, неуклюжий и туповатый парень.

– Да смотри не поцарапай!

– Будет сделано, мэм.

– Давайте я помогу, – предложил Тейн.

Вдвоем они влезли в багажник и начали развязывать старое чудище.

– Он тяжелый, – предупредила Эбби. – Вы там поаккуратнее.

– Будет сделано, мэм, – отвечал Бизли.

Телевизор и впрямь оказался невероятно тяжелым и громоздким, однако Бизли и Тейн внесли его на задний двор, подняли на веранду и опустили по ступеням в подвал под бдительным орлиным взором Эбби.

Подвал служил Тейну мастерской и одновременно антикварной лавкой. В одной половине располагались верстаки, инструменты и коробки со всякой всячиной, между которыми были навалены кучи хлама. В другой размещалась коллекция скрипучих кресел и покосившихся кроватных стоек, трюмо и туалетных столиков, древних комодов, ведерок для угля с облезшей позолотой, неподъемных каминных экранов и прочего хлама, купленного по случаю за гроши.

Они аккуратно подставили телевизор на пол. Эбби зорко следила за ними со ступенек.

– Хайрам, вы сделали в подвале новый потолок? Теперь совсем другое дело! – воскликнула Эбби.

– Чего? – переспросил Хайрам.

– Потолок. Я говорю, новый потолок.

Тейн поднял голову. И впрямь новый потолок…

Он сглотнул, опустил голову и снова резко вскинул. Потолок и не думал исчезать.

– Надо же, ни шва, ни зазора! – восхитилась Эбби. – Как вам удалось?

Тейн снова сглотнул, прежде чем обрел дар речи.

– Да как-то так, – промямлил он в ответ.

– Сделайте и нам такой же. Подвал у нас просто загляденье. Бизли сделал потолок в игровой комнате, но вашему он в подметки не годится.

– Точно, мэм, – покаянно вздохнул Бизли.

– Как только найду время, – пообещал Тейн, готовый обещать что угодно, лишь бы они поскорее убрались.

– Вы не знали бы, куда девать время, – ехидно заметила Эбби, – если бы перестали обшаривать окрестности в поисках всякого хлама, который вы зовете антиквариатом. Деревенских простачков вы обманете, а меня нет.

– За некоторые вещи я выручаю немало, – спокойно ответил Тейн.

– И теряете последнюю рубашку на остальных.

– Специально для вас есть старый фарфор, – сказал Тейн. – Выгодно купил по случаю пару дней назад. Могу уступить.

– Не интересуюсь. – Эбби поджала губки, развернулась и пошла вверх.

– Встала сегодня не с той ноги, – пробормотал Бизли. – Тяжелый предстоит денек. Так бывает, когда она просыпается ни свет ни заря.

– Не бери в голову, – посоветовал ему Тейн.

– Я пытаюсь… Не получается. Тебе точно не нужен работник? Я много не запрошу.

– Извини, Бизли. А знаешь, приходи как-нибудь вечерком, в шашки сыграем.

– Приду, Хайрам. Спасибо, что зовешь. Остальные только и знают, что орать и поднимать меня на смех.

Сверху донесся вопль Эбби:

– Бизли, ты собираешься торчать там целый день? Нужно ковры выбить.

– Будет сделано, мэм, – сказал Бизли, поднимаясь по ступеням.

Во дворе Эбби решительно повернулась к Тейну:

– Вы же начнете ремонт прямо сейчас? Я без телевизора как без рук.

– Сию минуту, – ответил он.

Тейн стоял и смотрел, как фургон отъезжает, затем оглядел двор в поисках Таузера, но пес куда-то запропастился. Скорее всего, караулит сурка в лесу через дорогу. Удрал, даже не позавтракав.

Когда Тейн вернулся на кухню, кофейник подпрыгивал на плите. Он заварил кофе и снова спустился в подвал.

Потолок никуда не исчез.

Он был сделан из странного белого материала и казался почти прозрачным: взгляд проникал внутрь, но не насквозь. И ни единого шва. Материал аккуратно огибал трубы и потолочные светильники.

Тейн взобрался на кресло и постучал по потолку костяшками пальцев. Звук вышел чистый и звонкий, словно он дотронулся до фужера тонкого стекла.