Он закончил. «Час железной логики». Ждал, еще не садясь, вытирая носовым платком испачканные в меле руки. Ждал, что же теперь, когда он все выложил?

— Желает ли кто-нибудь высказаться по поводу того, что сообщил нам Григорий Иванович?

Желающих не было.

— Может быть, есть вопросы?

Вопросы. Мартьянов был готов к ним. Кто хоть немного со вниманием слушал его, тот, наверное, должен был бы задаться вопросами. В новой методике еще немало уязвимых мест, и Мартьянов сам их прекрасно знает. Например, как быть с мостиками. Предлагаемая им алгебра схем отвечает только двум видам соединений. Параллельное соединение — знак логического сложения. Последовательное соединение — знак логического умножения. «А третье?» — спросит каждый грамотный электрик, каких здесь за столом большинство, подавляющее большинство. А третий вид соединений, мостиковые? Как же с ними? Почему на этот счет его многообещающая логика ничего не говорит?

Он мог бы кое-что на это ответить. Но желающих задать вопросы также не нашлось. Не было замечаний, не было вопросов. Молчание было за столом.

Ну пусть высказанные им идеи не принимаются сразу. Пусть их не подхватывают моментально с восторгом. Но все-таки какое-то отношение должно же быть к тому, что он им преподнес. Пусть даже отрицательное. Он рад был бы услышать, что ему начнут возражать, спорить с ним, даже яростно отвергать. Сцепиться бы с кем-нибудь! Он имел бы возможность привести лишние доказательства, побороться за свою теорию.

А его встретило полное молчание. Сдержанное, вежливое молчание, которое хуже всяких возражений. Только громкий веселый шепот Копылова, будто наклонившегося к соседу, прозвучал за столом:

— Науки разные бывают!

Директор объявил отчет следующей лаборатории. Мартьянову ничего не оставалось, как сесть на свое место. Окружающие избегали встречаться с ним взглядами, словно он совершил какую-то неловкость. Серая тетрадь в грубом переплете одиноко лежала посреди малинового поля на столе.

Конец заседания, все потянулись из зала. К Мартьянову подошел плотный, мешковатый, в очках, Ростовцев, сотрудник одной из лабораторий, и тихо сказал, показывая, что разговор этот между ними:

— Вас не совсем поняли. Но, мне кажется, надо постараться понять.

Мартьянов выпрямился. Это что, сочувствие? Еще этого ему не хватало! Он лишь отдаленно знал Ростовцева. Работает в одной из комнат в нижнем этаже, занимается, кажется, теорией каналов телемеханической связи. Что же ему нужно?

Если он сам что-то понял, так чего он молчал, пока был совет, не говорил в открытую? А сейчас как заговорщик.

— Меня интересует, если позволите… — так же тихо сказал Ростовцев.

И он задал тот самый вопрос, которого напрасно ждал Мартьянов после своего выступления. Как же алгебра логики собирается решать мостиковые соединения? Как с мостиками?

Ага! Значит, клюнуло все-таки. Но Мартьянов тут же сдержал себя.

— Вы видите; сейчас уже не время об этом, — показал он на уборщицу, шумно катавшую стулья — Если вас интересует, заходите ко мне в лабораторию как-нибудь. Я не собираюсь ничего скрывать! — гордо добавил он.

И, подхватив портфель, с независимым видом проследовал из зала в институтские коридоры.

Нет, он не нуждался ни в каком сочувствии. Его передергивало от одной мысли об этом. Придя домой, раскричался по пустяку:

— Кто у меня опять трогал на столе!..

А на самом-то деле не хотел, боялся, чтобы Наташа стала спрашивать: «Ну, как твой отчет на совете?»

И, кажется, достиг цели. Они разошлись, оба надутые, по разным углам комнаты. Наташа — на свое излюбленное местечко на диване, принявшись за какой-то перевод с английского. Он, переложив демонстративно со стуком книги и ручки на столе, уткнулся в свои записи.

Неизвестно, как Наташа, но он через полчаса забыл, из-за чего они, собственно, так, и плыл уже по волнам своей теории. И это занятие приводило его в равновесие.

Еще раз о мостиковых соединениях. И не последовательные, и не параллельные, а какая-то смесь. Представляете, две параллельные линии, а между ними перекинута третья — мостик. Стало быть, на языке логики и не «и» и не «или», а что-то такое, что в логике не имеет как будто аналогии. Не сложение, не умножение, а что же? Мостики не укладывались в ложе алгебры логики. Василий Игнатьевич Шестопалов, первый всему зачинщик, так и объявил: я рассматриваю только класс параллельно-последовательных соединений, а мостики меня не касаются. Потому что параллельно-последовательные це ликом отвечают алгебре логики, а мостики не отвечают. А меня интересует только то, что иллюстрирует общий закон аналогий. И все, точка!

Хорошо ему, университетскому теоретику. Он вскрывает только общие закономерности, указывая на принципиальную возможность научного подхода к релейным построениям. А Мартьянов? Мартьянову-то приходится создавать научный, но в то же время вполне практический, инженерный метод. Но инженеры, электрики, проектировщики тотчас же спросят: а мостики? Как же без мостиков?

Без мостиков в релейных схемах никак нельзя. Без них многого не решить. Мостики позволяют уложить гораздо более сложные действия в гораздо более простые устройства. Обходиться меньшим количеством реле и контактов. Очень выгодно и экономно.

Мартьянов сам не раз, вычислив алгебраически схему, переводил ее на обычный чертеж и, посмотрев внимательно на привычные линии, находил дополнительно: а вот тут можно еще упростить, применив мостик; а вот тут еще — тоже мостик. Вадим Карпенко каждый раз злорадствовал: не может все-таки эта выдуманная алгебра того, что может простой глаз проектировщика.

— Да, — вынужден был соглашаться Мартьянов. — Пока еще не все может.

Неужели придется отступить? Оставить мостиковые соединения в стороне от алгебры логики. Он никак не хотел с этим примириться. И все искал, наоборот, способ ввести мостики в русло того же метода. Метод должен быть универсальным, тогда он по-настоящему сильный метод.

Подолгу рассматривал он разные схемы и соответствующие им алгебраические формулы. И все пытался: а нельзя ли подглядеть в этих формулах какие-то наводящие нити? Вот, скажем, признаки, которые говорят: здесь в схеме могут быть мостики. Смотрите сюда, вот они, признаки мостиковых соединений. Такая бы математическая подсказка. Это было бы первой ступенью в подходе к мостикам — найти по формулам признаки их присутствия.

И вот сегодня как раз, когда они сидели с Наташей, надувшись, по разным углам и когда он был весь словно наэлектризованный после случившегося на ученом совете, — сегодня-то как раз, в самый, казалось бы, неподходящий день ему вдруг что-то прояснилось. Нашел он, кажется, нашел! Вот они, признаки! Эти повторяющиеся сочетания определенных элемен тов, знаки умножения между ними. И еще определенные сочетания элементов, заключенных в скобки. И еще одинаковый состав элементов…

По крайней мере, три таких признака насчитал он сейчас. Высмотрел их в формулах. Вытащил их из рядов алгебраических строчек. Так-то! Не отказ от алгебры, а еще одно ее использование. Теперь он сможет твердо определять: здесь должны быть мостики. Пусть теперь посмеет Вадим превозносить хваленую интуицию проектировщиков! Пусть теперь зададут ему, Мартьянову, самый каверзный вопрос насчет мостиков, хотя бы тот же тихоня Ростовцев, если его действительно все это заинтересовало! Мартьянов знает, как ответить. Он воинственно выпрямился у себя за столом.

Ему уже не сиделось. Надо же с кем-нибудь поделиться! Скосил глаза в сторону, где на диванчике уютно за книжкой, но весьма неприступно расположилась Наташа. Нельзя же уступить в «борьбе характеров»…

Но Наташа вдруг громко рассмеялась. Он с удивлением обернулся. Это над ним?

А Наташа, как всегда, словно ни в чем не бывало, заговорила весело и непринужденно:

— Ха-ха, твоя алгебра не дает жить даже классикам.

Она повернула обложку. Джером-К-Джером «Праздные мысли лентяя».