В одном из туров нам с Татьяной досталась песня «Счастливый случай». Незамысловатый сюжет о случайной встрече двух людей в автобусе и о начавшейся любви мы переделали во встречу алкаша с сеткой бутылок и милиционерши. Текст не менялся, но приобретал абсолютно противоположный смысл из-за нашего решения. Хохот в зале стоял неимоверный, жюри поставило нам очень высокие оценки и т. д. и т. п. Но речь сейчас не об этом. После окончания проекта (мы с Таней «вылетели» на 5–м туре), в прямом эфире, в ток-шоу «Выбор», посвящённому «Двум звёздам», я решил выйти в роли полюбившегося публике алкаша из Серебрянки (район в Минске). Задрипанный плащик, вязаная шапочка «петушок», авоська с бутылками и своеобразная речь — всё это должно было привлечь внимание и выделить меня из множества участников шоу, пришедших нарядными и накрашенными. Но была одна проблема — где взять пустые бутылки? Я-то человек непьющий. Ну, парочку я нашёл на даче, парочку взял у папы (слава богу, он в свои 76 ещё может пропустить рюмочку на праздник), но этого было мало… Для того, чтоб авоська была полной, пустых бутылок нужно было штук десять, минимум. А тут моя средняя дочура Вера рано, рано утром возвращалась из турпоездки по Европе, и я должен был её встретить. В пять утра я выхожу из подъезда и, проходя мимо урны, стоявшей возле лавочки, я вспоминаю, про эти самые бутылки… Естественно, в такую рань, весь двор ещё спит, меня никто не видит, и я смело нагибаюсь над урной, разглядывая её содержимое. На дне под обрывком газеты вижу два горлышка заветной добычи, но газета грязная, мокрая и брать её руками не очень-то и хотелось. Тогда я подобрал валявшуюся рядом палочку и снова склонился над урной. Сначала я достал газету и положил её рядом с урной, потом начал манипуляцию с бутылками. Просунув палочку в горлышко я довольно ловко вытащил первую и осторожно взяв её двумя пальцами, вылил остатки содержимого на землю. Поставив бутылку на лавочку я принялся за вторую. Но не тут-то было. Вторая никак не хотела становиться телезвездой и упорно соскальзывала с палочки. Тогда, не мудрствуя лукаво, я, закатав рукав плаща, смело достал со дна урны «отказницу». Вылив и её содержимое, я хотел поставить бутылку на лавочку возле первой и поднял глаза… Из окна первого этажа на меня, разинув рты, смотрели мои соседи — старичок и старушка… Господи, чего ж вам, пенсионерам, не спиться?..

Известный, популярный артист, собирающий в пять утра пустые бутылки и копающийся в урнах… это была сенсация не только нашего двора, района, но и всего города, а может быть и страны… Я, не зная, как поступить, растерялся и, почему-то, показал старичкам руками что-то вроде телеэкрана и щёлкнул себя указательным пальцем по горлу, мол на телеке играю алкаша, но разинутые рты так и остались разинутыми… Думаю, они поняли меня по другому, что мол на выпивку не хватает, вот и лажу по урнам… Почему я так думаю? Да потому что теперь при моём появлении, все соседи, сидящие каждый день на лавочках, мгновенно замолкают, поджав губы, и о чём-то шушукаются мне в след… А начнёшь объяснять, получится, что признаюсь оправдываюсь, выкручиваюсь … то есть, будет ещё хуже. Во, попал, так попал!

Во время одного из приездов на съемки «Смехопанорамы» нам сказали, что есть возможность записать сразу пять номеров театра «Христофор». Но с одним условием — три номера будут записаны во время концерта, а два до него, без зрителей. Вообще-то мы не раз записывали номера без зрителей для отправки в Москву. Опытные редакторы, сидящие в монтажных студиях, сразу видят, где зрители будут смеяться, а где нет. Они и решают — ехать тебе с этим номером на съемки, или его нужно доработать. Но это «черновая» пленка, как говориться, для внутреннего пользования, а тут же съемки номеров, которые потом войдут в передачу… Такого мы еще не видели. Мы, конечно же, разволновались, как сниматься, когда нет зрительской реакции, но нам объяснили, что для таких случаев на монтаж приглашаются супер-профессионалы, которые могут «подложить» смех так точно и филигранно, что никто ничего не заметит. Смех этот и смеющиеся зрители берется из других ранее записанных программ, и порой даже бывает, что смеющийся человек видит сам себя в программе, на записи которой он никогда и не был… Был даже случай, когда для капустника эти «волшебники звука» подложили смех под выступление Путина и подмонтировали смеющуюся публику. И вот представьте, что получилось — выступает Президент России, говорит об очень важных и правильных вещах, а народ в зале ухахатывается и падает от смеха с кресел… Потом я не раз видел по телевидению номера, которые во время концерта проходили довольно слабенько и почти на тишине, но после «операции» становились чуть ли не шлягерами, а их исполнители начинали верить, что они настоящие «короли смеха».

Кстати, под наши номера тогда смех подложили тоже классно, хотя если бы они шли в концерте, этого делать бы не пришлось.

Я свой первый автограф дал, будучи студентом 1–го курса театрального института. Мне очень понравилась одна девушка, и я попросил однокурсника, чтобы он подошел ко мне на улице (когда я буду сидеть с ней на лавочке) и попросил у меня автограф. Однокурсник, решив сделать доброе дело еще добрее, договорился с другими студентами и человек 10–15 один за другим стали подходить ко мне и просить автограф. А это было время повального дефицита. Народ, проходящий по улице, увидев, что что-то дают, тут же выстроился в очередь. Началась давка. Я был ошеломлен таким незапланированным «успехом»… Еще около 30 минут я раздавал автографы, даже не заметив, что девушка давно ушла…

Так как в Беларуси мы выступаем уже более 16 лет, плюс своя телепередача, то, как говориться, меня в Беларуси каждая собака знает. А вот в России на улицах пока еще не узнают. Хотя в Москве был один забавный случай. Только — только прошла первая программа «Аншлага» с нашим участием. На Кутузовском проспекте (где мы несколько дней снимали квартиру) я перебегаю дорогу на красный свет — и тут же раздается свисток милиционера. Он подходит ко мне и вдруг радостно так разводит руками:

− А я вас узнал!

Ну, я тоже развожу руками, мол, конечно не мудрено, я же в «Аншлаге» снялся. А милиционер и продолжает: — Я вас узнал… Вы и вчера тут на красный перебегали. С вас штраф…

В городе Сургуте я вел программу театра «Христофор». А в это время шел чемпионата Мира по хоккею… Играет наша сборная. А в зале одни нефтяники. Мужики. По центру сидит здоровый дядька с маленьким радиоприемником в руке. И время от времени он подносит его к уху. И весь зал смотрит не на сцену, а на этого дядьку. По его выражению лица видна вся игра. Мы на сцене из кожи вон лезем, чтобы рассмешить народ, а они глядят на него и все. Реакции — никакой. И вдруг, во время моего монолога у дядьки начинают из орбит выкатываться глаза, открывается рот… В зале наступает звенящая тишина (это на юмористическом-то концерте). Все же смотрят на него. Я, к чертовой матери, бросаю читать монолог и кричу ему:

− Ну, что, гол?!!

− Го-о — ол, — кричит дядька. Все начинают обниматься и целоваться. И хоть концерт с треском провалился, все зрители были очень довольны.

В 80–х годах в Беларуси одна среднеазиатская киностудия снимала фильм о войне «Снайпер Алия». Об их национальной героине девушке-снайпере по имени Алия. Главную роль играла жена режиссера-постановщика. Я должен был сыграть эпизодическую роль немецкого пленного. Но по финансовым причинам вся массовка забастовала и отказалась сниматься. Для съемочной группы это означало катастрофу. И они нашли выход. Мне было предложено, за дополнительную плату, сыграть сразу более 10 эпизодов. Я, как порядочный штрейкбрехер, согласился на свою голову. Меня и несколько раз перегримировывали и клеили то усы, то усищи, то бороду. Ставили то спиной к камере, то в профиль, то сидя, то лежа… Я был «Фигаро здесь, Фигаро там» в гимнастерке… Потом я посмотрел этот эпизод в кино… Это был настоящий авангард. Из штаба выходит снайпер Алия и стоящий на часах рядовой Крыжановский отдает ей честь. Она идет дальше, и мимо нее на повозке проезжает пожилой ездовой Крыжановский с обвисшими усами. Дальше Алия проходит мимо рубящего дрова бородатого сержанта Крыжановского, а за углом спиной к камере полуголый лейтенант Крыжановский обливается водой. Переступив через накрытого плащ-палаткой спящего солдата Крыжановского, Алия идет мимо палатки, где брюнет, капитан Крыжановский с усиками и в очках, допрашивает пленного небритого Крыжановского-немца… Феллини отдыхает.