Однажды мы ехали с Сергеем в одном переполненном троллейбусе, поток пассажиров вынес его к тому месту, где стоял я, потом мы были припечатаны соседями друг к другу, узнали друг друга (мы были раньше знакомы, ведь Сергей учился на курс старше меня) и, так как ехать было достаточно далеко, разговорились. Он рассказал мне о своей судьбе, я — о работе в «Христофоре». Мой рассказ его заинтересовал, поэтому я предложил Сергею прийти к нам и «попробоваться». Через пару дней он пришел в «Христофор», но как раз после окончания спектакля, из-за чего смотрели его только Перцов, Лесной и я, а остальные в это время убирали декорации и аппаратуру. Показ проходил нервно и не очень удачно. Александров продемонстрировал пантомимический номер про борца Бамбулу, который «поднимает три венских стула и мокрое полотенце», потом еще что-то, но все это не производило должного впечатления, тем более что пантомима никогда не была его коньком, а юмором Сергей раньше просто не занимался. Не знаю, что было бы дальше, но тут сыграла свою роль интуиция Перцова, его умение видеть «наших» актеров. Ему очень понравились фактура Александрова и его страстное желание работать. И Перцов, как всегда в таких случаях, не ошибся. Сергей очень легко и быстро влился в коллектив театра, нашел в нем, как сейчас говорят, свою нишу. Прежде всего, к нему перешли все женские роли, здесь он оказался вне конкуренции. А как ему удавались образы тупых солдафонов, чинуш и милиционеров! Все свои комплексы и недостатки он так здорово использовал в работе, что они превращались в достоинства и позволяли расцвечивать роли новыми необычными красками. У него появилась масса поклонников, и не только в Минске, его узнавали, дарили цветы. Однажды на гастролях в Евпатории, когда он с блеском несколько вечеров подряд выступил в женских ролях, к нему пришла делегация местных гомосексуалистов и пригласила на свою «тусовку». Он поблагодарил за приглашение, но, конечно, не пошел, что не избавило его, разумеется, от нашего подтрунивания.

В той же Евпатории Сергей попал в еще одну забавную историю.

Как-то мы стояли возле гостиницы и ждали наш автобус, который должен был отвезти нас в другой город Крыма. Рядом крутился маленький мальчик лет девяти-десяти. Вел он себя отвратительно: лез в наши сумки, говорил гадости, дергал за одежду, корчил рожи и даже швырял в нас камни. Чтобы вы могли себе его лучше представить, вспомните героя рассказа О'Генри «Вождь краснокожих» — тот был намного лучше. Проказник довел всех до такого состояния, что один из наших музыкантов, Леонид Клунный, не выдержал и дернул его за ухо. Мальчуган сразу заорал так, будто его убивают. На крик из окна выглянула его мать. Надо отдать ей должное, она самокритично относилась к результатам своей воспитательной деятельности, поэтому встала на нашу сторону и громко начала ругать сына. Он моментально замолчал и покорно слушал ее нотации, ковыряясь в носу. А в это время к нам подошел Сергей Александров, отлучавшийся в ближайшую пивную, чтобы выпить на дорогу бокал понравившегося ему дряннейшего евпаторийского пива. Всей предыстории инцидента он не знал, застал лишь монолог матери, поэтому, дослушав его до конца, Сергей, воодушевленный переливавшимся в животе пивом, назидательно сказал женщине:

— А вот в Японии не только не ругают детей, им даже никогда не говорят слова «нельзя». И, представьте себе, из них вырастают прекрасные люди.

Опешив, мать мальчика уставилась на Александрова удивленными глазами, не зная, что и ответить, зато сын ее, ни слова не говоря, подошел к Сергею и изо всех сил ударил ногой Александрова под зад. Настал черед удивляться Александрову. Пока он приходил в себя, мальчишка успел врезать ему еще раз. Ситуация была настолько комичной, что мы не смогли удержаться от хохота. Все благодушие и желание смотреть на жизнь по-философски из Сергея мгновенно выветрились, и он, преодолев действие пива и забыв свои педагогические теории, с упоением отодрал обидчика за оба уха.

Сергей, как вы уже поняли, очень любил янтарный напиток — пиво, он часто заходил в пивные, там его узнавали и почти всегда пропускали без очереди. Чтобы понять, откуда у него это пристрастие, нужно вернуться на много лет назад, во времена появления Сергея на свет. Отец его работал районным прокурором, по должности обязан был быть атеистом, поэтому не мог, даже если бы и пожелал, крестить своего сына, разве что, пожертвовав должностью. Мать же Сергея высоких постов не занимала, воспитана была в патриархальном духе и очень хотела окрестить ребенка. Дождавшись, когда муж уехал в командировку, она пригласила в дом попа. В тот день крестили нескольких детей, поэтому поп пришел к Александровым, побывав уже в нескольких домах, где его хорошо попотчевали, и был в достаточно «приподнятом» настроении. Он взял Сергея, сделал и сказал все необходимое и окунул малыша в заранее приготовленную бочку. Но бочек-то в комнате стояло две: одна — с водой, а вторая — с пивом, сваренным за день до этого. Сергей так орал, что поп, пытаясь от него побыстрее отделаться, не посмотрел, в какую из бочек он окунает ребенка. А это (не знаю, к счастью или на беду) оказалась бочка с пивом. Вытащив Сергея, поп по запаху понял, что — не из воды, и окунул его еще раз, теперь уже в другую бочку. Но первой все-таки была бочка с пивом, поэтому, видимо, Александров и предпочитал с тех пор всем напиткам пиво. Он легко обходился без водки и вина, но без пива прожить мог не более десяти часов. Много ему было не надо, самое большее — бутылка, но зато после нее Сергей приходил в благодушное настроение, у него развязывался язык и резко активизировалась мыслительная деятельность. Думаю, если бы он только захотел, то мог бы сделать неплохую карьеру в Партии любителей пива.

Характер у Сергея был достаточно сильный, у него обо всем было свое мнение, которое он часто очень страстно отстаивал. В нем довольно крепки белорусские корни, он гордился тем, что в свое время его качал на руках сам Якуб Колас, но, как нам удалось выяснить, недолго, потому что Сергей обмочил великого поэта, и тот вынужден был передать будущего великого артиста его матери. Александров любил белорусскую культуру, интересовался и гордился ею и своей причастностью к ней, с ним интересно было говорить на такие темы, хотя подобные разговоры часто переходили в яростные споры, так как Сергей максималист и не принимал в этих вопросах никакой критики и компромиссов. Кстати, спорить с ним на любые темы было бессмысленно, он все равно выходил победителем, другого он себе позволить не мог. Это присуще всем маленьким мужчинам. Его очень трудно было чем-либо удивить. Когда Сергей впервые в жизни попал за границу, и не в какую-нибудь Польшу или Болгарию, а сразу в настоящую заграницу — в Голландию, где мы были на гастролях, то ходил по улицам и магазинам с таким видом, будто приехал в соседнюю деревню и все это уже тысячу раз видел. Никакие прелести западной жизни не смогли его восхитить или совратить. Правда, на этот раз ларчик открывался довольно просто: у него в кармане было всего 24 доллара, а с такой суммой в магазинах и других соблазняющих заведениях делать было нечего и только оставалось, что бродить с независимым видом по улицам.

В спектакле «Третьим будешь?» проявилось еще одно качество Александрова — он оказался удивительно пластичным. По ходу спектакля Сергею нужно было исполнить партию Ленина в па-де-де из балета «Тучи над Свислочью», и он справился с ней великолепно. Па, которые он выделывал, казались просто невероятными при его комплекции и были по достоинству оценены благодарными зрителями. Ну, представьте себе танцующего Ленина в лосинах…

Сергей всегда был очень начитан, часто поражал нас своей эрудицией, сочинял стихи, и они у него, особенно детские, получались очень неплохо, некоторые были даже опубликованы. Писал наш доморощенный поэт, как и советовали классики, только о том, что хорошо знал и что его волновало. Вот один из образчиков творчества Сергея (разумеется, для взрослых):