Все оцепенели от ужаса. Я уже представлял себе, что за такие «штучки» мы улетим домой не только без правых рук, но и еще без кое-чего, представляющего для нас пока еще большую ценность.
Таможенник сделал вид, что поверил Лесному, поэтому вставил кассету в оказавшийся рядом видеомагнитофон, чтобы Юрий, наконец, смог «узнать», что же у него записано. Когда на экране монитора появились первые кадры, мы поняли, что дело даже хуже, чем мы сначала предположили. Сошел мгновенно знаменитый белорусский загар с лица Длусского и упала на пол гитара, у меня потемнело в глазах и стало жалко даже не наших почти молодых тогда жизней (их уже ничто не могло спасти), а жен, которых после жестокой расправы с нами наверняка сдадут в гарем.
Что же мы увидели на экране? Не что, а кого. Владимира Винокура, исполнявшего роль араба. С дикими ужимками, с идиотским выражением лица и гадкими звуковыми интонациями он изображал даже не настоящего араба, а нашего соотечественника, уехавшего в одну из арабских стран, сделавшего обрезание и пытавшегося стать своим для местных жителей. Вся сцена была построена на решении половых проблем героя. Ничего против Объединенных Арабских Эмиратов и их эмира в ней не было, но как это можно было доказать в тот момент, тем более что одет Винокур был точно так же, как проверявший нас чиновник: в белую простыню с черным ободком на голове. Что должен был подумать ревностный защитник достоинства исламского государства, если любое слово Винокура сопровождалось еще диким хохотом зала (запись была сделана прямо на концерте)?
Чиновник еще раз внимательно посмотрел на нас, но, видимо, решил не торопиться, считая, что никуда мы от него не убежим. Оставив кассету у себя, он отпустил нас, предупредив Лесного, что завтра тот должен явиться в их Министерство безопасности и забрать кассету. Наверно, таможенник хотел, чтобы спецслужбы при участии переводчика подробнее ознакомились с содержанием подозрительной кассеты и вынесли свое окончательное решение.
Лесной, разумеется, ни завтра, ни в остальные дни пребывания в ОАЭ за кассетой не пошел. Он решил не искушать судьбу, так как не был уверен, что арабские «чекисты» оценят талант Винокура так же, как наши.
Мы прекрасно провели время в Эмиратах, хорошо отдохнули, много повидали и поездили по стране. Проезжали несколько раз и мимо симпатичного здания Министерства безопасности, поглядывая на него с опаской, но все обошлось. Никто никуда больше никого из нас не приглашал. То ли их текучка заела, то ли они, надеясь на нашу порядочность, ждали, когда мы придем сами, но, к нашей огромной радости, встреча с местными спецслужбами у нас сорвалась, и мы благополучно убыли домой.
Прошел год. Острота впечатлений уже стала стираться, как однажды к нам после концерта пришел зритель и рассказал, что он летает «челноком» в ОАЭ и видел как-то там, на стенде «Их разыскивает полиция», портреты Владимира Винокура и еще одного человека, очень похожего на нашего Юрия Лесного.
Тогда мы не стали ничего объяснять зрителю, но поняли, что больше в этой сказочной и благословенной стране Лесному не бывать.
Как известно, одной из двух основных наших бед являются дороги, точнее — бездорожье. Не миновала эта беда и «Христофор». Под Белой Церковью (Украина) нас повезли в один отдаленный совхоз, где мы должны были выступить в сельском клубе и уложиться до 11 часов вечера, потому что после этого у них отключают свет. Как ни старался водитель, мы приехали только к 10 часам. В переполненном зале зрители терпеливо ждали артистов. Выступление мы начали почти «с колес», так как переодеться успели по дороге. Принимали нас замечательно, чувствовалось, что народ истосковался по веселью. И вдруг в самый неудачный (как это обычно бывает) момент погас свет. Что делать? Я вышел на край сцены и, извиняясь, стал объяснять, что выступление придется прекратить. В ответ раздались свист, топот и крики:
— Ничего! Мы вас столько ждали! Продолжайте!
Ситуация сложилась патовая: не играть мы не можем, раз зрители требуют, они же купили билеты, заплатив за них деньги: копеек по 70 или по 80, но и играть бессмысленно — ведь из зала никто ничего не увидит на сцене. И тут все разрешилось самым неожиданным образом: десятки лучей света из зала осветили нас. Оказалось, народ в деревне предусмотрительный, они все носят при себе фонарики. Так мы и доиграли в тот вечер свой спектакль при столь необычном освещении.
В другой раз, это было уже в Беларуси, мы направились в город Зельва. Артисты ехали в автобусе, а декорации и костюмы везли на грузовике. До начала выступления времени оставалось очень мало, поэтому, выбирая самый короткий путь, мы мчались по проселочным дорогам. Грузовик немного поотстал от автобуса, но мы на это не обратили внимания, потому что водитель был местный, и мы были уверены, что дорогу он найдет. У входа в клуб нас уже поджидал встревоженный директор, который сразу провел всех на сцену. Мы опоздали на полчаса, народ в зале ждал, и директор стал поторапливать нас с началом выступления. Но как? Ведь не было ни декораций, ни костюмов. Посовещавшись, мы решили выступать в том, что на нас было: в кедах, кроссовках, спортивных штанах и майках. Да у кого-то нашелся один помятый пиджак.
По сценарию, в первой сцене мы должны были изображать собрание чиновников, которые по очереди выступают с трибуны, а все свободные от выступления при этом периодически аплодируют. Когда «чиновники» появились перед зрителями в виде «банды» оборванцев, мы очень боялись, что зал будет плохо нас принимать. Но, к нашему удивлению, публика восприняла все как должное. Грузовик появился почти перед самой заключительной сценой. Быстренько переодевшись, мы вышли на финал спектакля в своих роскошных черных смокингах при «бабочках» и белоснежных рубашках. Зрители устроили нам овацию. Если бы в этот момент в зале сидел театральный критик, то, думаю, он в своей рецензии отметил бы оригинальную находку режиссера, когда по ходу спектакля неуклюжие вахлаки под воздействием обстоятельств и зрителей превращаются в красавцев-джентльменов, то есть сразу становится понятным, кто кого победил. А спектакль так и назывался «Кто кого?» В общем, получилась история типа превращения гадких утят в лебедей.
Вас, наверно, интересует, где был грузовик? Не поверите, но у водителя, не к столу будь сказано, случился понос… И пока он искал в лесу речушку, чтоб постирать штаны, мы уже начали выступать и чуть сами из-за стресса не составили ему компанию…
Наши первые гастроли в Гродно запомнились нам навсегда. Это было еще при Советской власти. Везли мы на гастроли в этот красивейший белорусский город, единственную тогда нашу программу «Кто кого?». Вся программа состояла из номеров Владимира Перцова, и лишь один номер был Михаила Жванецкого. Смысл названия заключался в том, что мы как бы спорили со скукой и плохим настроением, мол, кто кого победит — мы скуку или она нас. Конечно же, наш юмор всегда выходил победителем в зрительном зале.
И вот приезжаем мы в Гродно и уже с вокзала чувствуем, что что-то не так. Весь город — как встревоженный муравейник. Нас встречают на высшем уровне, чуть ли не каждого везут в отдельной машине к Дому офицеров, где нам предстояло выступать. У самого Дома офицеров стояла огромная толпа с цветами. Нас чуть не на руках внесли в зал. Мы ошалели от такого приема, но понять ничего не могли. И тут кто-то из наших увидел огромную афишу, висевшую на Доме офицеров… Мы поняли — это конец!!! На афише крупными яркими буквами было написано — Театр «Христофор». Юмористическое соревнование «Кто кого?». И ниже самое страшное… «B программе принимают участие Владимир Перцов и Михаил Жванецкий». Какой дурак так истолковал наше название, мы так и не узнали. Руководство Дома офицеров уверяло нас, что сначала текст афиши был напечатан в городской газете, а уж потом они у себя такое же написали. Нужно ли говорить, что билеты распространялись через обком партии по страшному блату. Ажиотаж был такой, что в очереди за билетами у Дома офицеров чуть не произошла массовая драка между местными интеллигентами и работниками торговли… Как мы отыграли программу в переполненном зале, как объяснили публике, что Жванецкого не будет, какая звенящая и зловещая тишина стояла в зале во время смешнейшего концерта, я описывать не буду. Скажу только, что в конце программы все цветы, предназначенные для Михал Михалыча, все же достались нам, зал все же рыдал от смеха, мы все же выиграли этот бой. Но решением властей города все заработанные тогда деньги (а это была по тем временам очень приличная сумма) были конфискованы, а нам было запрещено выступать в Гродно в течение нескольких лет…
