Дзот стоял посреди площади. Это было удобное место для круговой обороны. Отсюда враг держал под обстрелом все четыре улицы, выходившие на площадь, сковывал наступление гарнаковцев. Вблизи дзота уже лежало несколько убитых партизан.

— Вот сейчас я дам! — Злобич до боли стиснул зубы и перевел машину на третью скорость.

В это время из-за прилегавших к площади домов снова выскочили партизаны и бросились к дзоту. Впереди бежал Гарнак, одетый в кожаную куртку, следом за ним — его адъютант Сандро Турабелидзе. Злобич видел, как Гарнак бросил гранату, как эта граната разворотила угол дзота, но то, что он увидел дальше, потрясло его: Гарнак вдруг схватился за грудь и, словно оступившись, зашатался. Его подхватил на руки Сандро и понес с площади.

— Андрей! — крикнул Злобич. — Огонь!

Одновременно с командой танк вздрогнул — и впереди вырос косматый столб земли. Затем еще и еще… Дзота не стало. На его месте чернела яма. Злобич стремительно проскочил над ней и, на минуту задержав машину, стал выбирать новые объекты для ударов. Сначала ему показалось, что враг уже разбит и бой закончился. Он хотел было остановить машину и вылезти из нее, как вдруг впереди него взорвалась граната, потом гитлеровцы открыли сильный огонь из автоматов. Стрельба велась из траншей, вьющихся по краям площади, из-за плетней и углов домов. Опомнившись от замешательства, гитлеровцы собрались с силами и организовали оборону. «Надо не дать им укрепиться, — пронеслось в голове Злобича. — Крепче натиск!»

Танк решительно понесся вперед. Он сломал ограду у здания комендатуры, подмял под себя несколько солдат и полицейских и помчался в сторону сквера, к траншеям, заполненным автоматчиками.

— Ну, держитесь, гады! — прошептал Злобич. — Пропадет у вас охота обороняться.

Когда танк был уже у сквера, из траншеи высунулся широколицый, с крупным подбородком, гитлеровец. На его плечах Злобич заметил офицерские погоны. «Где я видел этого типа? — молнией пронеслась мысль. — А-а, вспомнил, в начале оккупации в Калиновке. Да-да. А еще? На фотографии, которая лежит в секретных делах разведки соединения. Правильно! Это же комендант Рауберман!» Поняв, какая ему попалась добыча, Злобич заволновался. Руки его с необычайной силой сжали рычаги управления. До траншеи оставалось шагов двадцать, когда вдруг из нее по пояс высунулся Рауберман и, бросив связку гранат, скрылся.

Раздался взрыв.

Танк дернулся вправо, закрутился на месте. Злобич понял: разорвана гусеница, двигаться стало невозможно. Злобич решил выбраться из люка, но, как только он попытался это сделать, автоматчики открыли ураганный огонь. Положение танкистов заметили партизаны, стрелявшие с противоположной стороны площади. Они попытались броситься на выручку, но были отогнаны вражеским огнем. Отбивая атаки партизан, гитлеровцы начали подбираться к танку.

— Смотри, Андрей, внимательно смотри по сторонам! — кричал Злобич. — Огонь!

Созданная Рауберманом оборона на участке между комендатурой и центральным городским сквером стала для остатков разбитого гарнизона своеобразным центром притяжения. Сюда со всех сторон города сбегались солдаты и полицейские. Они бежали по одному и группами, выскакивали из переулков, дворов и садиков. Особенное беспокойство охватило Злобича, когда он увидел, что к траншее поспешно пробирается большая группа полицейских, вооруженная несколькими ручными пулеметами. Вел группу долговязый детина, одетый в желтую кожаную куртку. Злобич узнал его: это был Язэп Шишка. «Надо не выпустить его сегодня из рук!» — решил он.

Приблизившись к площади, группа Шишки с ходу пошла в атаку. Ее поддержали все, кто был на участке между зданием комендатуры и сквером.

Завязался горячий бой. Андрей, отбивая нападение, открыл интенсивный огонь из пулемета. Солдаты и полицейские устремились было к танку, но сразу же отхлынули в сторону. У сквера осталось только несколько автоматчиков, все основные вражеские силы бросились на противоположную сторону площади, на позиции партизан. Когда приходилось высовываться из люка, чтобы автоматным огнем помочь Андрею, Злобич замечал, что ка другом краю площади идет упорный бой. Этот бой долгое время велся вдали от танка, перевес в нем имела то одна, то другая сторона, но наконец партизаны взяли верх и стали со всех сторон прижимать гитлеровцев к скверу. Дружной лавиной ринулись они через площадь. Впереди, гулко лязгая гусеницами, мчался танк. Над ним полыхал кусочек красной материи, зажатый в люк механика-водителя. «Давай газу, дорогой Яночка, давай!» — приветственно махнул Злобич рукой в сторону танка Вырвича. Он выскочил из своей машины и побежал вперед.

Ведя бой, Злобич пытливо посматривал по сторонам: где Рауберман, где Шишка?

С ними он столкнулся неожиданно при повороте от сквера на Зареченскую улицу. Сначала попался на глаза один Рауберман. Злобич рванулся за ним. Отстреливаясь, Рауберман перебегал от дерева к дереву, Вдруг он завернул за угол дома и бросился наутек. Не отставая от него, Злобич выбежал на Зареченскую улицу, и вот тут он увидел Язэпа Шишку, прижатого к стене дома Паулем Виртом и каким-то незнакомым пареньком. Шишка отчаянно отбивался от них, орудуя автоматом, как дубинкой. Ему удалось сбить с ног паренька, но в этот момент Пауль Вирт схватил его за голову, пригнул и повалил на землю.

— Господин комендант! — заметив вблизи себя Раубермана, закричал Шишка. — Помогите!

Рауберман кинулся было ему на помощь, но, увидев бегущих со всех сторон партизан,✓испуганно вильнул в калитку двора. Шишке на какое-то мгновение удалось вскочить на ноги и прижать к земле Пауля Вирта. Но к месту поединка подскочил Злобич. Он ударил Шишку тесаком в спину, потом отбросил в сторону и, пристрелив из автомата, продолжал свою погоню за Рауберманом. Вместе с группой партизан он вбежал во двор. Возле забора, примыкавшего к садику, Злобич нашел сумку Раубермана. «А где же ее хозяин? Убежал, гад!»

Злобич перескочил через забор и стал осматривать садики и огороды, тянувшиеся до приречных кустов. Напрасно: Раубермана не было видно.

— Неудачно получилось, совсем неудачно, — проговорил Злобич и, взглянув на партизан, подошедших к нему, добавил: — Давайте обыщем соседние дворы.

Злобич направился было на поиски, но в это время его остановили окрики с улицы:

— Давай, Борис, сюда!

— Тебя ищут, Борис! Иди скорей!

Он вышел на улицу, к нему навстречу спешил Сенька Гудкевич.

— Вас вызывает к себе Кузьма Михайлович. Идемте.

Следом за Гудкевичем Злобич быстро шагал вдоль улицы. Вскоре они были у здания райкома партии. На крыльце стояли Камлюк и Струшня с группой партизан. Рядом, у стены, под окном, лежало несколько раненых. Среди них Злобич увидел и Гарнака. Комбриг лежал неподвижно на черной Камлюковой шубе, возле него на коленях стоял Рыгор Ковбец и с помощью Сандро и Малявки делал перевязку.

— Займитесь бригадой, — отведя взгляд от Гарнака, угрюмо сказал Камлюк Злобичу. — Командуйте!

— Есть! — ответил Злобич и, молча постояв несколько секунд над Гарнаком, направился через площадь к подразделениям бригады.

Вскоре все затихло. Партизаны собирались отовсюду, становились в ряды и шли к центру города. Навстречу им выбегали из убежищ люди. Вместе с партизанами они направлялись на площадь. Над зданием райкома партии, укрепленный чьими-то руками, полыхал красный флаг.

Было страшно холодно сидеть на пне, кружить вокруг кустов, топтаться на одном и том же месте. Особенно ноги не давали покоя. Сначала они покалывали, ныли, а теперь исчезло и это ощущение. Когда он ударял каблуком о каблук, ему казалось, что это стучат не сапоги, а его обледенелые ноги. Если бы теперь хоть те соломенные эрзац-калоши, — может, было бы немного полегче. Дурак, почему он не захватил валенки матери. Все трусость подводит. Как услышал выстрелы — вскочил с кровати, едва успел портянки намотать на ноги да шинель на нижнюю рубашку набросить. А если бы не растерялся — и оделся бы тепло и оружие захватил бы. Впрочем, хорошо, что поторопился. Задержался бы, — может, лежал бы уже убитым. Подумать только, как ему повезло, что перед налетом партизан он сменился с поста и оказался дома. А если бы стоял у проклятой будки — ну и каюк был бы давно.