Нина Андреевна, словно нарочно, стала вызывать девочек из детского дома. Аля без запинки прочитала:

— «Косарь», стихотворение Кольцова.

Галя Платонова объяснила:

— Гарасим был крепостной, а косарь — нет. И косарю радостно трудиться, потому что он свободен. Труд дает радость человеку, особенно если он полезен для народа.

Раздался звонок, урок кончился.

Женя молча вышла из класса. Возле учительской ее остановила Карелина:

— Женя, ты зайди после обеда ко мне домой — потолкуем. И у меня там для тебя письмо есть.

Женя тихо ответила:

— Хорошо, я приду.

…Первый раз Женя возвращалась из школы одна. Дома, чтобы не встретиться с девочками, она пошла не в столовую, а в рабочую комнату, которая в это время обычно пустовала. На батарее, похожей на огромную гармошку, сидел кот. Вытягивая шею, он стал тереться головой о Женину руку.

— Котофеич!

Женя взяла его на руки и стала гладить, прижимаясь лицом к пушистой, мягкой шерсти.

А Котофеич блаженно мурлыкал и поводил белыми усами.

— Теперь мы с тобой, Котофеич, целыми днями будем дома сидеть! Не пойду я в школу, никуда я не пойду!

— Женя, а ведь после обеда полагается отдыхать, — как ни в чем не бывало сказала Тамара Петровна, заходя в рабочую комнату. — Почему ты не спишь?

Отдыхать! Да это же значит идти в спальню, показаться девочкам после сегодняшней отметки! Тамара Петровна, видно, еще ничего не знает, потому и говорит… И Женя еще больше насупилась:

— Не пойду я, Тамара Петровна!

Женю было не узнать, она стала опять такая хмурая, как в первые дни, когда приехала в детский дом.

— Вот уж это совсем не годится, — с мягким укором проговорила Тамара Петровна. — Иди, иди отдохни!

Жене и в голову не пришло, что Тамара Петровна сегодня, в свой выходной день, уже побывала в школе специально для того, чтобы узнать, как идут дела у ученицы пятого класса «В» Максимовой Евгении. Тамара Петровна понимала, что в школе с Женей непременно произойдет что-нибудь неприятное. В классе, где Женю все так любят, сразу почувствуют, что с ней что-то случилось, а что случилось, Женя сказать не сможет. Ведь пока она в ссоре с девочками дома, у нее и в школе все будет неладно. Прямолинейная, горячая, она непременно запутается. И Тамара Петровна очень за нее беспокоилась.

— Не могу я туда, не пойду к девочкам, — не глядя на завуча, пробормотала Женя. — Потому что… из-за двойки!

— Понимаю, — сказала Тамара Петровна. — Меня это тоже очень огорчило. Я-то думала, что ты во второй четверти уже в отличницы выйдешь!

Жене стало не по себе. Она ждала выговора, упреков — ведь она столько досаждала Тамаре Петровне в эти дни.

Сбросив кота, Женя поднялась со стула:

— Тамара Петровна, простите меня! Это ведь я не потому, что не выучила… то-есть я учила, но не совсем… — Она виновато опустила голову. — Я сейчас вот сяду и все-все выучу. Пока не выучу, от стола не отойду.

Тамара Петровна тихонько притронулась к ее плечу:

— Вот это настоящие слова. И я не сомневаюсь, что ты исправишь свою двойку. Пойдем ко мне в кабинет. Будешь пока там заниматься.

Да, Тамара Петровна, как всегда, уже все знала и все поняла. Даже то, что ведь и Женю тоже обидели… Женя и из-за Анны Игнатьевны больше не сердилась. Ведь Тамара Петровна все-таки позвонила, и она не виновата, что Журавлева так быстро уехала.

И долго они вместе сидели в кабинете, толковали о том, как настоящий пионер должен относиться к младшим и старшим, и о том, что такое настоящая пионерская дружба.

— А завтра в школу, — сказала Тамара Петровна. — И сейчас учи «Косаря». Надо скорее исправить двойку.

Женя выучила стихи, и все-таки ей было тяжело идти в школу. Она шла особняком, отдельно от всех. В школе тоже держалась в сторонке. Ее словно подменили, и девочки спрашивали: «Что с тобой?» Они ждали объяснений, но Женя отмалчивалась — что она могла сказать!

Женя едва дождалась конца уроков. А дома сразу побежала в кабинет завуча. Тамары Петровны не было. Женя взяла «Родную речь» и стала готовить уроки. «Где же Тамара Петровна? — думала она. — Хоть бы пришла скорей!»

Приготовив заданное на завтра, Женя снова и снова повторяла:

Наконец пришла Тамара Петровна.

— Тамара Петровна, я теперь назубок знаю. Вот послушайте!

Без передышки, одним духом выпалила Женя все стихотворение.

— Отлично! Вижу, что знаешь.

И они снова заговорили о том, что больше всего волновало Женю, о чем она думала не переставая.

— Надо взять себя в руки, надо с девочками помириться, — говорила Тамара Петровна. — Сумей хоть сейчас признаться в своей ошибке!

Женя опустила голову.

— Ну, а с Ниной, я надеюсь, ты помирилась? — продолжала Тамара Петровна.

— Наполовину только, — тихо ответила Женя. — Она не захотела со мной учить уроки, а я с ней перестала разговаривать.

— Очень плохо. Обидеть сумела, а помириться не умеешь! Ты, значит, ее не уважаешь. Я вот ее уважаю, а ты нет. А я ведь постарше тебя.

Первоклашку уважать? Женя удивилась. И, глядя прямо в глаза Тамаре Петровне, спросила в упор:

— А сами бы вы… вот так, нечаянно, сгоряча шлепнули бы Нину… вы бы стали потом извиняться?

Тамара Петровна посмотрела на Женю своими спокойными светлыми глазами и просто ответила:

— Во-первых, я бы этого никогда не сделала. Но уж если бы я была в чем-нибудь виновата, я бы все сделала, чтобы загладить свою ошибку, постаралась, чтобы в душе у девочки не осталось и тени обиды. Да, извинилась бы!

За стеной, в зале, послышался шум. Девочки кричали: «Аня! Здравствуй, Аня!»

— Ладно, Женечка, сразу всего не передумаешь, — сказала она, принимаясь писать. — Иди в зал к девочкам, встречай Аню. А мне надо работать.

Женя пошла в вестибюль.

Дверь из зала была открыта. За роялем сидела девушка в форменной тужурке со стрелками на петлицах — Аня Кудрявцева. Совсем недавно она была воспитанницей их дома.

Руки Ани быстро бегали по клавишам.

— «Красная шапочка». Действие второе, — объявила Кира.

На середину зала вышла Аля в напяленном мехом наружу полушубке. Хриплым шопотом она говорила:

— Что ж ты меня не спрашиваешь?

— А что спрашивать? — недоумевала Нина.

— Про зубы, про лапы.

— А, верно! — обрадовалась Нина.

И дальше все пошло как по маслу. Красная шапочка спрашивала:

— Почему у тебя такие большие зубы?

— Чтобы тебя съесть, — отвечал серый волк.

Аля кидалась на Нину. Они барахтались, возились на ковре.

— Не ешь, не ешь меня, серый волк! — со смехом вопила Нина.

Женю никто не заметил. Девочки больше не донимали ее своей сверхъестественной заботливостью, и она могла делать, что хотела. Ее приглашали во все игры, но она не играла с девочками, она сама отказывалась — ей было не до игр. Вот и сейчас она подумала: Войдешь в зал — Аня сразу начнет: «Как успевает твоя Нина по арифметике? А как у тебя с русским? Что в школе? Что сказала Нина Андреевна?..» Аня ведь сама у нее училась. Она еще скажет: «Передай от меня Нине Андреевне привет!» И, конечно, сразу увидит, что Женя теперь вроде гостьи… Нет уж, увольте!