— Виктор, да что с тобой сегодня?
Витя надвинул кепку на самый нос:
— Ничего! — И вдруг, приплясывая, запел:
Ложка в плошке,
А лук в лукошке!
— Вот сумасшедший! — рассмеялась Женя.
— Нет, — произнес он таинственно, — я не сумасшедший. Ты скоро все узнаешь.
У Жени даже сердце вдруг застучало:
— Что я узнаю? — Она круто, на каблуках, повернулась.
Но Витя все так же загадочно хмыкал и посмеивался.
Женя разволновалась. Да нет ли новостей у бабушки? Не получила ли она письма из Минска? И Женя стала упрашивать, чтобы Витя ей все рассказал, зачем он скрывает!
Но Витя уверял, что он ничего не знает, а если и знает…
Они подошли к калитке.
— До свиданья! — Женя с силой толкнула калитку ногой. — Только товарищи так не поступают!
— Погоди, Женя, — остановил ее Витя. — Можно к вам зайти, чтоб никто не увидел?
— Вот чудак! И что ты все наших девочек боишься? Они потому и смеются над тобой… Нет, Витька, потихоньку нельзя — у нас дежурные. И потом, Тамара Петровна знаешь как рассердится. Заходи просто. Вот сейчас идем.
— Нет, сейчас я не пойду… — замялся Витя.
И Женя ушла.
Витя долго ходил под окнами детского дома. Наверху было темно — девочки, наверное, ужинают в столовой. Витя вспомнил вкусный бабушкин пирог с поджаристыми буквами: «Женя».
Вот бы сейчас кусочек! Он порядком проголодался.
В зале зажегся свет, но скоро потух. Теперь освещенным осталось только одно, самое крайнее окно. Витя отлично его помнил.
Что же делать? Бабушка рассердится, если он вернется поздно, и он больше не может ждать. Ему надо срочно, сейчас, сию минуту увидеть директора.
В отчаянии Витя решился. Крадучись вдоль стены, он пробрался к окошку.
Прислушался.
И согнутым пальцем громко постучал по стеклу.
В ту же секунду свет в окошке погас.
Свет выключила Мария Михайловна — она уже собиралась домой. Вместе с Лидой она вышла на крыльцо.
Витя подбежал к ним:
— Мария Михайловна, извините… у меня важное… — Он покосился на Лиду. — Только секрет…
Мария Михайловна засмеялась, на прощанье кивнула Лиде и снова повернулась к мальчику:
— Что ж, говори, что у тебя за секрет, выкладывай!
Витя, нахлобучив кепку на стриженую голову, рассказал все, что узнал от Нины.
— Понимаете, песчинка даже была. А как они похожи! Разговор одинаковый, все повадки… Помните, даже учительница еще удивлялась?
Мария Михайловна покачала головой и взяла Витю за плечо:
— Да ведь Нина просто подражает Жене. Раньше она все как Лида делала, а сейчас — как Женя. А так они ничуть не похожи. Нет, Женя сама бы ее узнала.
— Мария Михайловна, так ведь много времени прошло! — возразил Витя. — Зина же изменилась.
Мария Михайловна не спеша свернула за угол и остановилась.
— Впрочем, может ты и прав, кто знает, — проговорила она. — Мы на всякий случай Журавлевой написали и со дня на день ждем ответа. Посмотрим, что она скажет. А ты понапрасну Женю не тревожь.
Подошел трамвай. Мария Михайловна кивнула Вите и поднялась на ступеньки.
«Чудна́я Женя, — думал он, возвращаясь проходными дворами к себе на Чистые пруды, — родную сестру не узнает! Но ничего, Журавлева приедет и сразу все докажет!»
Глава десятая. Звонит Журавлева
Прошла неделя, и снова настало воскресенье. Женя с Ниной еще утром должны были отправиться в гости. Вчера в Доме пионеров Маринка оставила записку:
Женя!
Приходи обязательно! Если ты не придешь, я очень обижусь. И пусть Нина тоже придет обязательно. Приехала мама и подарила алоскоп и новое платье короля. Будем смотреть все вместе, и мама говорит, чтобы ты пришла обязательно. Только не поздно вечером — мы поедем к дяде Диме.
М.К.
Нина никогда не видела алоскопа, и ей не терпелось побывать в «Маринкином кино». Но в зале после завтрака началось общее собрание — выбирали нового председателя учебной комиссии детского совета.
И девочки, и завуч Тамара Петровна, и директор Мария Михайловна решили, что учебную, самую главную, комиссию совета надо поручить Жене Максимовой.
Все уже за нее высказались.
Лида поднялась на трибуну.
— Кто за Женю Максимову, — сказала она, — поднимите руки!
И руки взлетели вверх.
— …Сто тридцать девять, сто сорок, сто сорок один… — Лида отсчитывала в воздухе рукой. — Да что там считать, и так видно — единогласно!
— Нет, не единогласно! — крикнул кто-то из глубины зала. — Я против!
Все с удивлением оглянулись.
— Кто против? — спросила Лида.
Поднялась одинокая рука.
— Нина? Да ну тебя! — сердито отмахнулась Лида. — Нам не до шуток. Опусти руку.
Но Нина руку не опускала:
— Все равно я против!
Старшеклассницы улыбались, младшие смотрели на Нину с любопытством и недоумением.
— Ладно, Нина, потом разберемся, — повторила Лида. — Итак, товарищи…
Зал зашумел. Младшие заволновались — почему Нине не дают высказаться! Старшие, они всегда так!
Женя сидела на одном стуле с Майей возле окна, за которым густо валил снег.
— Неправильно! — Женя вскочила. — У Нины отвод. Дайте ей слово.
По залу весело пронеслось:
— Отвод! Нина дает отвод!
Валя Малыгина вмешалась:
— Товарищ председатель, надо предоставить слово первокласснице Волошиной.
Зал еще больше зашумел:
— Правильно!..
Первоклассницы хлопали и с видом победителей поглядывали на старших.
Лида пожала плечами:
— Пожалуйста, пускай говорит. Слово имеет Нина Волошина!
Нина с важностью поднялась по широким ступенькам подмостков и стала около трибуны.
— Потому что Жене и так некогда. — Она тряхнула головой. — Ей надо со мной заниматься. А в комиссии она всегда будет занята. Знаю я эти комиссии! У Лиды тоже вечно комиссии. И вот почему я против… Женя, не соглашайся!
И Нина спрыгнула с подмостков.
В зале снова поднялись шум и смех. Ай да Нина! Вот так сказала! Ее не собьешь!
А Нина с важностью проследовала на свое место.
Непременный секретарь собрания Кира Александрович записала на листочке:
«За Максимову, — 148.
Против — 1».
Погрызла карандаш, подумала и добавила: «Подавляющее большинство». Это выражение она вычитала в какой-то газете.
— Почти единогласно! — объявила Лида. — Женя Максимова, прошу в президиум!
Девочки громко захлопали. Со всех сторон смотрели дружеские, веселые лица. И смущенному новому председателю учебной комиссии пришлось протиснуться через весь зал и сесть между Лидой и Шурой за покрытый красной скатертью стол.
Женя чувствовала, что на нее смотрят и девочки и взрослые. Ей было неловко, почему-то руки и ноги мешали, она не знала, куда их девать. Первый раз она сидела перед всеми на сцене, да еще в президиуме. Шура тихонько пожала ей локоть, ободряя.
Когда все вопросы были обсуждены и собрание заканчивалось, Лида снова поднялась на трибуну.
— Нина, — сказала она, — ты боялась, что у Жени не хватит на тебя времени. Напрасно боишься! Мы, совет дома, решили сделать ее твоим шефом.
— Вот хорошо-то! — Нина подпрыгнула на стуле.
— Тише! — крикнула Лида. — И ты ее должна теперь во всем слушаться, как… младшая сестра.
— А я слушаюсь! — крикнула Нина на весь зал.
Девочки снова зашумели. Нина кинулась на сцену и повисла у Жени на шее. Женя тоже обрадовалась — наконец-то ей поручили малышку, и именно ту, которая полюбилась ей больше всех!
А Шура сказала:
— Женя, помни, ты теперь за нее отвечаешь. Не то что раньше!
Собрание кончилось. В зале теперь заседал совет. На нем при участии завуча Тамары Петровны обсуждались школьные дела, успеваемость.
— Товарищи, у нас отстающих как будто нет. А на самом деле многие учатся хуже, чем могли бы учиться, и мы должны помогать и подтягивать! — горячо говорил новый председатель учебной комиссии. — У нас плохо работает математический кружок, а ведь пора уже готовиться к турниру. И еще вот что. Старшие обещали первоклассницам сделать палочки и «кассы». Поговорили — и забыли. Я предлагаю взяться за дело завтра же!
