По монтажной «Мосфильма» долгое время ходили слухи о том, как монтировал свой фильм «Зеркало» Тарковский.
Говорили, что они с монтажером каждый раз раскладывали пасьянс из сцен и монтировали фильм то в одной, то в другой последовательности, пока, наконец, из Госкино не раздался грозный окрик, кончайте, мол, пора сдавать фильм, все сроки прошли.
И фильм был сдан в том монтажно-пасьянсном варианте, в котором он был собран накануне. Я не верил этим рассказам, считал, что монтажницы путают что-то, что не может режиссер так несерьезно относиться к сюжету, сценарию и т.д. Но недавно мои сомнения развеял Андрон Михалков-Кончаловский, который в своей книге «Низкие истины» рассказал эту историю точно так же, как рассказывали ее в монтажной киностудии «Мосфильм».
Еще пример. Известный французский авангардист Бертран Тавернье, устав снимать кинофинто неожиданно заявил кинокритикам, что снимет шлягер под названием «Дочь Д’Артаньяна». Вы видели этот шлягер? Ни толкового сюжета, ни диалогов, ни нормальных сцен в фильме нет. Полная беспомощность и нудятина! А еще покусился на такого великого мастера, как Дюма!
Решился дописать его!
Все это, рассказанное выше, да и масса других примеров навели меня на простую мысль: люди, снимающие кинофинто подобны художникам-авангардистам – те, в большинстве своем, могут рисовать портрет женщины в виде кубиков, ромбов, фигур неправильной формы, ярких красивых пятен, штрихов, мазков и все это выглядит в большинстве случаев привлекательно, так как в выбранной системе координат они талантливо делают свое дело, а вот если попросить их нарисовать нормальный портрет, как тут же выяснится, что этого-то, казалось бы самого простого, они не могут.
Так и «элитарные» режиссеры довольно прилично владеют аудиовизуальной формой, создают определенный флер, покоряя этим недальновидных критиков, но ни с сюжетом, диалогами и тем, что называют сейчас «саспенсом» – т.е. умением захватить внимание зрителя – с этим они ничего не умеют делать и даже не хотят.
А ведь кино обязательно требует этого – захватывающего начала фильма, стремительного развития сюжета и логичной развязки. Только тогда зрители будут прикованы к креслу в кинотеатре или к экрану телевизора и у них не возникнет желания покашлять, поговорить с соседом в кинозале, или пойти поставить на плиту чайник во время демонстрации кинофильма.
Попробую рассказать для моих опонентов один анекдот. В школе никак не мог удержаться ни один учитель географии: как только учитель подходил к глобусу ученики тут же начинали топать ногами, кидать в него мел и выкрикивать ругательства. И вдруг появился новый молодой учитель и блестяще провел урок. «Как вам это удалось?» – обступили его учителя в учительсвкой. « А очень просто», – ответил молодой учитель. – «Как только они затопали ногами и собрались бросить в меня мел я тут же закричал: Кто может натянуть презерватив на глобус?! Они спросили: А что такое глобус? Ну, я и начал им рассказывать...»
Вот всем этим известным мастерам кинофинта не хватает, на мой взгляд, этого умения « попытаться натянуть презерватив на глобус», т.е. придумать затравку, интересный сюжетный ход, способный заинтересовать зрителя. Недавно это впервые сделала К. Муратова в фильме «Настройщик» и получила неожиданный для нее результат – фильм люди смотрят.
И напоследок расскажу о том, что пообещал – о премьере «Хрусталев, машину!» в Доме Кино.
Я не собирался идти на премьеру, но позвонила Валерия Новодворская и попросила провести ее на просмотр: «Это мое, понимаешь?! Сталин, Берия, ГУЛАГ!»
Начался просмотр и Валерия Ильинишна с интересом уставилась на экран. Я же, как и на просмотре Ежи Сколимовского, с первых кадров понял, что это кинофинто высшей пробы и попытался впасть в анабиоз. Минут через 15, когда первые зрители уже давно потянулись из зала рядом со мной раздался мощный храп – это спала Валерия Ильинична Новодворская. Первое мое желание было разбудить ее, но услышав, как ее очередной напевный храп вызывает восторг зрителей, я решил не беспокоить Великого Дисидента, решив, что ее храп на картине, посвященной ее любимой теме – лучший ответ «лорду Керзону», в данном случае – Кинофинто. И любителям видеть «Новое платье короля».
Новое в кино
Раньше, когда снималось кино, собирались несметные толпы зевак (я сам не раз простаивал в таких толпах), все завороженно смотрели на известных актеров, ловили каждый их жест, слово, если удавалось приблизиться – просили автографы. Отношение к снимаемому кино, актерам и членам съемочной группы было самое уважительное. Что же теперь?
Снимаем мы фильм «Импотент», момент, когда Державин и Дюжева должны на «иномарке» подъехать к ее дому и там, в машине у них должен состояться разговор, после которого она пригласит Державина к себе домой на чашечку кофе.
Репетируем подъезд машины,- она должна остановиться в определенном месте, куда оператор уже навел фокус. Потом актеры начнут говорить и звукооператор должен проверить качество звука, правильность установки внутри кабины микрофона, световики направить на машину осветительные приборы и т.д. Для этого машина должна несколько раз подъехать и встать точно на заранее определенную метку, актеры начать говорить, а оператор укрупнить их изображение за стеклом машины... Вот делаем мы эту процедуру при 20- градусном морозе и, когда уже приготовились, наконец, к съемке, на то место, куда должна была подъехать машина, вдруг встал какой-то парень и удивленно стал озираться, увидев, что на него наведены световые приборы и камера.
– Это что, вы меня снимаете? – с угрозой спросил он. Парень был явно пьян.
– Нет, не вас, – ответила вежливо ему второй режиссер Таня Алексеева. –Отойдите, пожалуйста, в сторону, сейчас сюда подъедет машина с Державиным.
– С каким Державиным? С тем, который с Ширвиндтом? – пытался врубиться парень.
– Да, да, с тем самым, – ответили ему. – Отойдите, пожалуйста, у нас съемка, вы мешаете нам.
– Я мешаю?! – с угрозой спросил парень.
– Да, да, вы мешаете, задерживаете всю группу, – сказала ему Таня Алексеева. – Актеров задерживаете – Державина, Дюже-ву...
– Ладно, сейчас я им помешаю, – парень запустил руку в задний карман брюк и стал там возиться. – Пусть подъедет Державин, я ему покажу...
– Ну кто это там стоит?! – раздался возмущенный голос оператора Сэма Кублановского, одного из старейших операторов Мосфильма. – Говорить будем летом, а сейчас надо снимать!
Кублановский прикрыл камеру и свою голову специальной попоной и потому все видел только в глазок видоискателя.
– А это еще кто?! – парень повернулся на голос Кублановского.
– Это – наш оператор, – сказала Таня Алексеева. – Вы ему тоже мешаете!
– Камера у вас хорошая? – спросил парень.
– Неплохая,- ответила Таня. – Отойдите пожалуйста!
– Сейчас у вас камеры не будет, – сказал парень. – А потом и Державина!
– И он достал, наконец, из заднего кармана огромный пистолет, как говорят блатные, самую настоящую «дуру». И навел его на Кублановского.
Кублановский, продолжая смотреть в глазок видоискателя, был готов к команде «Камера!» и, конечно, не слышал угрозы в свой адрес и не видел наведенный на него пистолет.
– Ну что за люди! – недовольно ворчал он из-под своей попоны. – Говорят отойдите – значит, нужно отойти. И нечего права качать!
Парень стал целиться в камеру, и всех нас охватило какое-то оцепенение, как во сне – все это казалось настолько нереальным: в центре Москвы могут выстрелить в оператора в момент съемки фильма?!
И тут к парню подбежала девушка и вырвала у него пистолет.
– Вадик, опять ты за свое! – оттащила она его в сторону. – Обещал ведь!
– Извините, пожалуйста! – обратилась она к нам. –Выпил немного, мы были в ресторане, я на минутку задержалась, а он уже...
Кублановский все смотрел в глазок камеры и увидел, что кадр освободился.
– Мы готовы! Почему не снимаем?! – сказал он, как ни в чем не бывало, и я тут же дал команду «Камера!»
