Эдик Ханларов загорелся:

– Если вы с Юркой станете на мраморный лежак, а я вам на плечи и потом еще подпрыгну и ухвачусь за ту трубу и выжмусь – я увижу этих женщин! – предложил он. – А потом сможем меняться. Идет?!

План был неплохой, и мы с Юркой согласились. Эдик взобрался на наши плечи, потом мы подставили ладони под его ноги и по команде подбросили Эдика вверх, он ухватился за трубу и только стал выжиматься, чтобы заглянуть в амбразуру, как вдруг с диким криком полетел вниз. Мы кое-как подхватили его, благодаря чему он избежал серьезных травм. Труба оказалась с кипятком, и у Эдика долго еще после этого шелушились ладони. Так что мой дед выбрал более точный и храбрый путь для наблюдения за женщинами в бане.

Еще один рассказ, уже не связанный с банями, но на тему, что история повторяется как фарс. В доме моего школьного друга Миши Степанова часто вспоминалась история, как его отец в то время, когда он еще ухаживал за Мишиной мамой, пригласил ее как-то в самый лучший тогда ресторан Баку при гостинице «Интурист».

Все у них там шло нормально – стол был царский, орекстр играл любимые вещи Мишкиной мамы, они танцевали под эти мелодии, пили шампанское. И вдруг Марья Михайловна задела случайно локтем хрустальный (тогда так сервировали) бокал с шампанским и тот упал на пол и разбился.

Тут же подлетел недовольный официант, сделал Марье Михайловне строгое замечание, – та и без того была сконфужена, -и ворча стал собирать осколки.

– Что вы портите нам настроение? – спросил официанта отец Миши, дядя Вася. – Сколько стоит этот бокал?

– Он стоит 10 рублей! – с вызовом, явно завысив цену, сказал официант.

Дядя Вася взял свой фужер и разбил его об пол.

– Получите 20 рублей, – протянул он официанту деньги.

Лет через 25 после этой истории в буфете на первом этаже той же гостиницы «Интурист» Мишка Степанов с нашим общим товарищем Витей Берманом пили пиво из граненных стаканов. Берман случайно разбил свой стакан, и буфетчица начала склоку.

– Ходят здесь разные! Если не можете нормально пить в приличном месте –пейте в ларьке. Теперь убирай за ними!

– Простите, сколько стоит ваш стакан? – весь затрепетав внутри в предчувствии заветного мига, спросил Миша.

– Три рубля стоит такой стакан! – явно завысив цену, сказала буфетчица.

Мишка вдребезги разбил свой стакан, и еще три с соседнего столика.

– Получите, пожалуйста! – протянул он обалдевшей от такой наглости буфетчице 15 рублей.

Буфетчица вызвала милицию и Мишку с Берманом отвезли в отделение милиции и чуть не «припаяли» 15 суток, если б не отец Миши, дядя Вася. У него были связи.

В день похорон А.Д. Сахарова я был болен, у меня была температура –37.8, а на улице был мороз градусов 20-25 и я мучился тем, что не смогу пойти на его похороны. (С Сахаровым лично я никогда не был знаком.) Потом мне пришла мысль, что на похороны Сахарова придет не так уж много народа, очереди быть не должно (это ведь не Высоцкий!), и я могу подъехать на машине (если она заведется) прямо к Дому Молодежи, быстро проскочить вовнутрь, отдать свой долг замечательному человеку и уехать. Так я и поступил. Машина завелась, я приехал на Комсомольский проспект к Дому Молодежи и был поражен, огорчен и обрадован одновременно: рядов в 8-10 к Дому Молодежи тянулась очередь и конца ей не было видно. Я проехал до Парка Культуры и там конца очереди тоже не увидел, но мне стало ясно:

А) В Дом Молодежи мне не попасть с моей температурой…

Б) Что я был не прав, считая, что у Сахарова не может быть много поклонников и последователей.

Поняв это, я, однако, не оставил намерения как-то попрощаться с этим человеком – развернулся и поехал на Садовое Кольцо к дому у Курского вокзала, где, как я это знал, жил Сахаров. «Оставлю у входа в дом цветы», – решил я. – «Там уж народу явно не будет».

Я подъехал вначале к переходу у Курского вокзала, чтобы купить цветы.

Первый с цветами мне попался земляк-кавказец, который заломил за гвоздики бешеную цену. Я пошел по переходу дальше и там, где выход в сторону дома Сахарова, обнаружил цветочный киоск. Цена оказалась подходящая, а когда я сказал, что мне нужно четное число цветов, продавец, мужчина моего возраста, спросил:

– Для Андрея Дмитриевича?

– Да, – сказал я.

– Тогда со скидкой, – сказал мужчина и от такой неожиданной формы проявления солидарности мне ком подкатил к горлу.

А когда я подъехал с цветами к дому, я понял, что еще раз ошибся: вся машина Сахарова была завалена цветами, цветы стояли возле его портрета у дверей дома, много цветов и много людей.

Горели свечи. Я оставил цветы и уехал, мне кажется, даже с какой-то радостью. Нас оказалось не так уж и мало!

В 1973 году я приехал на киностудию Арменфильм – там должен был решиться вопрос о запуске в производство фильма по моему дипломному сценарию.

Я ждал приема у главного редактора студии, и тут ко мне подошел какой-то взъерошенный человек.

– Это вы привезли дипломный сценарий? – спросил он меня.

– Да, – сказал я.

– А вы знаете, сколько у вас объектов? – склочно спросил он.

– Каких объектов? – ничего не мог понять я.

– Каких – каких?! В сценарии! – сказал он. – У вас больше ста объектов!

Вы представляете, как мы будем снимать фильм с таким количеством объектов? Какая у нас будет смета?!

– Не знаю – сказал я. – Я об этом не думал. А что, из-за этого сценарий может не пройти?

– Это не я решаю. Я только знаю, что у вас слишком много объектов.

– Простите, а кто вы? – спросил я, набравшись храбрости.

– Я – директор фильма, – сказал он и, грустно вздохнув, ушел, шепча по дороге: – Сто с лишним объектов!

В столовой меня встретила женщина средних лет и остановилась возле моего столика.

– Это вы с Высших сценарных курсов? – спросила она.

– Да, – встал я. – А что?

– Странный у вас сценарий, – сказала она. – Одни шипящие и свистящие буквы в словах.

– То есть как? – не понял я.

– А так, что будут проблемы на озвучании. Я – звукооператор. Неужели вас там не консультируют звукоопера-торы?

– Нет, – честно сказал я. – Сценарий – это литературное произведение.

Нас учат мастера – сценаристы, и про свистящие звуки они ничего не говорили.

– Очень жаль, – сказала она. – Увидите, как намучаются наши актеры с вашим текстом.

Потом у меня была встреча с кинооператором.

– Понимаешь, сценарий у тебя неплохой, но, честно говоря, оператору там делать нечего. Это – радиопьеса! Не обижайся, но если все слышишь – для чего тебе изображение?

Композитор мне сказал:

– Прекрасный у вас сценарий, я прочитал на одном дыхании, как читатель.

Но, как музыкант, должен вам сказать – вы не предусмотрели место для музыки, не подготовили ее появление, если так можно выразиться.

– Да, об этом я как-то не подумал, – признался я. – Это ведь мой первый сценарий...

– Не имеет значения, какой по счету, – успокоил меня композитор. –Главное, чтобы вы могли убить главного героя. И чтоб сценарная коллегия не возражала.

– Как это?

– Ну пусть он в конце погибнет от несчастного случая, от пули хулигана, не знаю как, это вам видней...

– А зачем? – спросил я.

– У меня есть такая музыка, от который мертвые зарыдают! Скрипки запоют так, что мурашки по телу поползут даже у глухого! Такая у меня музыка. Очень украсит вашу картину...

Потом я говорил с художником.

– Вы знаете, – сказал он мне, – любой интерьер украшает клетка с попугаем или канарейкой. Или аквариум с рыбками. Я уже не говорю, что очень бы оживила ваш фильм собака.

– Для собаки нужно писать специальный сценарий, – сказал я уверенно.-Просто так собака не может появиться. Собака –почти что человек для сценария. И попугай, если он говорящий, тоже.