— Может, это и не лучший план, но пока я ничего другого не придумал. За пятнадцать минут мы выиграли пятнадцать миль. — Гордон сверился с часами. — Это уже кое–что, но теперь они заблокируют автострады и сядут на вертолеты. Значит, следует их опередить, иначе нам крышка.

— Точно, — подхватил Кеплер. — Три придурка убиты навылет отважными полицейскими Лос–Анджелеса.

Китайчик Гордон осторожно провел внутрь фургон с погашенными фарами. Иммельман закрыл ворота, повесив замок обратно, и забрался внутрь. Они проехали вдоль смятых автомобильных корпусов, некоторые были почти целыми, просто без капотов или бамперов. Здесь стояли машины всевозможных моделей, некоторые выглядели совсем заброшенными, другие, казалось, просто ненадолго оставили. В некоторых местах сгрудились автомобили какой–то определенной марки, в других — лишь беспорядочно сваленные обломки. Наконец началась зона, где груды металла возвышались над фургоном, там въехали в проход, который вывел к домикам–трейлерам и грузовым пикапам. В конце площадки стояли всевозможные фургоны самых разных цветов. Рядом с одним из них, лежащим на боку, словно спящий гиппопотам, припарковался Китайчик.

В темноте они быстро убрали мигалку с крыши и ленты с надписями с боков. Вскоре все трое уселись рядом на землю, а Кеплер извлек пиво. Хлопающий звук открываемой банки прозвучал в темноте неестественно громко. В этом гулком пространстве, заполненном грудами искореженного металла, не было ни движения, ни звука, слышно было лишь, как шипела пивная пена и капала на колени компаньонам. Китайчик целиком ушел в себя. Начинается новый этап испытаний…

— Слышите? — вдруг прошептал Иммельман.

Сначала до их ушей доносилось только шипение пены, затем к нему добавился какой–то частый ритмичный стрекот.

— В фургон! — скомандовал Кеплер.

Они влезли внутрь и сгрудились вокруг еще горячего дула автоматической пушки. Этот звук был всем троим отлично известен, его ни с чем не спутаешь. В окна уже можно было увидеть крошечную красную точку, которая, возникнув вдалеке над холмом, медленно плыла к складу, увеличиваясь в размерах.

Плавно покачиваясь, полицейский вертолет зависал над каждым шоссе и, пошарив лучом прожектора, двигался дальше. По мере приближения звук нарастал до сильного гудения, которое оказалось ревом двигателя. Вертолет завис над ними как жуткое ночное насекомое, яркий белый луч протянулся к земле и, застыв в нескольких сотнях футов от них, погас. В окна были видны красные пятна других полицейских вертолетов, которые методически обшаривали все дороги и автострады, освещая землю круглыми пятнами света.

— Как в Да Нанге, — прошептал Китайчик Гордон.

— Точно, — отозвался Кеплер.

Вращая прожектором, вертолет парил над складом. Яркий круглый диск шарил вдоль ограждения, на секунду задержался на будке близ ворот и поплыл дальше. Компаньоны сидели без движения. Еще два вертолета, погудев над их головами, проследовали на северо–восток.

— Ушли, — вздохнул Кеплер. — Что теперь?

— Будем соображать, — оживился Китайчик. — А эти поганцы оказались умней, чем я думал, раз доперли начать с облетов на дальние расстояния. Видно, тот парень дал им описание фургона, так что они знают, чего ищут.

— Трое мужчин в белом ремонтном фургоне вооружены и очень опасны, — пробурчал Иммельман.

— Жалко расставаться с нашим фургончиком, — посетовал Кеплер. — Еще повезло, что хозяин нас не заметил, но скоро ведь найдет — через день от силы. Эти старьевщики, торговцы дерьмовым хламом, почему–то всегда так обожают свое барахло, что каждую свободную минуту бегают его навещать.

— Мы можем слегка разбить фургон, а сейф открыть прямо здесь, — предложил Иммельман.

— Да на нем же бронированная пластинка, которую Китайчик сверху привинтил! Да еще пушка внутри. Если это кто найдет, так сразу же вызовет полицию.

— За дело, — спокойным голосом объявил вдруг Гордон. — Мы перекрасим фургон! У нас осталось четыре банки нитрокраски. Будем тратить экономно. В ящике для инструментов лежит широкая клейкая лента, я начинаю заклеивать стекла и хромированные детали. А вы поищите вокруг, нет ли чего–нибудь, что изменило бы вид фургона, — крышки или подобного.

— Ты что, хочешь покрасить фургон красным? — потрясенно спросил Кеплер. — В темноте? Кистью? Совсем спятил. Китайчик, представь, что ты — коп и слушаешь радио. Истеричный придурок сообщает, что видел, как из белого фургона высунулась авиационная пушка и снесла телефонную будку. А на фургоне надпись — «Оптовые изделия из Перу». Только ты не новобранец, а честный нормальный коп с двенадцатилетним стажем. Уже три часа ночи, и никто не видал никаких белых фургонов. Так что же ты сделаешь, если увидишь свежевыкрашенный Красный?

— Да, красный, в три часа ночи? — включился Иммельман.

В ответ Гордон пожал плечами.

— Сами понимаете, что здесь его оставлять нельзя и нельзя выехать в таком виде. Мы можем только максимально изменить внешний вид фургона и отправиться утром в час пик, когда на дорогах будет больше белых фургонов, чем копов.

С отверткой и гаечным ключом Иммельман и Кеплер удалились в глубину свалки. Когда глаза попривыкли к темноте, они начали различать интересные и ненужные детали на разбитых легковушках и грузовиках. Некоторую ценность представляли прицеп, стойка для запасной шины на задней дверце, нестандартные крышки и деревянные дверные ручки.

— Занятное дельце, — пробормотал Кеплер, снимая подкрылки с «фольксвагена». Фырканье Иммельмана он принял за обычную брань и подумал, что тот совершенно прав, но дальнейшее неразборчивое бормотание его насторожило. Кеплер выкатился из–под «фольксвагена» и увидел приятеля, который стоял в пустом коридоре между двумя рядами помятых автомобильных корпусов и бормотал сквозь зубы:

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

Лежа на земле, Кеплер всмотрелся в безмолвные тени, окружавшие их, и уловил какой–то нарастающий звук, напоминавший мерное шлепанье. В конце коридора что–то промелькнуло.

Это был черный силуэт огромного пса, такого высокого, что, казалось, подпрыгивая, он доставал до украшений на кузове высоченного трейлера. Темень делала собаку еще кошмарней, она явно не собиралась подкрадываться к ним, а приготовилась атаковать с расстояния двухсот футов. Кеплер вспомнил, что у ворот не было ночного сторожа. И почему он все время слушается Китайчика с его теоретическими заскоками? Лежа на животе, Кеплер извлек свой «магнум» и сжал его обеими руками, прицеливаясь на лай зверя. Он видел пса только одно мгновение, буквально в десяти футах от Иммельмана. Наверняка это чудовище обучено хватать за глотку, небось хозяин бил и морил пса голодом до тех пор, пока тот не возненавидел человеческий запах. Кеплер представил, как, открывая по утрам ворота, хозяин заманивает его пищей в специальную клетку. Оставалась секунда на выстрел, и ее бы хватило, но… просвистев мимо пса, пуля вонзилась в разбитый автомобильный двигатель. Кеплер снова прицелился на звук лая, ожидая, что собака мелькнет хоть на мгновение.

Гигантская псина бухала «гав–гав–гав», словно товарняк, задыхаясь от быстрого бега. Казалось, что она разговаривала сама с собой, а может, даже посмеивалась. Кеплер почувствовал жалость: несчастная скотина всю жизнь проводит в надежде и ожидании — как бы побыстрей вонзить в кого–нибудь клыки…

— Не стреляй! — вдруг прошипел Иммельман.

— Что?

Иммельман стоял через проход от него около старого грузовика с крытым кузовом для доставки хлеба. Он широко раскрыл заднюю дверцу и влез внутрь, так что Кеплер потерял его из виду. Зато в поле зрения вновь появилась собака, передвигавшаяся огромными десятифутовыми скачками, с пастью в свирепом оскале и вывернутыми губами, с желтоватых клыков капала слюна. На жуткой скорости она пронеслась мимо грузовика и одним прыжком вскочила в открытую дверь с рыком, напоминавшим рыдание.

Кеплер тут же рванулся к грузовику, но его опередил Иммельман, который выбрался из кабины, обежал грузовик вокруг и захлопнул заднюю дверь. Сообразив, что оказалась в западне, собака прыгнула на дверь с такой силой, что грузовик затрясся.