Ему нельзя теперь уезжать. Если он уедет, они могут все свалить на него: скажут, что он нарушил правила, прервав перемирие, которое «семьи» заключили между собой и навязали всем остальным почти на тридцать лет. Тут все вспомнят: и его внешность, и что его видели с Орловым, этой жирной глупой свиньей. Да, придется остаться и попытаться убедить дюжину стариков, что он ни при чем и никакой угрозы для них не представляет.

Хотя бы можно надеяться, что о нем не знают те, кто заказывал убрать Клэрмонта. От этого зависит его жизнь. Орлов был все–таки не настолько глуп, чтобы лишать себя роли посредника.

Так что об этих трех парнях можно на время забыть, хотя бы до тех пор, пока кто–нибудь не обнаружит связь между Крузером и трупом в фургоне, если ему хватит денег и настойчивости в поисках. Крузер к вечеру, наверное, уже будет в Мексике.

Телефонный звонок прервал его размышления. Он поднял трубку.

— Да?

— Привет, крошка. — Низкий голос был спокоен и невозмутим.

Он сглотнул. Итак, проверка уже началась.

— Привет, Норман. Я тебе нужен? Довольно рано еще, ты не находишь?

— Уже почти десять, крошка. Я почему–то решил, что ты давно уже проснулся. Что ты, может, играешь в теннис. Ты ведь любишь быть в форме, правда?

— Конечно, Норман.

— Ну, спускайся вниз, я хочу угостить тебя завтраком. Я в кафе.

— Хорошо, сейчас приду.

Все–таки он наскоро принял душ, побрился, надел пиджак и галстук. Подумал насчет пистолета, но тут же устыдил себя. Что бы ни случилось, в пространстве между его комнатой и кафе пистолет не пригодится. Нельзя так распускать нервы.

Малыш Норман загромоздил собой половину отсека на четверых. Руки он разбросал на диванчике, похожий на гориллу, которая собралась обниматься. Его пиджак из верблюжьей шерсти смотрелся как драпировка.

— Я заказал тебе ветчину и яйца, — произнес Норман.

— Спасибо. Это великолепно. Извини, что заставил тебя ждать, но ты вытащил меня из постели.

— Я пришел сказать тебе кое–что, крошка.

— Выкладывай.

— Я только что узнал, что Гарри Орлов умер. — Темные глаза Нормана сузились.

— Что ж. Мне жаль это слышать. Должно быть, он потерял в весе.

— Не надо шутить со мной, крошка. Я стал заниматься делами, когда ты еще не родился. — Норман наклонился вперед так, что его лицо нависло над Столом. — Тебя видели с Орловым два дня назад.

— Извини, Норман, — другим тоном сказал он. — И что же из этого следует?

Малыш Норман откинулся назад, давая возможность официантке расставить тарелки, а потом продолжил удовлетворенно:

— Так–то лучше.

— Я не делал этого, ты же знаешь. Я не работаю в Вегасе.

— Знаю. Но я слышал, что он задолжал тебе деньги.

Он решил отрезать себе кусок ветчины и равнодушно ответил:

— Дешево досталось, легко потерялось…

— Не в этот раз, крошка. — Малыш Норман опять навис над его ветчиной и понизил голос: — Ты получишь свою плату и уедешь. Сегодня в девять в «Серебряной туфельке» ты играешь в блэк джек.

Малыш Норман не стал дожидаться ответа. Его широкая спина в рыжевато–коричневом, отлично пошитом пиджаке слегка колыхнулась, когда он уступал дорогу спешащей девушке, чья пышная прическа едва доставала ему до плеча.

— Что все это значит, черт возьми! — Пэджетт смотрел на дисплей компьютера, по которому бежали зеленоватые строчки: «Автомобиль, остановившийся на перекрестке, был заблокирован двумя машинами, из которых вышли трое и расстреляли пассажиров — мужчину, женщину и мальчика…»

— А это, по–твоему, должно что–то означать? — Брэйер оставался спокоен.

— Четвертый, пятый и шестой случаи. Это не может быть случайным совпадением.

Элизабет нажала на кнопки, и отпечатанная копия выпала перед ней. Донесение полиции Лас–Вегаса нельзя было назвать подробным. Семья с мальчиком десяти лет. Их машина остановилась на красный свет…

— Если бы у нас было побольше информации, — вздохнула она.

— А что тебе нужно? — спросил Брэйер.

— Да что угодно! Где они жили, чем зарабатывали на жизнь, куда ехали, что везли с собой…

За окном бушевала вторая за этот месяц пурга, и Элизабет попыталась представить себе картину солнечного Лас–Вегаса, по улице которого едет автомобиль. Мужчина и женщина сидят впереди, мальчик — сзади. У светофора — скопление машин, все ждут, пока зажжется зеленый. Вдруг, странно вильнув, к ним пристраиваются еще две, высовываются дула, раздаются звуки выстрелов, стекла мгновенно покрываются сеткой паутины и разлетаются на мельчайшие осколки, засыпая истекающие кровью тела.

— По–моему, прежде всего нужно попробовать установить, куда направлялась машина.

Он испытывал страх. Страх проник в его внутренности и осел там ледяным комом. Он почувствовал, как завтрак превратился в тяжелую, давящую массу. Хотелось сделать что–нибудь — побежать, схватиться с кем–то, но страх приковал его к месту.

Нет–нет, только не с ним! Он видел это не один раз — как они сидели или стояли, уставившись на него круглыми глазами, пальцы лихорадочно шевелились, будто ища что–то, ноги напрягались как для прыжка, но все было напрасно. Они все равно умирали. Но это не для него.

Он сидел на кровати и размышлял. Тут было над чем подумать. Малыш Норман сказал, что они готовы заплатить ему.

Значит, они признали его право, но вынуждены были убрать Орлова раньше. Стало быть, Орлов еще что–то натворил. Конечно, если они не посчитают, что Орлов мог ему сказать, откуда должны прийти деньги. Во всяком случае, теперь он тоже попробует их успокоить.

Он потянулся к телефону, снял трубку и попросил дежурную соединить его с авиакомпанией. Делая заказ, он размышлял о том, какой сумасшедший берет билет на утро субботы из Лас–Вегаса. Впрочем, скорее всего он не узнает об этом — по крайней мере, в ближайшие дни.

Теперь у всех есть время. Они, конечно, могут следить за ним вплотную, но делать нечего, пора начинать, если уж собрался это устраивать.

Он оглядел комнату, соображая, над чем тут можно потрудиться. Кровать, душ, телефон, кондиционер — все это не оригинально. А вот приборчик «Волшебные пальцы» — то, что надо. Этот механический массажер находился около кровати. В металлической коробке, помимо самого устройства, размещалось и электрореле. Открыв заднюю крышку, он даже удивился простоте. Проводки, которые присоединялись к звонку реле, легко проходили через отверстие в стенке, если с них снять изоляцию. Он поставил будильник и проверил контакт. Искра не очень большая, но она сделает свое дело. Он собрал «Волшебные пальцы» и протянул проводки за подушку. Потом на туалетном столике взял лосьон для бритья, на этикетке которого значилось «98 % алкоголя», и вылил его в бумажный стаканчик. Все это он устроил посередине кровати и подвел проводки. Ничего особенного, но не помешает. Если он не вернется домой к двум часам ночи, в комнате 413 вспыхнет пожар.

Это тоже был один из советов Эдди. «Ты должен знать обо всем, — говорил Эдди. — Если ты не можешь что–то предвидеть, лучше сделай так, чтобы что–нибудь произошло».

Главное — выбраться отсюда. У него есть машина, и остается небольшой шанс на самолет. Конечно, существуют также автобусы и поезда. Днем попасть на них — пара пустяков. Ночью они ходят очень редко, и скорее всего ему не удастся без пересадок добраться куда надо.

Наверное, это просто нервы, подумал он. Вряд ли они собрались прикончить его в «Серебряной туфельке». И странно будет, если они его убьют, предварительно заплатив двести тысяч. Но все остальное не уменьшало сомнений. Понятно, что провалилось какое–то крупное дело, теперь они пытаются выяснить причины. Как ни крути, это похуже того, что случилось с Орловым. Они никогда не пошли бы на такое в Лас–Вегасе, если бы не было крайней необходимости.

И все–таки лучше проявить осторожность до той поры, когда придется расплачиваться. Если его собираются убить — это произойдет скорее до, чем после. Он проверил замок, накинул цепочку и придвинул к двери тумбочку. Потом подошел к шкафу, вынул пистолет, зарядил обойму и вернулся к телевизору.