— А не стоит ли нам заехать в отель, где остановился сенатор? — предложил Харт. — Осмотреть комнату. Если, конечно, это не будет выглядеть так, что мы наступаем полиции на ноги?

— Нет, — ответил Лэнг. — Это входит в наше соглашение. Джо, мы сможем их отвезти? А я позвоню вам, когда придет отчет из лаборатории.

Мужчины галантно уступили дорогу Элизабет, но в коридоре Мистретта вырвался вперед, на ходу натягивая на себя куртку. Они спустились по другой лестнице вниз к автостоянке, где в странном беспорядке располагалось около дюжины автомобилей. Пошел легкий снежок.

Мистретта вырулил на дорогу и направил машину к «Плеядам».

Элизабет решила не терять времени даром.

— Джо, вы уверены, что это убийство?

— Вы сможете это сами решить, осмотрев комнату. Впрочем, если вам интересно мое мнение, пожалуйста. Дверь была закрыта изнутри, окно тоже. Нет никаких оснований полагать, что сенатор мог встречаться с кем–либо от полуночи до восьми утра. Думаю, в течение ночи мы получим заключение из лаборатории о том, что токсическое вещество — это какой–нибудь яд, который можно купить в любой аптеке. И еще я думаю, что к полудню придет секретное сообщение от лечащих врачей сенатора из военно–морского медицинского центра Бетесды о том, что у него был рак в последней стадии. Или еще более секретное сообщение о том, что его шантажировали, или еще что–нибудь в таком роде. Во всяком случае, много шансов за то, что это дело рук самого сенатора. Я редко ошибаюсь в прогнозах, смею, вас уверить.

Элизабет молчала, и Мистретта продолжил убежденно:

— Но яд все–таки был.

— Что ж, такое случается, хотя довольно редко.

— Верно. Однако трудно найти яд, который не заставит жертву страдать какое–то время перед смертью. А если человек не подозревает, что его ожидает, он поднимает трубку телефона и звонит кому–нибудь…

Комната сенатора выглядела так, словно здесь произошла авария канализации. Поверхность всех предметов была покрыта тонкой пленкой жирного черного вещества. Постельное белье лежало грудой в ногах кровати. На ковре, посредине комнаты, мелом была вычерчена фигура человека, как будто исполняющего гротескный танец. Элизабет отыскала свободный уголок и встала, оглядываясь вокруг. Нелегко было представить, как выглядело помещение, когда сенатор был жив. Полиция ничего не упустила. Черное вещество оказалось порошком для снятия отпечатков пальцев. Многие предметы явно были увезены в лабораторию для анализа. Тренированный мозг аналитика привычно фиксировал детали. Отсутствуют приборы для питья — с ними работает ФБР. Силуэт на ковре — последняя поза бедняги Клэрмонта. Элизабет заглянула в платяной шкаф — одежду тоже забрали. Итак, можно сказать, что в комнате остались стены и мебель. Она прошла в ванную. Из–под раковины был вынут водослив; между ней и основной трубой оставалось пространство сантиметров в сорок. Даже туалет был разобран: крышка от бачка лежала на полу, покрытая все тем же черным порошком.

— Что тут можно увидеть, — разочарованно произнесла Элизабет. — Это уже не похоже на номер в отеле.

— Я вполне вас понимаю, — откликнулся Мистретта. — Эксперты копались здесь шесть часов и все, что могли, увезли с собой.

— И все–таки хотелось бы что–нибудь сделать.

— Почему бы и нет? — Мистретта явно хотел угодить симпатичной леди из Вашингтона. — Пока не будут готовы анализы, за что ни возьмись — все едино.

— Тогда я хотела бы посмотреть другую комнату, подобную этой. Лучше всего пустую, на этом же этаже.

— Хорошая мысль, — вдруг подал голос Харт, до сей поры молча перемещавшийся по комнате и делавший пометки в блокноте.

— Надо взять отмычку. Весь этаж пуст, двери заперты.

В соседнем номере тоже все было перевернуто вверх дном.

— Здесь жил помощник сенатора? — догадался Харт.

Они вышли, не задерживаясь. Внутри следующей комнаты у Элизабет разыгралось воображение. Обстановка оказалась очень похожей. Она сохраняла ту атмосферу, присущую гостиничным номерам, которая позволяла вообразить людей, совсем недавно находившихся тут. Элизабет прошлась по комнате, выдвинула ящики, открыла шкаф, не миновала и ванной. Одновременно она сопоставляла и запоминала.

Вернувшись в спальню, она обнаружила Харта стоящим на коленях перед входной дверью. Он внимательно изучал замок.

— Без задвижки такой замок никого не остановит, — произнес он задумчиво.

— Но помощник утверждает, — отреагировал Мистретта, — что они приехали сюда прямо из аэропорта с чемоданами, а после этого никуда не уходили. Когда он покинул сенатора, то слышал, как тот закрыл свою дверь на задвижку. Утром ему пришлось вызывать слесаря, чтобы вскрыть ее. Даже это не помогло: пришлось высверливать замок.

Элизабет удивилась. Как же она не заметила этого? Одно утешало, что Харт, кажется, оказался в таком же положении. Неприятный промах. Она подошла к окну. Мистретта с готовностью сообщил:

— Окно тоже проверили. Рама немного слабая, но запор в порядке. И никаких отпечатков снаружи и изнутри.

Элизабет вышла на балкон. Ледяной ночной ветер хлестнул по лицу, растрепав волосы. Влево и вправо от нее, над головой и, вероятно, снизу торчали такие же ровные прямоугольники. Нет, пожалуй, они находятся слишком далеко один от другого. Под балконом располагалась автостоянка. В свете фонарей машины выглядели неестественно ярко. Тот, кто хотел убить сенатора, мог сделать это как угодно, и совсем необязательно ему было забираться по веревке на четвертый этаж. Но проверить не помешает.

Она шагнула назад, в неподвижный теплый воздух притихшей комнаты.

— А что с балконом? Можно определить, был ли там кто–нибудь?

— Это не так уж важно, — ответил Мистретта. — Замок не поврежден, так что этому приятелю все равно пришлось бы прохлаждаться снаружи. Но балкон, конечно, проверяли. Ничего особенного не нашли. На перилах отпечатков нет, нет и следов от веревки, и на стекле ничего, кроме пыли и следов тряпки — видимо, горничная не очень усердствовала по такому холоду.

— Подождите, давайте посмотрим еще раз, — воскликнула Элизабет.

Мистретта пожал плечами и направился вслед за ней в номер сенатора. Харт остался, увлеченно исследуя трубу под раковиной умывальника.

Элизабет пересекла комнату, вышла на балкон и постаралась рассмотреть стекло, освещенное изнутри. Все окно было покрыто тончайшим слоем пыли, редкими следами пальцев, а внизу, в двух местах, на расстоянии примерно полуметра один от другого, ясно видны были чистые места, словно кто–то специально протирал здесь тряпкой.

— Джо, — сказала она, вернувшись. — Все стекло покрыто пылью, пятнами, за исключением двух мест. В той комнате ничего подобного я не увидела.

Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть.

— Уэринг слушает, — произнесла она чересчур громко.

— Это Майк Лэнг.

— Да, Майк?

— У нас новости. Думаю, ночь будет длинной. Прежде всего, анализ показал, что это яд кураре. Яд был в стакане, где старик держал свою вставную челюсть, и нигде больше. Коробка из–под «Полидента» чистая, ни в одной из вещей следов яда не обнаружено.

— Очевидное убийство, — констатировала Элизабет.

— Не хотелось бы утверждать однозначно, но будь я проклят, если найдется другая версия. Не мог сенатор принести яд без флакона, да и покончить с собой таким странным способом мог лишь человек абсолютно без чувства юмора. Это ж надо — смерть от собственных вставных зубов!

— Пожалуй. Но кураре? Он не очень–то распространен среди американских киллеров, не так ли?

— Да, я тоже так думаю. Но пока добавить мне нечего. Я с удовольствием послушал бы, что скажут другие по этому поводу.

— Мне кажется, — Элизабет решила поделиться с ним последними наблюдениями, — в комнату могли войти через окно. Мы еще не уверены, но похоже, что кто–то прикасался к стеклу обеими руками снаружи примерно на уровне груди.

— Вы хотите сказать, что там есть отпечатки? Невероятно!

— Их нет, в том–то и дело. Стекло вытерто. Но никто из людей, работающих в отеле, не стан бы протирать два клочка по половине квадратного метра! Прислуга либо вымыла бы все окна, либо не стала бы этого делать вообще. Никому из постояльцев тоже не пришло бы такое в голову!