– Я верю, что на почве молодого народа, грубого, но чистого сердцем, православие расцветет так пышно, как нигде и никогда еще не расцветало. Вспомните, ведь не случайно проповедь апостолов нашла гораздо больший отклик у необузданных язычников, нежели у ведающих закон иудеев!

Юный Патрокл, начальник одного из гвардейских отрядов, заметил:

– Распространение православия среди северных варваров способствовало бы прекращению их разорительных набегов и помогло бы нам подчинить их.

– Так оно и будет, – сказал патриарх Фотий. – Среди скифов, живущих к востоку от Тавриды, уже много христиан, свет православия проникает от них и дальше на восток – к хазарам. Очень важно, чтобы теперь истина как можно скорее отправилась в поход на север. Тогда Империя и христианство получили бы могучего союзника против наступающих мусульман.

Из патриаршьих палат на площадь Августе он Епифаний выходит вместе с Патроклом.

– Скажи мне, – спрашивает Патрокл, – отчего ты не хочешь сделать карьеру в гвардии? Здесь тоже нужны просвещенные и благочестивые люди, я и мои друзья оказали бы тебе немалую помощь.

Епифаний отвечает:

– Гвардейская карьера не для меня. Мне с младенчества нравилась жизнь созерцательная. Я гораздо более склонен к размышлению, чем к действию. Поэтому я и готовлюсь вступить в духовное звание.

– Ну что же, дай тебе Бог, – говорит Патрокл.

Не доходя изваяния императора Юстиниана[79], они прощаются, Патроклу надо идти в Большой царский дворец, где он служит, а Епифаний поворачивает направо, на Месу. Уже простившись с приятелем, Епифаний вдруг что-то вспоминает и окликает его:

– Дорогой Патрокл, – говорит он, – ты только что звал меня вступить в гвардию. Предлагаю тебе человека, гораздо более подходящего для этого дела, нежели я, – настоящего, испытанного воина, родом тавроскифа. Это Кукша, мой слуга, о котором я давеча говорил и которого ты великодушно помог мне выкупить. Среди тех, кто служит его царственности, есть и Кукшины единоплеменники, так что никого не удивит появление во дворце еще одного тавроскифа. А у тебя, между прочим, будет там верный человек.

Удивительный город Царьград! Здесь ничего не стоит умереть с голоду, но, если повезет, можно весьма преуспеть, даже не прилагая к тому особых усилий. Судьбу человека может круто повернуть сущий пустяк, случайная встреча или разговор двух приятелей. Глядишь, вчерашний раб в один прекрасный день становится царским гвардейцем, получает короткий ромейский меч, шлем с гребешком и чешуйчатый панцирь, не говоря уже о хорошем жалованье, носит красивую одежду и живет в царском дворце. Вот какие вещи случаются в Царьграде!

Когда-то Кукшу поразил своим богатством конунг Хальвдан Черный: чего только не было на его обширной усадьбе! Но против византийского царя мурманский конунг – жалкий бедняк, его жилище – убогая лачуга по сравнению с самым незначительным строением из тех, что составляют Большой царский дворец.

Этот Дворец занимает огромное пространство и состоит из бесчисленного множества самых разнообразных зданий. Здесь семь перистилей – отдельно стоящих сеней с колоннадами, четыре церкви, девять часовен, столько же молелен, четыре караульных помещения с казармами для гвардейцев, три большие галереи, семь второстепенных галерей, пять палат для приемов, три трапезные, десять особых палат для членов царской семьи, библиотека, оружейная, открытые террасы, с которых можно любоваться морем, манеж, где царь с приближенными катается верхом, две бани, восемь отдельных дворцов, окруженных садами, и своя дворцовая гавань.

Над всем этим возвышается башня, увенчанная крытой площадкой, похожая на сарацинский минарет. Башня имеет важное значение для безопасности государства, и в ней постоянно находится особый отряд.

При помойном царе Феофиле, отце нынешнего царя, жил хитроумный изобретатель Лев Математик. Ему пришло в голову связать Большой царский дворец со всеми провинциями империи посредством светового вестника. Мысль эта понравилась Феофилу.

На вершинах гор учредили световые посты. Каждый пост имеет большое вогнутое зеркало на оси, которое, запалив перед ним яркий огонь, поворачивают в нужную сторону. Огонь заслоняют и снова открывают, и это условное мигание обученные ромеи читают точно так же, как грамоту, привезенную гонцом на взмыленном коне.

С тех пор, едва в какую-нибудь провинцию вторгается враг, на тамошнем световом посту загорается огонь, другие посты передают сигнал дальше, и таким образом тревожная весть быстро достигает башни, стоящей в саду Большого царского дворца.

Днем и ночью каждые два часа на вершину башни по витой лестнице всходят дозорные – четыре гвардейца, непременно ромеи родом, чтобы сменить своих товарищей и в продолжении двух часов зорко вглядываться в даль. Если на каком-нибудь световом посту дозорные замечают огонь, они тоже в ответ зажигают огонь, сообщая, что сигнал принят.

Башню, стоящую в саду Дворца, царьградцы называют маяком или минаретом.

Живя на родине, Кукша никогда не плутал в лесу, ему даже не приходилось задумываться, в какую сторону следует идти, он просто шел куда надо, как ходят лесные звери. Здесь же, в Большом царском дворце, он теряется, в глазах у него рябит от золоченой лепнины, сверкающею мрамора, бронзовых дверей, резьбы по камню и дереву. Ему кажется, что, если бы не маяк, гвардейцам ничего не стоило бы заблудиться, идя к мосту несения службы.

Страшко и Некрас, так зовут гвардейцев, встреченных Кукшей в бане, говорят, что им случалось видеть, как на крыше маяка отдыхают перелетные птицы, которые каждую весну летят вить гнезда на далекую северную родину.

Все покои Большого дворца расположены так, что царь, оставаясь дома, может присутствовать на богослужении, на приемах важных лиц в парадных палатах, на торжественных обедах и даже на зрелищах ипподрома, ибо царская ложа на ипподроме, соединенная с остальными помещениями, тоже, собственно, продолжение Большого дворца.

Кукша живет в той части Дворца, что примыкает к площади Августеон и называется Халка. Здесь находятся знаменитые Бронзовые сени, покрытые позолоченной бронзовой черепицей, и железные ворота – главные ворота Дворца. Через них царь в сопровождении пышной свиты выходит на площадь. Здесь, в Халке, три караульных помещения, отсюда гвардейские отряды отправляются на место несения своей гвардейской службы – охранять дворцовые покои или участвовать в торжественных церемониях.

Один из внутренних дворов, тот, что примыкает к манежу, служит площадкой для воинских упражнений гвардейцев – они здесь лазают по канатам, карабкаются на гладкий столб, бегают, прыгают, скачут верхом, борются, бьются на мечах, мечут копья и стреляют в цель.

Больше всего Кукше нравится на этом дворе, здесь он чувствует себя в своей тарелке. Впрочем, скоро Кукша замечает, что другие посещают этот двор совсем не так охотно, как он. Многие гвардейцы, особенно из тавроскифов, предпочитают сидение в кабаках всему остальному, словно беря пример с молодого царя Михаила. Исключение составляют черные, словно вымазанные сажей, эфиопы, заведенные еще покойным царем Феофилом. Но эфиопов осталось мало, и все они уже немолоды.

Кукше чудно, что Большой дворец, этот город в городе, и есть жилище того накрашенного юноши, которого он видел, когда охотился за Андреем Блаженным. Говорят, Дворец – это царский дом, дом царской семьи. Но невозможно понять, зачем человеку, какая бы семья у него ни была, дом, состоящий из такого множества домов, и такое неисчислимое количество прислуги. Интересно, бывал ли молодой царь во всех этих зданиях?

Самого царя сейчас нет в Большом дворце. Говорят, он гораздо больше любит дворец, расположенный за пределами Царьграда, в предместье святого Маманта.

Страшко с Некрасом рассказывали Кукше, что до недавнего времени по аллеям и колоннадам Большого дворца в сопровождении служительниц гуляли четыре веселые черноглазые девушки – сестры царя. Жили они в особом дворце из карийского мрамора, который построил для них покойный отец царь Феофил.