Такое впечатление, что к Ратуше пришел весь город. Внутрь пускали только детей, и поэтому у входа собралась огромная толпа родителей, в основном матерей. Многие дети плакали и не хотели идти, женщины, как могли, старались их успокоить, и подводили к дежурным чиновникам Коллегии образования. Те осматривали маленьких кандидатов в герои, сверялись со списками, ставили галочку и по одному пропускали в Ратушу.

       Рано утром мне пришлось заскочить в Канцелярию и поэтому я пропустил самое интересное. Мамаши, пришедшие первыми, подняли вой, и, несмотря на увещевания Бургомистра, попытались прорваться в вместе со своими чадами. Тогда из дверей Ратуши вышел сам Экзекутор. Он молча окинул темным взглядом бушующую толпу, отчего негодующие родительницы моментально пришли в себя и совершенно успокоились. Экзекутор, не говоря ни слова, вернулся в здание, а стоящие у входа стражники сурово сдвинули алебарды. После этого никаких проблем с родителями больше не было, хотя Бургомистр на всякий случай вызвал еще десяток стражников. И сейчас те переминались с ноги на ногу у центрального входа - здоровые, плечистые, в медных шлемах и тяжелых кирасах.

       В толпе я нашел глазами Марту. Роник уже вошел внутрь, и она, сжав кулачки, не отрываясь, смотрела на окна. Я помахал рукой, но Марта не видела ничего вокруг себя.

       Пройти в здание Ратуши можно было только с черного хода. Во избежание проникновения особо энергичных мамаш там дежурили два стражника. Один, из них, несколько раз стоявший на посту у Канцелярии, узнал меня, вытянулся и отсалютовал алебардой. Вот как... Это что, дает о себе знать внезапно возросшая репутация скромного переписчика? Как когда-то за рюмкой вишневки изрек Плумкис: "если сказка доведена до сведения нижних чинов, то с этого момента она превращается в реальность".

       Первое, что я увидел, поднявшись на второй этаж - это лежащий на кушетке Бургомистр, над которым хлопотал доктор Зустер, которого за глаза называли Могильщиком. Уважаемая супруга Бургомистра, женщина выдающихся размеров и неукротимого нрава, вытирая слезы, сидела рядом на стуле. Оказалось, что градоначальник слег сразу после непродолжительного, но энергичного разговора с Экзекутором. Стоявший рядом первый вице-бургомистр даже не пытался скрыть довольную улыбку. Ну, на его месте, лично я не спешил бы радоваться. Если уж Экзекутор всерьез взялся за городское начальство, то проблемы возникнут не у одного гере Бургомистра... Но, это уж точно не мое дело.

       В дверях центральной приемной я столкнулся с Плумкисом, любезничающим с секретаршей вице-бургомистра. Если уж гере старший советник позволяет себе тратить время на неслужебные беседы - а то, что беседа именно неслужебная было понятно по его медовой улыбочке - значит, все идет точно по графику, безо всяких проблем и отклонений.

       - Приветствую вас, Рюмпель, - надо отдать должное - Плумкис в совершенстве владел искусством красноречивых интонаций. Если еще вчера точно такие же слова имели насмешливо-пренебрежительный оттенок, то сейчас они звучали вполне дружески.

       Я сдержано поздоровался. Пожалуй, переходить на дружеские отношения с гере старшим советником еще рановато. Мало ли, как все обернется...

       Сам он, тем временем, оторвался от секретарши, подхватил меня под руку и увлек в приемную, где собралась масса народа. Здесь была Канцелярия практически в полном составе, во главе с Начальником, примостившимся в уголке на диванчике, и, конечно же, люди из Коллегии образования. Правда, Директора Коллегии нигде видно не было.

       Плумкис громким шепотом сообщил, что Экзекутор уже затребовал к себе гере Директора, но тот, имея перед глазами поучительный пример Бургомистра, немедленно почувствовал острый приступ медвежьей болезни и уже полчаса как не покидает отхожего места. Особенно тревожно в глазах мнительного городского начальства выглядело то, что на Ратушную площадь подъехали две подводы, груженые лесом. Тут, знаете, любая фантазия разыграется.

       Экзекутор расположился в кабинете Вице-Бургомистра, имеющем проход в Зал Отбора, где собрали детей. В самом зале было странно тихо - детишки очень волновались и чинно сидели на длинных скамейках, переглядываясь и боясь произнести лишнее слово. Кучер Экзекутора, бывший по совместительству его помощником, на цыпочках выходил в зал, близоруко копался в длинном свитке, громким шепотом зачитывал имя, брал ребенка за руку и провожал в кабинет. Двери были плотно закрыты, и перед ними стоял, заложив руки за спину, неулыбчивый десятник Тайной Стражи. Поэтому наблюдать за происходящим можно было только через узкие окошки, забранные цветными стеклами. Неровные стекла искажали фигурки детей, и поэтому прочитать выражение их лиц было решительно невозможно. Я попытался найти Роника, но не смог.

       - Гере Рюмпель! Гере Рюмпель!

       Я оторвался от окна и оглянулся. По длинному коридору Ратуши бежал сам гере первый вице-бургомистр. Как человеку тучному, каждый шаг давался ему с большим трудом. Приблизившись, он оперся рукой о стенку, и, пытаясь отдышаться, произнес:

       - Гере Рюмпель... Вас... Вас гере Экзекутор... Просит к себе... Немедленно...

       Как ни странно, я воспринял эту новость совершенно спокойно. Просто количество странностей, произошедших в последние два дня, превысили уровень, после которого уже ничему не приходится удивляться. Чего ожидать дальше? Может, приглашения от Владетеля на дружеский ужин?

       Я пожал плечами и направился в кабинет к Экзекутору. Вице-бургомистр шел сзади, тяжело дыша и бормоча про себя слова молитвы.

       - Вам сюда, гере Рюмпель, - капитан Тайной Стражи предупредительно распахнул двери в кабинет. Вице-бургомистр шагнул было за мной, но был довольно бесцеремонно остановлен.

       В кабинете царил полумрак. Я осмотрелся. Экзекутор сидел спиной ко мне за массивным дубовым столом, и что-то быстро писал гусиным пером. Немного подождав, я осторожно покашлял в кулак.

       - Гере Рюмпель, будьте добры, проходите, присаживайтесь, - голос Экзекутора был звучным, красивым и молодым. А я, признаться, думал, что это пожилой человек.

       Я подошел к нему и присел на краешек стоящего напротив кресла. Экзекутор закончил писать, свернул лист бумаги в свиток, поставил печать и отложил в сторону. И только потом внимательно посмотрел на меня. Нет, пожалуй, он уже немолод...

       - Гере Рюмпель, вы не возражаете, если я займу немного вашего драгоценного времени?

       Я поспешил заверить, что сочту за честь служить господину Экзекутору, и он может располагать мной безраздельно.

       - Прекрасно, гере Рюмпель, прекрасно. Иного и не ожидал.

       Экзекутор еще раз бросил пронзительный взгляд, от которого у любого по спине пробегут мурашки, взял со стола лист бумаги, исписанный мелким убористым почерком, что-то прочитал и покачал головой.

       - Надеюсь, гере Рюмпель, я могу говорить с вами абсолютно откровенно?

       Ничего себе вопрос! Кто я, и кто Экзекутор? Мне оставалось только неопределенно пожать плечами. Моего собеседника это вполне удовлетворило.

       - Очень хорошо... Я хотел бы поговорить с вами о вашем сыне, - он снова посмотрел на записи, - о Роне Рюмпеле.

       Я внимательно слушал.

       - Понимаете, гере Рюмпель, я сегодня имел удовольствие беседовать с этим... мальчиком и был немало удивлен его способностями... немало. Должен поздравить вас, искренне поздравить, вы воспитали для Владетеля прекрасного подданного. Затем я, как вы понимаете, поинтересовался его родителями, то есть вами, господин Рюмпель, и вашей супругой, Мартой Рюмпель. И, знаете, что? Меня заинтересовали некоторые факты. Вот, посмотрите, - он положил передо мной лист бумаги.

       Я взял бумагу. Это был рапорт Начальника Канцелярии в Тайную Стражу. Там гере Начальник писал, что переписчик второй ступени Эрно Рюмпель является сотрудником безинициативным, малокомпетентным, не имеющим достаточной подготовки, с умственным развитием соответствующим уровню "два минус"... Не знаю, что это за уровень, но, судя по общему тону рапорта, уровень этот какой-то до обидного невысокий.