- Еще раз, - сказал я, - я очень ценю мнение гере Плюмкиса, но даже не представляю...

       - Послушайте, - перебила меня Каралла, - вы же знаете, что ждет бедную Софу в доме Басо. Знаете же, да?

       Я посмотрел на девушку. Не распознать ее под мужской одеждой может только слепой. Миловидное лицо, пухлые губы, большие глаза. Висящий мешком костюм не может скрыть прекрасной фигуры. Конечно, я знаю, что ее ожидает. У Басо уже было четыре или пять жен. Таких же вот девчонок. Только одна из них смогла дожить до рождения ребенка. Шашуны гордятся своим крутым нравом. И тем, что дома у них все, как в старые времена. То есть бабу держать в страхе и учить надо. Вот и учил Басо... Потом, конечно, давали откупные семьям, да и Тайная Стража смотрела на все это сквозь пальцы... Со стороны посмотреть - почему Владетель допускает такое? Будь кто попроще - и за десятую часть такого прямиком отправится в Багровые Горы. На самом деле, нет тут никакой науки великой. В каждом городе, кроме Бургомистра и чиновников есть Ночной Хозяин. Умный человек Владетель, ох какой умный, знает, что всегда найдутся те, кто против закона жить будут. Пытаться переловить их - все равно, что в доме гоняться за тараканами - одного раздавил - трое появились. Вот для этого и нужен Ночной Хозяин - чтобы пасти и направлять это черное стадо. И, когда надо, службу выполнять. Ночных людишек-то побольше будет, чем всех стражников вместе взятых. И если узнать что надо, найти или приструнить кого, вот тогда цены им нет. Поэтому и позволяется многое Ночным Хозяевам. А как вы думаете кто такой отец Басо, этот потомок древнего баронского рода? Говорят, что во время войны он был единственным среди баронов, кто перешел на сторону Владетеля, вот и получил в награду если не славу, то власть.

       Конечно, если Басо будет и дальше безобразничать и папаша не сможет его урезонить, то очень даже может быть, что найдут его где-нибудь в канаве с перерезанным горлом. Только сейчас вряд ли кто хоть слово ему скажет, если что случиться с этой девчонкой. Особенно теперь, после побега.

       - Помочь вам могу только одним, - медленно сказал я. Все трое жадно ловили каждое мое слово, - тем, что не донесу на вас. Считайте, что я никого не узнал. Сможете доехать до Столицы и затеряться там - ваше счастье. Если получится выправить надежные документы, уезжаете на запад, к Багровым Горам, там много таких... Это все.

       Я повернулся и пошел к постоялому двору. Больше говорить не о чем. У меня есть работа, которую я должен выполнить, и все остальное не имеет никакого значения.    

       Утром зарядил дождь, и поэтому мы отъехали от постоялого двора с некоторым опозданием. По крыше дилижанса барабанили частые капли, с улицы тянуло холодной сыростью, пассажиры кутались в казенные зеленые пледы, стараясь подремать до ближайшей остановки. Еще четыре года назад в этих краях были только грунтовые дороги. При старом Императоре вроде бы пытались привести в порядок хоть какую-то их часть, деньги немалые выделяли, да все без толку. Разворовывали подчистую еще в Столице. Владетель же раз и навсегда решил, что дороги в его земле должны быть не хуже, чем в Мароне. Десяток подрядчиков прилюдно повесили, из Багровых гор каторжан нагнали - и смотри, теперь из мало-мальски крупного городка до самой Столицы можно ехать по ровной брусчатке. А ведь раньше в такой дождь непременно завязли бы по самые ступицы.

       Каралла и мальчишка на меня не смотрят, сидят с сосредоточенными лицами. А вот Софа нет-нет, да и обернется, заглянет в глаза. Девчонке очень страшно, и она невольно тянется к человеку, которого считает сильным. Только зря все это - не помощник я вам. Каралла, между прочим, это прекрасно понимает.

       Дилижанс остановился, и снаружи послышалась ругань возницы. Малый не стеснялся в выражениях, так что одному из сидевших впереди торговцев пришлось стукнуть в стенку, чтобы остановить поток брани. Возница замолчал и соскочил на землю.

       Пользуясь случаем, я вышел из дилижанса. Софа сделала движение, словно собралась последовать за мной, но Коста быстро схватил ее за руку. Похоже, парень ревнует. Смешно.

       На улице возница с помощником стояли у поваленного дерева, перегородившего дорогу, и чесали затылки. Да, придется им изрядно попотеть - работы тут никак не меньше чем на два часа. Вот только, не нравится мне это дерево, ой как не нравится. Будь я один, давно бы скрылся в лесу, а сейчас... И место какое неприятное - с двух сторон чаща, дорога узкая, не развернуться, хорошо хоть дождь почти прекратился.

       Не спеша я подошел к вознице, усиленно делая вид, что не замечаю, как шевелятся кусты. Ну как, скажите, можно не увидеть такую засаду? Человек десять топчутся за деревьями, даже не пытаясь особо прятаться, а возница и в ус не дует. А запах? Чесноком и несвежей одеждой воняет на целую милю. И неужели не ясно, что такое дерево никак не может повалиться само в безветренную погоду?

       Сейчас был тот самый момент, когда можно незаметно раствориться в лесу. Совершенно понятно, что за деревьями скрываются разбойнички, вступать с ними в схватку на глазах у всех - значит раскрыть себя - где, скажите, простой чиновник мог научиться так сражаться? А улизнуть перед самым нападением - это дело объяснимое. Заметил, мол, злодеев, и бочком, бочком, да в лес... Только одно меня удерживало - взгляд Софы, который она бросила на меня в дилижансе. В нем было все - испуг, мольба, надежда. Она чем-то мне напомнила Марту. Знаю, не следовало ввязываться, но я остался. Мгновенная слабость, о которой тотчас же пожалел.

       Из-за деревьев появились разбойнички. Одеты они были, кстати, весьма прилично, даже в городе вполне сойдут за добропорядочных обывателей. Физиономии, правда... Когда художник из Тайной Канцелярии со слов свидетеля рисует портрет преступника, то невольно придает его образу преступные черты - массивную челюсть, узкий лоб, маленькие глазки... Так вот, встретившие нас красавцы вполне могли служить моделями в школе таких портретистов.

       Тут до возницы, наконец, дошло, что дело нечисто, да только поздно. А что, собственно, он мог сделать? Засада подготовлена заранее, вперед не проскочить никак, дилижанс на узкой дороге не развернешь. Можно только молиться Создателю, или громко звать дорожную стражу. Уверен, что Создатель придет на выручку раньше.

       Особых бесед с нами вести никто не собирался. Разбойники ловко обшарили одежду, я лишился кошелька и всех бумаг, а у возницы и помощника они забрали кинжалы, которыми те и не пытались воспользоваться. Все это было проделано чрезвычайно быстро. Потом вознице, которого, похоже, признали за самого опасного, приставили к горлу короткий меч кавалеристского образца, а меня с помощником попросту отпихнули в сторону.

       Главарь разбойников - хоть он ничем не выделялся среди них, но для меня было ясно как день, что именно этот невысокий человек командовал нападавшими, распахнул дверь дилижанса и шагнул по откидным ступеням внутрь. Я стоял у него за спиной и ясно видел все происходящее.

       Со своего места медленно поднялся охранник-телохранитель торговцев. Даже я, находясь в десяти шагах чувствовал, как ему страшно. Молодой совсем парень, зеленый, безусый, хоть и здоровый как медведь... Нерешительно оглядываясь, словно сомневаясь, правильно ли поступает, потянулся к сумке, где лежал, должно быть, короткий клинок или шипастый кастет. Главарь спокойно и деловито, словно выполняя обычную работу, всадил ему нож в живот и, схватив за ворот, вышвырнул из дилижанса.

       Охранник засучил по земле ногами, прошептал "мама", и умер. Его тело без церемоний отволокли на обочину, где сноровисто обшарили карманы. Один из разбойников недовольно заворчал, что испортили, мол, хорошую куртку, но второй на него цыкнул, и тот замолчал. Похоже, главарь пользовался авторитетом, и обсуждать его действия было не принято.