Есть, правда, еще маронцы. Конечно, после устранения Плумкиса они ослаблены и разрознены, но нельзя забывать, что их ученые-мозголомы - единственные, кто приблизился к пониманию темного искусства Мастеров. Вот они-то точно не будут сотрудничать с Серым Домом. Марон - только небольшая часть земель Владетеля, но не зря еще древние императоры считали, что тот, кто владеет Мароном, может править миром.

       Ночной Хозяин огляделся. Над плоскими крышами Шамрона виднелась громада Цитадели с блеклыми огоньками в редких окнах-бойницах. Неприступная и недоступная. Мысль о том, что через несколько дней он сможет подняться по ступеням в покои древних Императоров, заставила его зябко поежиться.

       Страшно. А что вы хотели, бросить вызов самому Владетелю! Пожалуй, если бы ребятки узнали, что задумал их Ночной Хозяин, самого мигом бы на ножички подняли. А то, что останется, принесли бы на порог Серого Дома.

       Мотт не спеша направился к ближайшему трактиру с вывеской в виде толстой нагой девицы с рыбьим хвостом. Про себя подумал, что хозяин его сумел сделать довольно неплохое уютное местечко в маронском стиле - с темными деревянными балками и зелеными обоями, покрытыми цветочным узором. Правда, вместо маронского кофе и крепкой настойки, выдержанной в дубовых бочках здесь наливают дрянное кислое пиво. А почему бы и нет - зеваки сейчас валом валят в Шамрон и от желающих промочить глотку отбоя нет. Привратник торопливо открыл дверь и поклонился, сняв шапку. Мотт прошел мимо, отметив, что, судя по коричневой татуировке на пальцах, парень побывал в Багровых горах. Ничего удивительного, там побывало чуть ли не половина шамронских мужчин старше двадцати лет.

       Трактирщик, невесть откуда узнавший о появлении Хозяина, ждал у входа. На сладкой круглой физиономии - выражение неземного счастья от возможности созерцать надежду и опору Шамрона. Самолично проводил к столику, смахнул пыль и щелкнул пальцами, подзывая полового. А тот уже мчался с чашечкой кофе на медном подносе - о горячей любви Мотта к ароматному напитку было известно всей Столице.

       Хозяин отпустил трактирщика и попробовал кофе. Как ни удивительно, вкус оказался очень неплох. Неужели драгоценные зерна держат специально на случай его прихода? Что же, положение Ночного Хозяина наряду с беспокойствами и тревогами приносит и маленькие радости. В такие минуты можно расслабиться и отвлечься от дел насущных. Он неторопливо поставил чашку на стол и помахал левой рукой, словно приветствуя кого-то.

       Через секунду перед ним возник человек в темной одежде с лицом неприметным и тусклым.

       - Как Катрина? - без выражения спросил Мотт.

       - Все как обычно. Вечером она не выходила из дома.

       Неприметный человек говорил спокойно и с достоинством, как равный с равным.

       - Она принимала отвар?

       - Да.

       - И... и что? - голос Мотта дрогнул, но несильно, так, что это мог заметить только человек, хорошо знающий его.

       - Все по-прежнему. Результатов не видно. Должен вернуться посыльный с новой склянкой. Хотите знать мои суждения?

       - Да.

       - Я считаю знахаря очередным шарлатаном. Вы потратили уйму денег на его травы, а Катрине становится все хуже. Одно ваше слово, и маронские мозголомы вытянут из него правду.

       - Нет, - твердо сказал Мотт, - я дал слово.

       - Понимаю, - собеседник Ночного Хозяина выдержал должную паузу, - ваше слово стоит дорого. Завтра Катрина будет продолжать принимать отвар. Будут какие-нибудь указания?

       Мотт покачал головой.

       - Не будет. Продолжайте наблюдение, и... вы говорили, что в Багровых горах есть старец...

       Неприметный человек с тусклым лицом поднялся из-за стола.

       - Я не рискну кого-либо предлагать. Прошу вас прислушаться к моим советам. Вы знаете мое отношение к Катрине. Если бы можно было отдать свою жизнь за ее, я бы не раздумывал.

       - Я знаю, - спокойно сказал Мотт.

       - Считаю, что стоит прислушаться к докторам и предоставить случиться неизбежному.

       - Вы свободны.

       Собеседник Ночного Хозяина поклонился и исчез, словно растворившись в полумраке трактира.

       Мотт подозвал полового и потребовал рюмку миндальной. Выпил и откинулся на спинку высокого дубового стула. А ведь это единственный человек, которому можно полностью доверять, не считая, конечно, Катрины. У него нет имени. Память и имя ему выжег Ведун при допросе в Сером Доме. И лишил бы разума несчастного, если бы не Мотт... Но это - старая история, которая вопреки всему жизненному опыту главы Семьи, показала, что в мире еще существуют благодарность и верность.

       Только такому человеку можно было доверить заботу о Катрине. Если бы другие Семьи - да что там другие, если бы свои десятники узнали, что непреклонный Хозяин так расстилается перед больной девицей, то и дня не усидеть Мотту в семейном доме. В столичной Семье спокойно относились к шалостям на стороне, но женатому Хозяину, никак не позволительно терять голову из-за какой-то белошвейки - это уже недопустимо. Это, знаете ли, крушение устоев.

       Не позволительно... Какая-то злая ирония: быть на расстоянии вытянутой руки от власти и возможностей, кажущихся безграничными, ожидать близкого свершения долгожданной мести, и бессильно наблюдать, как сгорает от злого недуга единственная женщина, за которую Хозяин был готов без раздумий пожертвовать всем - положением, честью Семьи, богатством... да что там! С радостью и счастьем отдал бы жизнь!

       Со дня, когда получивший умопомрачительный гонорар личный доктор Владетеля, осмотрел Катрину, и, поймав вопросительный взгляд Хозяина, отрицательно покачал головой, прошло всего два месяца. Что было дальше? Знахари из дальних земель, блаженные старцы и бабки-ворожеи. Надежда, появляющаяся и снова умирающая, когда очередной кудесник оказывался мошенником. Двоих первых аферистов ребята Мотта утопили в выгребной яме. Остальные соглашались работать только после того, как он своим словом гарантировал их безопасность.

       Хозяин не хотел признаться самому себе, что сейчас остается последняя надежда - просить помощи у Мастеров. Если эти умельцы могут менять по своему усмотрение саму сущность людей, то что стоит им вывести болезнь из прекрасного тела Катрины.

       Мотт поднялся и бросил на стол монету. Возникший подобно призраку трактирщик, подхватил катящийся серебряный кругляшек и с поклоном протянул назад Хозяину. Тот спокойно принял его и милостиво позволил трактирщику прикоснуться губами к железному перстню на безымянном пальце правой руки. Ритуал уважения и покорности был исполнен безукоризненно. Мотт едва заметно кивнул и вышел на улицу.    

        Все-таки пребывание в хорошем отеле доставляет массу удовольствия. Превосходный ужин из трех блюд не в счет - после изысканного угощения у Малыша Мотта аппетита не было совершенно. А вот наполненная горячей водой ванна из белого с зелеными прожилками камня и бокал вишневой настойки, выдержанной особым образом в известковых пещерах, отчего напиток пузырится, пенится и легко пощипывает небо, были очень даже нелишними. Усталость понемногу сменялась расслабляющей негой. Халат из тончайшего шелка оказался почти невесомым, постельное белье - гладким и нежным на ощупь, а кровать - мягкой и упругой одновременно.

       Я засыпал с надеждой, что этой ночью получится выспаться. Последние несколько дней выдались слишком нервными, и отдых был настоятельной необходимостью. Я закрыл глаза.

       К счастью этой ночью никто меня не побеспокоил. И не могу сказать, что я был этому рад. Никогда не думал, что сны могут быть такими страшными. Нет, монстры, дикие звери и коварные злодеи не могут внести смятение в душу Убийцы. Кто может быть страшнее живущего внутри меня зверя? Все хуже. Я видел Марту, уходящую с незнакомым мужчиной. Они держались за руки, словно влюбленные, и выглядели счастливыми. По-настоящему счастливыми.