- Вот видишь... Я думаю, Роник не прошел. Жалко, конечно, но что поделаешь. Будем жить, как жили. Нам ведь хорошо вместе, правда?
- Конечно, хорошо! - Марта совсем успокоилась.
Я снова изобразил улыбку, и на сей раз получилось вполне правдоподобно.
- Только будет очень обидно, если возьмут сына мясника. Его рыжая женушка такая дура!
- Ну, возьмут, и возьмут. Не думай об этом. Ужинать будешь?
- Сейчас приготовлю, - захлопотала Марта.
- Нет, не надо... Ты сама хочешь?
- Нет...
- Я тоже. Иди, ложись, а мне еще надо посмотреть кое-какие бумаги. Ладно.
Марта встревожено посмотрела на меня.
- Что-то случилось?
- Нет, что ты!
Я встал, подошел к ней и пристально посмотрел в глаза сверху вниз.
- Марта, ты ведь очень устала сегодня, правда?
- Да, - прошептала она.
- Голова стала тяжелая, а глаза сами закрываются?
- Да...
- Прошлая ночь была бессонной, и теперь тебе так хочется спать?
- Да...
- Тогда иди, и ложись, я приду позже. И спи до утра, завтра можно встать попозже. Тебе надо выспаться. Хорошо выспаться.
Я отвел взгляд. Марта вздрогнула, помотала головой, словно отгоняя наваждение, и сладко потянулась.
- Как же я хочу спать... Глаза так и закрываются... Я пойду, лягу.
Конечно, ложись, - сказал я как можно ласковее.
Она встала, нетвердыми шагами прошла в спальню и закрыла за собой дверь.
Я опустился на стул и обхватил голову руками. Великий Создатель, за что мне это все?! Зачем ты хочешь отобрать у нас Роника? Зачем?!
- Папа, что случилось? - из двери детской выгладывало испуганное личико Роника. Я и не заметил, что перешел на крик.
- Ничего, ничего, иди спать, - который раз за сегодняшний вечер я нарисовал на лице улыбку. Мальчик осторожно закрыл дверь.
Я смотрел на эту дверь в детскую, и чувствовал, помимо моей воли сжимаются кулаки и стискиваются до хруста зубы. Чтобы успокоиться, я откинул голову назад и закрыл глаза. В голове моей пульсировала единственная мысль, вернее повторение слов, которые я сказал Марте - "не бойся, никто его не заберет".
С утра нас разбудил резкий стук в дверь. Полусонная Марта пробормотала, что, наверное, это молочник заявился ни свет, ни заря, накинула халат, прибрала волосы и отправилась открывать. Судя по быстрым шагам, Роник тоже выскочил из своей комнаты. Через минуту встревоженная жена заглянула в спальню и позвала меня. Я быстро оделся и вышел.
В прихожей стоял десятник Тайной Стражи, а у двери переминались двое городских стражников в полном обмундировании - в шлемах, кирасах и алебардах. Оба были из соседнего квартала, и чувствовали себя явно неудобно в моем доме.
- Гере Рюмпель?
- Да, я... а что случилось?
Марта испуганно смотрела на десятника большими глазами. А тот сказал спокойно и весомо:
- Вы должны пройти с нами.
Я пожал плечами:
- Все-таки, что случилось? Я - чиновник Канцелярии...
- Второй ступени, - добавила Марта. Роник обхватил ее двумя руками и исподлобья снизу вверх глядел на незваных гостей.
- Нам это известно.
- Я арестован?
- Я не уполномочен об этом говорить. Вам все объяснят. Прошу вас.
Он повернулся, пропуская меня. Выходя из дома, я видел только огромные глаза Марты.
Мы так и проследовали до Серого Дома - строгого двухэтажного особняка, лишенного каких-либо архитектурных изысков - впереди десятник, я за ним, а сзади два стражника. По суете вокруг здания можно было понять, что случилось нечто чрезвычайное. На привязи у входа стояли два десятка лошадей, у входа вместо одного стояли четыре стражника, а дверь не успевала закрываться из-за постоянно входящих и выходящих посетителей.
Я увидел чрезвычайно колоритную процессию - в сопровождении десятка стражников в Серый дом шествовал первый вице-бургомистр. Именно шествовал, с гордо поднятой головой и независимым видом. И куда-то делась его одышка. Похоже, он чувствовал себя главарем бунтовщиков, плененным железными легионами Владетеля. Интересно, а как я сам выгляжу со стороны?
Поравнявшись, вице-бургомистр помахал мне рукой как старому приятелю. В ответ я сдержанно кивнул. Сначала стоит разобраться, что происходит, а уже потом демонстрировать дружбу с кем бы то ни было.
Мы поднялись на второй этаж и прошли к невзрачной двери, недавно покрашенной пузырящейся серой краской. В коридоре до сих пор ощущался запах олифы. Десятник постучался, открыл дверь, пропустил меня в кабинет, а сам остался снаружи.
За простым столом сидел капитан Тайной Стражи, тот самый, который дежурил у входа в кабинет Экзекутора. В комнате, кроме стола и прикрученного к полу стула, не было больше никакой мебели. Капитан, не поднимая головы, что-то писал. Это напомнило поведение Экзекутора при моем появлении.
Наконец, капитан положил перо и посмотрел на меня.
- Ну, здравствуйте, Рюмпель.
- Здравствуйте, - осторожно ответил я.
Он буравил меня колючим как дикобраз взглядом.
- А вы хорошо держитесь, гере Рюмпель.
Я пожал плечами. Похоже, за последние несколько дней этот жест стал для меня привычным и естественным.
- Ну, ну, не стоит притворяться.
- Я не притворяюсь, гере капитан, - просто ответил я, - я теряюсь в догадках... Не понимаю, что происходит.
- Не понимаете? - улыбнулся капитан. Улыбнулся одними губами, а глаза оставались напряженно-серьезными.
- Совершенно не понимаю...
- Где вы были сегодня ночью?
- Простите...
- Я спрашиваю, - резко сказал капитан, - где вы были сегодня ночью?
- Дома... спал...
- С женой, разумеется?
- Да, конечно...
- А если вас расспросит Ведун, - зловеще спросил капитан, наклонившись ко мне - то вы и ваша жена подтвердите, что спали дома?
- Конечно, - уверенно ответил я.
Капитан разочарованно откинулся на спинку стула. Ведуна, прошедшего Башню Ведунов, нельзя обмануть.
- Та-ак, ладно. Когда вы вчера пришли домой?
- Часов в девять, полдесятого... Простите, гере капитан, но что произошло?
Капитан сразу стал очень серьезным и фальшивая улыбка исчезла с его губ.
- Сегодня ночью, по пути в Столицу, - сказал он, - был убит Первый Вице-Экзекутор Генеральной Инспекции.
IV
После трех часов сидения на неудобном табурете у меня стали затекать ноги. Сначала капитан разговаривал со мной один, потом к нему присоединился незнакомый мне человек. Сначала он стоял, заложив руки за спину, и задумчиво смотрел в окно, затем присел на краешек стола и начал задавать вопросы. Вопросы, на мой взгляд, совершенно бессмысленные. Где, например, родилась моя двоюродная тетка по отцовской линии, которую я не видел уже лет двадцать. Или о чем разговаривал на последней встрече с дядькой Панапом. А я, замечу, встречался с ним последний раз в возрасте трех лет. И что, скажите, можно припомнить из тех разговоров? Хотя, надо признать, по рассказам родни дядька Панап был изрядным вольнодумцем, за словом в карман не лез, и, если придется, то мог и Владетеля помянуть. Да так помянуть, что потом неделю вся деревня покатываться будет. Да вот только, слышал я, что пару лет назад ему за эти самые разговоры определили таких горячих по спине и седалищу, что тронулся старик умом и уже никого не узнает.
Из моей головы выпотрошили все, что происходило вчера. Заставили вспомнить каждый шаг и каждый вздох. Я рассказывал, а капитан неутомимо скрипел пером. Великий Создатель, откуда же у него столько сил?! Под конец я не выдержал и взмолился:
