- Я не понял, почему вообще к нему пришли ночные людишки. Дела у него своего не было, служилый человек...

       - Он, как и я - коренной маронец. И посему является просто овцой, которую надлежит стричь и пускать на мясо. Так ему и сказали в Городской Страже, куда он имел неосторожность обратиться. На следующий день его дом загорелся. Мой брат, его жена и трое детей погибли в огне.

       Что сказать? Я немало слышал о всевластии Ночных Хозяев и о дружбе с ними стражников. Не понимаю я такую политику Владетеля. Почему он позволяет подобное этим людям? Может быть, здесь находится граница его власти?

       - Каждый из находящихся здесь людей может рассказать нечто подобное, - сказал Плумкис, - раскройте глаза, Рюмпель! Вы не можете не знать о реальной жизни! Неужели вы думаете, что закрывшись в домике с палисадничком, сможете спокойно попивать наливочку с любимой супругой?

       - Прошу вас, гере Плумкис, я хотел бы все-таки знать, что вы хотите от меня? Я очень сочувствую гере Максусу...

       - Перестаньте, Рюмпель! - Плумкис почти кричал, он приподнялся с кресла и довольно комично стал размахивать руками. - Слова о сочувствии в вашем исполнении звучат слишком фальшиво!

       Впрочем, гере Начальник Канцелярии быстро вспыхивал и не менее быстро остывал. Он отдышался и продолжил совершенно спокойным тоном:

       - Как вы понимаете, я не готов посвящать вас в детали нашей деятельности. К нам поступили сведения о том, что вы, Рюмпель, будете удостоены аудиенции у Владетеля. И мы предприняли определенные шаги...

       - Каралла - это ваша работа? Она знала?

       Плумкис сокрушенно покачал головой.

       - Увы! Мне безумно жаль бедную гере Караллу и несчастных детей, но это была необходимая жертва. Мы не могли рисковать и должны были все проверить.

       - Проверить... Капитан?

       - О, да! Мы были уверены, что он прошел Башню Убийц. Не знаю, по какой причине он оказался в здешних краях, одно могу сказать, для нас это был просто подарок. У него явно прослеживались определенные психические отклонения, и прежде всего - патологическая жестокость. Окружающие были уверены, что он потерял кого-то из близких. Ерунда. Подозреваю, что именно из-за тяги к жестокости его убрали из подальше Столицы в маронский департамент Тайной Канцелярии. Да, мы сделали так, что он узнал о присутствии троих беглецов и некоей подозрительной личности в логове Ули. А до этого проинформировали самого Ули о том, что он может оказать услугу семейству Шашунов.

       - А до этого вы подсунули девчонку Шашунам?

       - Что вы, что вы! - протестующе замахал руками Плумкис. - Так сложилось. Мы просто, так сказать, стимулировали Караллу к организации побега. Я понимаю, что мы кажемся вам чудовищами, бросающими в жертву невинных людей. Вы не представляете, Рюмпель, чего стоило мне принятие подобного решения.

       Я промолчал. Плумкис слишком легко рассуждал о вопросах жизни и смерти. Можно понять его ненависть к Владетелю, но симпатии этот человек не вызывал. Скорее наоборот. Те черты его личности, которые раньше казались забавными и даже притягательными, теперь вызывали ощущение чего-то неприятного и опасного.

       Мне было понятно, почему Убийцы не могли иметь семьи, и только я стал исключением благодаря Слову Владетеля. Любовь к близким, которую я осознал с Мартой и Роником, была чувством запретным для сознания Убийца, поскольку могло изменить его в направлении, неизвестном Мастерам. Именно это и произошло со мной. Погибшую от рук капитана Софу я воспринимал так, словно она была близким для меня человеком - маленькой Мартой. И ощущал горе, которое обрушится на ее родителей. Возможно, такая восприимчивость является особым свойством сознания Убийцы. К чему я теперь годен? Ко многому, если придется защищать своих близких, но никак для верной службы Владетелю. Хотя он и смог найти мое слабое место и заставить следовать его воле...

       Плумкис, между тем, развалился в кресле и продолжал говорить, правда, без прежней пылкости:

       - Нас давно занимали два вопроса. Первый: возможно ли обратить на нашу сторону людей, прошедших Башню. Скажу без лукавства, до встречи с вами лично я считал это совершенно невозможным. Да и сейчас я испытываю в этом отношении определенные сомнения... И второй. Возможно ли подготовить специалистов, сравнимых по способностям с теми, кто проходит обучение у Мастеров. Здесь есть определенные успехи, но мы пока еще очень далеки от цели. У нас только-только получилось приблизиться к пониманию азов искусства Мастеров.

       То, что поведал Плумкис, было, несомненно, интересно, но сейчас мне следовало спешить. Потом будет время разобраться во всем... или забыть как страшный сон, но сейчас приходиться очень серьезно относиться к угрозам Посланника и поспешить в Столицу.

       - Послушайте, Плумкис, - судя по всему, в голосе моем проявились очень серьезные интонации, поскольку Начальник Канцелярии поперхнулся и невольно отстранился, - объясните, что вы хотите от меня? Я крайне ограничен во времени.

       Плумкис, словно в поисках поддержки, оглянулся на Доктора Максуса и, собравшись с духом сказал:

       - Мы хотим, чтобы вы, Рюмпель, убили Владетеля.

       Отсмеявшись, я вытер выступившие слезы и, помотав головой, сказал:

       - Давно я так не веселился, гере Плумкис. Благодарю вас за чудесные шутки, но, к сожалению, вынужден откланяться. Дела, знаете.

       Я встал, быстро поклонился и направился к двери. И тут Плумкис, продемонстрировав неожиданную проворность для его довольно тучной комплекции, вскочил с кресла и преградил мне дорогу.

       - Постойте, Рюмпель, я должен сообщить вам еще кое-что.

       Я посмотрел на Плумкиса так, что тот попятился, но прохода, тем не менее, не освободил.

       - Выслушайте меня, Рюмпель, это в ваших интересах, - упрямо сказал он.

       - Давайте, Плумкис, только будьте любезны, покороче.

       - Еще раз повторяю, - быстро заговорил Начальник Канцелярии, опасаясь, что я выйду за дверь, - вы должны убить Владетеля. И это не шутка.

       - Обязан? - усмехнулся я. - Скажите, вы не страдаете ночными болями в затылке? Хорошо лечатся пиявками и приложением горячего компресса.

       Плумкис отступил назад, прислонился спиной к двери и отвел глаза в сторону.

       - Вам придется. Я не договорил. Наши специалисты утверждают, что единственная сила, способная преодолеть заложенную в вас преданность Владетелю - это забота о безопасности ваших жены и ребенка.

       Во время последующей паузы я боролся с сильнейшим желанием свернуть Плумкису шею.

       - Говори, - сказал я, не узнавая свой голос.

       Плумкис побледнел.

       - Это была моя идея, - у меня за спиной послышался голос Максуса, - у нас не было другого выхода.

       - Да, да, не было, - Плумкис не решался взглянуть мне в глаза, - и поэтому... одним словом, сообщаю вам, что ваша жена и ребенок находятся у нас. Один неверный шаг, и... они будут убиты.

       Мое последующее молчание он, скорее всего, расценил как следствие смятения, и продолжал говорить, пытаясь просто заполнить тишину.

       - Не подумайте, мы вовсе не звери, но мы не имеем права упустить такой шанс. Подумать только - личная встреча с узурпатором! Я знаю, на что способны Убийцы из Башни, вы сделаете все как надо, и сможете уйти, все будет прекрасно, просто великолепно! Только помните, нам пришлось принять меры предосторожности. Если я не подам условленный сигнал по гелиографу, ваши... родственники умрут. Вы же понимаете, это необходимость, и я надеюсь, что никаких эксцессов не будет, правда ведь...

       Бормотание Плумкиса доносилось до меня словно из глубины колодца. А я ощущал рождение волны ледяной ярости, растущей с каждым биением сердца и готовой вырваться из груди. Сознание чиновника Рюмпеля растворялось в темной воле просыпающегося Убийцы.