— Ты меня видела? Вот черт! Никому об этом не говорила?

— Не дергайся! Кому тут говорить? — Девчонка ухмыльнулась. — Ничего с ними со всеми не случится, если не узнают. Просто так получилось — мы с теткой разговаривали, и я сказала что-то вроде того, что, вот, дескать, какая жалость, дом гниет и разваливается. А о тебе и не упоминала, так что извини, но это правда.

— Спасибо хоть за это!

— Не за что. А ты мне правду скажешь?

Понятно было, что нахалка просто дразнит меня, но она все равно ждала ответа. Я закрыл глаза и сделал над собой усилие, чтобы успокоиться.

— Да, Шэй. Скажу. Я ничего об этом не знаю. А теперь давай сама рассказывай.

Она рассмеялась:

— Ладно уж. Как я говорила, когда меня столь грубо перебили, тетка Мэрилин — это что-то! Она мне рассказала и про старика, и про мальчишку, и как старика сплетнями довели до смерти. — Все это Шэй выпалила торопливо, потом взмахнула рукой в воздухе и сделала глубокий поклон. Прямо как на сцене!

— И тетя тебе сказала, что старик завещал коттедж мальчику?

Она покраснела.

— Ну, не совсем. Просто упомянула, что ходили такие слухи о Спейне и этом мальчишке. — Она вызывающе посмотрела на меня. — Значит, это могло быть причиной того, что дом забросили, разве нет? В любом случае мне это показалось очень романтичным и все такое. Я хочу сказать, может, все правда, верно? Ничего особенного.

— А если она просто все выдумала?

— Тетка Мэрилин? — Шэй засмеялась. — Нет… Могу поспорить, она знает больше, чем говорит. Она же работала на мать этого мальчишки, убиралась у них в доме. Вот откуда я знаю, что их фамилия Суини. Все там убирала и чистила, пока сама не завела себе гостиницу дальше, вниз по реке — «ночлег и завтрак». — Девчонка закатила глаза.

— Вниз по реке — это где?

— Где она живет, ты хочешь сказать? Возле старого слипа. Огромная казарма, а не дом, но всегда полон. Мама говорит, они чуть его не развалили, понавесили со всех сторон балконы. — Она опять зашлась смехом. — «Ки-Уэст»[22], вот как мама его называет, но это просто от зависти — Мэрилин богатая.

— Ты не говорила тетке, что я здесь?

— О Господи, да за кого ты меня принимаешь? Я и о том, что сама сюда хожу, никому не распространяюсь, а то еще скажет моим предкам, и тогда мне несдобровать. — Шэй подняла брови. — Незаконное проникновение со взломом. Они ж на тебя этого Райана натравят, из полиции. Если, конечно, ты не тот самый малый, Суини, — добавила она, явно провоцируя меня.

Я не ответил. Почему я не помню ее тетку Мэрилин, если, как утверждает Шэй, она нас обслуживала?

— А ты тоже на Трианаке живешь?

— Да, на той стороне. В самой отдаленной его части, можешь себе представить? «Тишина и покой», вот как мама это называет! До ближайших соседей четверть мили. Совершенно дурацкое название! У мамы ведь тоже гостиница, тоже «ночлег и завтрак», но я частенько живу у Мэрилин. Поэтому и знаю это место. Еще ребенком сюда ходила. — Она вызывающе улыбнулась. — Называла его своим тайным убежищем. Грустно, правда?

— Ничего тут грустного нет. — Мне захотелось обнять Шэй, так что я поспешил сменить тему: — А этот Джон Спейн давно умер?

— Да уж много лет назад. Десять, двенадцать… Может, больше. А я и не говорила, что старика звали Джон, — вдруг спохватилась она.

— Разве? Ты знаешь, что с ним произошло?

— Он утонул.

— А еще что знаешь?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты говорила, что были разные сплетни и скандал.

Она пожала плечами:

— Думаю, насчет того, что старикан с мальчишками якшался…

— Правда? Ты точно это знаешь или опять что-то выдумываешь?

— Ты вообще кто такой? Из полиции нравов, что ли? Я, надо думать, всегда принимала это так, как есть. — Шэй пожала плечами. — Скандал обычно подразумевает секс, не так ли? А если это сексуальные штучки геев — то еще пуще. Ты не гей, Суини?

— И не гей, и не Суини.

— Ой-ой-ой! — притворно запричитала она. — Ладно, не волнуйся. Это ведь классно — быть геем!

— Ага, уж вижу, как это тебя заводит. Но, извини, я не гей. И давно ты здесь ошиваешься?

— А ты нахал! — Ее певучий акцент усиливался, когда она злилась. — Это ты сюда без приглашения вперся, а не я. Я приходила в этот дом, когда хотела, пока ты не заявился и не начал задавать свои вопросы. — Шэй подхватила свой рюкзачок, валявшийся возле дивана, и, пошатываясь, направилась к двери. Когда я положил ей руку на плечо, чтобы остановить, девчонка сердито отбросила ее в сторону.

— Извини, — сказал я. — Не уходи. Пусть сперва у тебя в голове прояснится. Можешь мне доверять, я никому не скажу, что ты была здесь.

— Пока я молчу о тебе, так, что ли? Чудный обмен! Да кого ты тут вообще знаешь?

Именно тогда я и решил, что могу ей довериться.

— Никого.

Она склонила голову вбок, словно любопытная птичка.

— Никого? Или сам не знаешь кого?

Язык как бритва, и соображала она неплохо. Думаю, в этот момент я, наверное, и втюрился. Я уже был вполне к этому готов.

— Скорее второе. Я сам не знаю, кого тут знаю. Вот и торчу здесь. И мне может потребоваться помощь. Не хочешь выпить со мной еще теплого пива?

Понадобилось не больше пары секунд, чтобы любопытство победило.

— Только если расскажешь, кто ты такой. И назовешь свое настоящее имя, а не придуманное!

Ха, да ей цены нет!

— Гил.

— Гил? — Она явно была озадачена. — Тебя зовут Гил? — И уронила рюкзак на пол. — Ты смеешься надо мной, что ли?

— Нет. Меня так зовут. Не такое уж необычное имя.

— Гил Холинг? — переспросила она, но, к счастью, не стала дожидаться ответа. — Знаешь что? Того мальчишку, Суини, о котором я рассказывала, тоже звали Гил. Но ты ведь знаешь, правда?

И я разлил пиво по кружкам.

Е-мейл от Шона Брофи Фионе Мур

Привет, красотка! Послал тебе все, что накопал насчет покойного мистера Уолтера и твоих книготорговцев и т. д., — с курьером отправил. Скоро все будет в твоем ящике. Кстати, когда покончишь с делом Уолтера, наверняка обнаружишь, что эти новые материалы дают нам новые ниточки. Жена Магро была связана с некими интересными мошенниками — это было лет двадцать назад. И все это дает мне основания восхищаться тем, какая же ты умненькая маленькая стервочка. Ты ж напала на золотую жилу! И эту тему можно доить и доить. Мне тут только что звонил один малый с телевидения, я ему рассказал все, как есть. Судя по его реакции, можем рассчитывать на сенсацию. Ну, что скажешь? С. собирается нынче вечером отвалить к своей мамаше — на каникулы. Отпразднуем?

Шон

Крессида вернулась в Оксфорд и на пару дней остановилась у Грейс, а Муррей остался в Ирландии с Алкионой. Грейс была удивлена и даже расстроена, когда муж отверг ее предложение приехать к нему в Клонмел. «Я бы предпочел заниматься этим сам, дорогая, по крайней мере пока что, — пояснил он. Но затем — в совершенно нехарактерном для него плаксивом тоне — стал умолять жену дать ему время справиться со своими чувствами. — Ты знаешь, мне кажется, я никогда толком не оплакивал Эванджелин. И своих родителей тоже. Элли умирает, милая. Я никогда не видел, как кто-то умирает, даже когда умирала мама. Думаю, в этом-то все и дело, да? Вот я хочу сам через все это пройти».

— Он не хочет, чтобы я туда ехала, — сообщила Грейс Крессиде. — Такое ощущение, что Муррей наказывает меня за то, что я недостаточно любила Алкиону.

— Ох, Грейс, да не в этом дело! — мягко возразила Крессида. — Бывают такие дороги, по которым следует идти в одиночку. У меня было такое же чувство, когда умирал отец. Меня всегда волновало, что он почти не обращает на меня внимания, но что мне тогда действительно было нужно, так это попытаться осознать, что я сама чувствую по отношению к нему. Вы меня понимаете?