Погода была паршивой, но траулер хорошо продвигался вперёд на своих почти шести узлах, и в свете ясного рассвета третьего дня плавания мы увидели вершины острова Элефант. Надежда была светлой как никогда, но наш старый враг паковый лёд не дремал, и за двадцать миль от острова траулер был остановлен непреодолимым барьером льда. Пак лежал в форме полумесяца, огибая остров с запада на восток внешней стороной на север. Пройдя на северо-восток, мы достигли края полумесяца и увидели, что пак, тяжёлый и плотный, простирался ещё далее на восток. Мы сделали попытку войти в лёд, но он был настолько тяжёл, что траулер сразу же остановился, увязнув между небольших толстых льдин, поэтому мы осторожно попятились назад. Гребной винт удалось не повредить, хотя я боялся, что в любой момент мы сможем погнуть его нож. Остров лежал с правого борта, но подойти ближе не было возможности. Уругвайский инженер сообщил мне, что остался трёхдневный запас угля и я распорядился повернуть назад. Завеса тумана скрывала низлежащие склоны острова и люди, наверняка смотревшие из лагеря на пляже, не могли увидеть корабль. Мы снова пошли на север с внатяжку работающими двигателями и, столкнувшись со штормом, достигли Порта-Стэнли с почти пустыми бункерами и еле живыми машинами. Корабль Его Величества Глазго находился в порту, и британские моряки оказали нам радушный приём, когда мы вошли в него.

Правительство Уругвая предложило отправить траулер на ремонт в сухой док Пунта-Аренас и там приготовиться к следующей попытке. Одна из проблем путешествия состояла в том, что согласно расчётам траулер мог делать десять узлов на шести тоннах угля в день, которые давали нам хорошее преимущество на чистой воде, но, в действительности, он развивал скорость только шесть узлов, потребляя при этом десять тонн угля в сутки. Время было дорого, и эта подготовка заняла бы слишком много времени. Я поблагодарил правительство за столь щедрое предложение, и хочу сказать, что доброта уругвайцев снискала мою самую тёплую благодарность. Я должен также упомянуть помощь, оказанную мне Райаном Льюэтом (Lieut), военно-морским офицером запаса, который привёл траулер на Фолклендские острова и отправился на юг спасти людей. Instituto de Pesca ушёл в Монтевидео и я начал поиски другого судна.

Очень кстати в Порт-Стэнли зашёл британский почтовый пароход Орита (Orita), и я вместе с Уорсли и Крином отправился на нём через Магелланов пролив в Пунта — Аренас. Приём, оказанный там, воодушевлял. Нас очень сердечно приняли члены британской ассоциации Магальянес. Мистер Алан Макдональд был особенно активен в своих неустанных усилиях по оказанию содействия в спасении наших двадцати двух товарищей на острове Элефант. Он работал и днём и ночью, и заслуга в том, что за три дня они собрали сумму L1500 фунтов, зафрахтовав шхуну Эмма и оборудовав её для наших нужд, принадлежит, главным образом, ему. Эмма была сорокалетней дубовой шхуной, крепкой и устойчивой, со вспомогательным двигателем.

Отдельно хочется упомянуть о 10-ти членах экипажа шхуны, они были восьми разных национальностей, но все замечательные ребята и прекрасно понимали, что от них требовалось. Правительство Чили предоставило нам небольшой пароход Йелчо (Yelcho), чтобы отбуксировать нас часть пути. Йелчо не мог идти сквозь льды, так как был построен из стали. 12 июля мы бросили ему наш буксировочный трос и отправились в путь. На следующий день из-за плохой погоды пришлось встать на якорь и, хотя ветер усилился до штормового, я не мог ждать, и рано утром 14-го мы пошли дальше. Натяжение буксирного троса было слишком велико. С треском выстрела трос лопнул. На следующий день шторм продолжился, и я процитирую бортовой журнал Эммы, который сохранил Уорсли, будучи на ней за штурмана.

«9 утра. Свежо, усилившийся штормовой ветер, очень неспокойное море. 10 утра. Буксировочный трос лопнул. Полдень. Аналогичная погода. Час дня. Буксирный трос снова оборвало. Установили фок и держались к югу и юго-востоку. 3 дня. Йелчо просигналил нам и сообщил, что в трюмах полно воды (как на наших палубах) и им не хватает угля. Сэр Эрнест передал им, что они могут вернуться в порт. После этого Йелчо отправился в залив Сан-Себастьян.»

После трёх дней постоянной непогоды мы остались одни в попытке ещё раз спасти двадцать два человека на острове Элефант, и на этот раз у нас были очень серьёзные опасения.

На рассвете в пятницу, 21 июля, мы находились в ста милях от острова и ещё в полумраке столкнулись со льдом. Я прождал весь день, а затем попытался зайти в него. Шхуну подбрасывало в тяжёлых волнах и, прежде чем зайти в пак, всего за десять минут её бросило вниз на кусок льда и оборвало ватерштаг. Затем водозаборник двигателя забило льдом. Шхуну бросало словно пробку в прибое, и после нескольких крепких столкновений я понял, что она была легче, чем окружавшие её куски льда. Дальнейшее продвижение в таких условиях было немыслимо. Я вывел шхуну из пака и пошёл на восток. Я вёл её к югу вдоль линии льда в течение ночи, но был вынужден повернуть на северо-восток, лёд протянулся в этом направлении до самого горизонта. Мы продрейфовали ночь, которая сейчас длилась шестнадцать часов. В разгаре была зима и погодные условия были преимущественно плохими. Лёд с юга быстро двигался на север. Наш двигатель вышел из строя и теперь мы полностью зависили от парусов. На следующий день нам удалось пройти немного южнее, но в полдень мы всё равно находились в 108-ми милях от острова. Мы переждали разразившуюся ночью бурю, дрейфуя вне зоны льда, и утром обнаружили шхуну полностью покрытой льдом. Из-за намёрзших брызг верёвки такелажа стали толщиной с человеческую руку и, если бы ветер усилился, то мы могли бы столкнуться с проблемой снятия парусов. Некоторые члены экипажа из-за холода и непрерывной качки слегли. Шхуна была около семидесяти футов длиной и вела себя в штормовом море так, что выводила из строя даже самых опытных моряков.

Я направлял шхуну на юг при любой возможности, но повсюду линия льда преграждала путь. Инженер, который оказался американцем, время от времени запускал двигатели, но не мог заставить их работать стабильно, а постоянные южные ветра преграждали путь вперёд. Было трудно повернуть назад в третий раз, но я понимал, что мы не сможем добраться до острова в таких условиях и должны повернуть на север для того, чтобы освободить корабль от тяжёлого обледенения. Поэтому мы взяли курс на север и после непростого перехода в очередной раз достигли Порта-Стэнли. Это было в третий раз, но меня не покидала вера в то, что лёд не остаётся вокруг остова Элефант в течение всей зимы, несмотря на то, что об этом говорили доморощенные эксперты. Мы вошли на Эмме в Порт-Стэнли 8 августа, и там я узнал, что судно Дискавери уже покинуло Англию и будет на Фолклендских островах примерно в середине сентября. Мой хороший друг губернатор сказал, что я могу поселиться в Порт-Стэнли и спокойно заниматься делами в течение нескольких недель. Главная улица порта около полутора миль длиной. На одном её конце скотобойня, на другом кладбище. Основное развлечение — прогулка от скотобойни до кладбища. Ещё можно прогуляться от кладбища к скотобойне. В Порт-Стэнли родилась Эллайн Террис (Ellaline Terriss — популярная английская актриса и певица (1871–1971), прим. пер.), но не прожила там много времени. Так и я не мог позволить себе прождать шесть или семь недель, зная, что в шести сотнях миль в страшной нужде находились мои друзья. Я попросил правительство Чили отправиться на Йелчо, пароходе, буксировавшим нас перед этим, до Пунта-Аренас, и они оперативно дали своё согласие, так же, как и на все мои предыдущие запросы. Таким образом, в сильнейший северо-западный шторм, едва избежав по пути катастрофы, 14 августа я добрался до Пунта-Аренас.

Но подходящего корабля всё не было. Погода выказывала некоторые признаки улучшения, и я попросил правительство Чили позволить мне ещё раз взять Йелчо для последней попытки добраться до острова Элефант. Это был маленький стальной пароходик, совершенно непригодный для работы во льдах, и я пообещал, что не буду в них входить. Правительство было готово предоставить мне ещё один шанс, и 25 августа я отправился на юг в четвёртую попытку спасти моих людей. На этот раз Провидение благотворило нам. В относительно хорошую погоду маленький пароходик быстро продвигался, и по мере приближения к острову Элефант я увидел, что лёд был разорван. Южный шторм временно отогнал его к северу и у Йелчо появилась возможность пройти сквозь него. Мы подошли к острову в густом тумане. Я не мог ждать его прояснения, и в 10 часов утра 30 августа мы прошли мимо нескольких сидящих на мели айсбергов. Затем увидели море, бьющееся о рифы, и я понял, что мы находимся практически у берега. Это был волнительный момент, но нам ещё было нужно отыскать лагерь, а надеяться на пак, который даст нам время на продолжительные поиски в густой мгле, было нельзя, но туман поднялся и открыл скалы и ледники острова Элефант. Я направился на восток и в 11.40 утра проницательные глаза Уорсли обнаружили лагерь, почти невидимый под покровом снега. В тот же момент нас увидели люди на берегу, и мы наблюдали маленькие чёрные фигурки, высыпающие на пляж и посылающие нам сигналы. Мы находились в полутора милях от лагеря. Я повернул Йелчо в сторону лагеря и в течение получаса мы с Крином и несколькими чилийскими матросами достигли берега. Я увидел маленькую фигуру на избитой прибоем скале и узнал в ней Уайлда. Когда я приблизился, то прокричал: «У вас всё хорошо?», и он ответил: «У нас всё хорошо, Босс!», а затем я услышал троекратное Ура. Приблизившись к скале, я бросил на берег пачку сигарет и они набросились на неё, словно голодные тигры, ибо я хорошо знал, сколько месяцев они мечтали и говорили о табаке. Некоторые выглядели неважно, но Уайлд смог удержать партию вместе и сохранить надежду в их сердцах. Времени обмениваться новостями или поздравлениями не было. Я даже не сошёл на берег, чтобы осмотреть лагерь, который, как заверил меня Уайлд, был значительно улучшен. Волнение на море и изменение ветра могло вернуть лёд обратно в любой момент. Я погрузил партию на борт со всей возможной скоростью, забрав также экспедиционные записи и основную часть оборудования. В течение часа все были на борту Йелчо и направлялись на север на максимальной скорости, на которую только был способен этот маленький пароходик. Лёд был всё ещё разрежен и ничего худшего, кроме простора бурного океана, не отделяло нас теперь от Южно-Американского побережья.