Когда Капрал вернулся домой, освободился Николай. Друзья, отмечая встречу, загуляли. В это время приехал брат матери Коляна, Юрий Соснин, прапорщик в одной из колоний строгого режима где-то в Сибири. Приезжал он и раньше. Парням всегда нравилось слушать его остроумные рассказы о жизни зэков, которых Соснин считал кончеными сволочами и воспитывал по-своему: бил смертным боем в штрафном изоляторе. Именно за это его и прозвали Лютым, чем он, кстати, гордился.

На этот раз с ним приехал его друг, здоровенный детина со сломанным носом, Олег Данилов. Из пьяных разговоров прапорщиков парни поняли, что работа в зоне для них окончена и их обоих чуть не отдали под суд за зверское избиение одного из осужденных. Бьющие прапорщики много и часто говорили о своей опасной и интересной работе. Николай, знавший о работе таких служак не понаслышке, в трезвом виде хмуро отмалчивался. А по пьянке несколько раз вступал в бурные дебаты со своим дядей. Потом доблестные служаки исчезли. Дмитрии с Николаем, протрезвев, начали заниматься модным теперь рэкетом новоявленных коммерсантов из ближнего зарубежья.

Как-то раз они довольно сильно избили троих несговорчивых украинцев и были задержаны. Все это кончилось бы для них, особенно для Коляна, плохо, не появись Лютый с Меченым. Имея среди милиционеров хороших знакомых, Соснин сумел замять это дело. И они стали «работать» вчетвером, но уже за пределами Горьковской области.

Несколько месяцев назад компания «Лютый и др.» была на грани полного развала. Раскол державы на независимые государства, введение виз и пошлин резко сократили число торговцев из ближнего зарубежья. Обирать визгливых бабок, продающих водку и сигареты, было неприбыльно, да и небезопасно. Ибо старухи при «экспроприации» поднимали такой вой! Обкладывать данью многочисленные кооперативные ларьки не согласились сами парни. Потому что в них работали знакомые по школе, по улице, а то и друзья.

Как раз в это время и пришел вызов от Лорда. Лютый быстро съездил в Москву. Вернувшись, он объяснил парням, что можно хорошо заработать. А дело, мол, вот в чем. Одна бабенка, которой особо доверять нельзя, едет в Магадан для покупки у своей знакомой отличного лекарства. А так как она повезет довольно крупную сумму денег, ее необходимо негласно охранять. Лорд, мол, не доверяет ей, но только она может купить лекарство. Поэтому в случае чего-нибудь непредвиденного нужно дать телеграмму любого содержания Андрею Зубкову в Москву на Главпочтамт до востребования.

Друзья чувствовали, что здесь что-то не так. Но слишком легка была работа. К тому же дорога туда и обратно оплачивалась. И сверх этого они получали по сто тысяч.

Выслушав рассказ, не вдаваясь в подробности, Серов кратко и сжато объяснил парням, на что они могут рассчитывать в случае удачи той женщины:

— Вас просто убьют и сделают это совсем не больно. В противном случае посадят. Далеко и надолго, — с веселой улыбкой заверил он помрачневших парней.

Капрал поверил сразу. Николай недоверчиво хмурился. У него до сих пор отдавалось болью воспоминание о колене стройной ноги «несчастной» женщины. Поэтому он и потребовал объяснений. Кто эта женщина? Почему и зачем она едет? За что их могут шлепнуть? И в какое преступление они могут быть замешанными? Рассказывать правду Сергей не мог, а выдумывать что-то не хотелось. Именно так он и ответил.

Но, выдав за правду свои предположения, он объяснил, что, похитив у женщины сына, ее вынудили вступить в это дело. И как бы между прочим Ковбой упомянул о пяти годах, проведенных Соколовой в Афганистане. Хотя это были его догадки, он говорил с твердой уверенностью. Услышав об этом, Дмитрий надолго замолчал. Молчал и Колян, ожидая решения друга. А Капрал не думал. Он вспоминал. Своих погибших и изуродованных товарищей и молодых перепуганных женщин в белых халатах, которые делали все, чтобы спасти, помочь, а то и просто утешить молодых солдат, игравших в суперменов, на настоящей, им не нужной и оттого еще более страшной войне.

— Короче! — не выдержав затянувшегося молчания, зло воскликнул Николай. — Мы ее в обиду не дадим! И не надо предлагать нам денег. Обидимся!

— Я всегда говорил, что твой дядя — дух, — подал голос Дмитрий.

— Ладно! — психанул Колян и обратился к Серову: — Где эта женщина сейчас?

— Вот что, — Сергей посмотрел на часы. — Вы остаетесь здесь и просматриваете все автобусы, которые идут до Ягодного или через него.

— Ага, — хитровато улыбнулся Николай. — А она между ног коленом. У нее это здорово выходит. По себе знаю.

Не отвечая, Сергей что-то быстро писал на вырванном из блокнота листке.

— Вот, — он протянул записку Дмитрию. — Отдашь. Она тебя знает. А впрочем, — сказалась давняя привычка, и, скомкав листок, Ковбой сунул его в карман. — На словах объяснишь. Мол, мы с Сергеем, и он не советовал ездить к подруге. И вот что, мужики, — он внимательно осмотрел парней, — дело действительно очень серьезное. И убить вполне могут. Так и скажите ей, — впервые за свою бурную и полную опасностей жизнь Ковбой волновался за безопасность противника. Точнее противницы. Ведь цель у него и у Надежды одна, и это мешало. Но, вздохнув, он повторил еще раз: — Если все же поедет, пусть не рискует зря.

Парни понимающе переглянулись. И это их понимание вдруг разозлило мужчину:

— Какого хрена перемаргиваетесь?!

— Не ори, — спокойно сказал Дмитрий. — А насчет того, что убить могут, — он криво улыбнулся. — Меня уже убивали. Но жив, потому что сам это умею.

— А я этих убивцев в зоне видел, — проворчал Николай. — Пусть здоровьем рискнут.

— Пока, — увидев городской автобус, заторопился Сергей. — Но не забудьте, что я говорил. Дело это жесткое!

— Что-то я не хрена не въеду, — провожая взглядом фигуру бегущего Серова, пробормотал Николай. — Лютый базарил — она одна катит. А он-то при каких?

— Во дубина, — засмеялся Дмитрий. — Неужели непонятно? Любовь у них.

— Ништяк, — охотно согласился Колян. — А про дело это ты хоть чего-нибудь понял?

— Не пришьют — поймем, — ухмыльнулся Капрал.

— А в натуре, — повеселел Николай. Увидев подъехавший «икарус» с табличкой на стекле — Магадан — Ягодное, он заторопил приятеля: — Пошли. Но если баба там, ты к ней первым ныряешь.

Посмеиваясь, парни побежали к остановившемуся автобусу.

Подойдя к двери номера, Нурия быстро вставила ключ и оглянулась. Парень, в котором она узнала боевика Касымовой, стоял у двери коридора. Женщина увидела его таящий скрытую угрозу взгляд и поняла: ее могут убить. Войдя в номер, Алферова прижалась спиной к двери. Необходимо найти Змею! Та при себе убийства не допустит. За все время своей давней ненависти, по-настоящему, до разбитых в кровь лиц, вырванных волос и глубоких царапин они дрались только один раз, на свадьбе их общей знакомой. До сих пор у них обеих разум возобладал над чувствами.

Женщина затаила дыхание, услышав осторожные шаги в коридоре. Возле двери они затихли. Нурия сжалась в нервном ожидании. Через несколько секунд с облегчением вздохнула, услышав удаляющийся, приглушенный дорожкой стук каблуков. Прижавшись ухом к двери, женщина услышала мужской голос.

— Она через два номера от вас, — сумела разобрать она слова парня.

Что ответил женский, такой знакомый голос, Алферова не поняла.

— Мы быстро, — послышался голос парня. По частым, быстрым шагам она поняла: он побежал к лестнице. Выждав с минуту, Нурия выскользнула из номера и, быстро заперев ключом дверь, побежала к третьему по счету от нее номеру.

— Значит, эта шлюха пока здесь, — стоя перед зеркалом, Фаина причесывала длинные густые волосы. Боевику, который сообщил ей о Нурии, она приказала ждать у гостиницы от силы десять минут. За это время она успеет собрать вещи и выписаться. Нужно опередить Алферову и ехать в Ягодное.

Подбежав к номеру, откуда, как ей показалось, говорила Фаина, Нурия толкнула дверь. Дверь была не заперта. Войдя в номер и закрыв за собой дверь, Алферова дважды щелкнула торчащим из замка ключом.