Однако Валлада, да простит ее Аллах и да скроет ее проступки, отказывалась прислушиваться к советам достойных людей и дала пищу сплетням и пересудам, ибо ни на что не обращала внимания и открыто предавалась наслаждениям и удовольствиям. Говорят, что она повелела написать на одном рукаве своей одежды такие стихи:
Неприступная, блистаю красотою неизменной;
Я влюбленных попираю поступью моей надменной.
А на другом рукаве велела написать вот так:
Что поделаешь, на свете от желаний нет защиты,
Я любому позволяю целовать мои ланиты.
Я нашел рассказ этот в книгах и ответственность за подобное известие возлагаю на того, кто передал его, и заявляю перед Аллахом о своей невиновности, а перед теми, кому дороги изящество и образованность, о своем нежелании писать всяческие грубости, если таковые встречаются.
Об истории Абу-ль-Валида и Валлады рассказывают множество историй, и коротких и долгих, но я выберу лишь некоторые из них, ибо все их перечислить невозможно.
Рассказывал Абу-ль-Валид: «В дни молодости, в самом разгаре безумной юности я страстно полюбил красавицу по имени Валлада. Когда же рок присудил нам встретиться и было назначено свидание, она написала мне:
Приходи ко мне скорее ты во мраке на свиданье;
Ночь — хранительница тайны, умираю в ожиданье;
По тебе я так страдаю, что луна бы не всходила,
В темноте ночной со мною разделив мое страданье.
И когда день скрыл свой камфарный цвет и ночь рассеяла амбру мрака, Валлада вышла ко мне, и стан ее был тонок и гибок, словно тростинка, а бедра были округлы, как песчаный холм. Она потупила в смущении нарциссы очей, показав мне розы ланит, и мы отправились на прохладную лужайку, усеянную пестрыми цветами, словно парчовыми коврами. Там высились кроны деревьев, словно знамена эмира, а меж ними струились цепочки серебряных ручейков, роса на траве рассыпалась, словно жемчуг, а золотистое вино вырывалось на волю из тесной бутыли, наполняя кубки. И когда мы пригубили его, словно огонь пробежал по нашим жилам, и воспламенилась в крови нашей страсть, и каждый из нас поведал другому о своей любви и стал жаловаться на сердечную боль. И я провел эту ночь, срывая тюльпаны алых уст и наслаждаясь спелыми гранатами ее грудей. А когда я расстался с ней рано поутру, то, полный блаженства, прочел стихи:
Удрученное разлукой, сердце вдруг затосковало,
Потеряв терпенье сразу, а ведь это лишь начало.
На прощание влюбленный скрежетать готов зубами;
Он скорбит и сожалеет, что грешил с тобою мало.
О сестра луны небесной, ты свою сестру затмила,
И над ней твое сиянье ночью восторжествовало.
Ночь печальная в разлуке кажется мне бесконечной,
Потому что наслажденье слишком быстро миновало.
Однажды Утба, невольница Валлады, спела ей песню на такие слова:
Со много мой друг, и теперь я не плачу;
Мой сладостный клад расточу и растрачу!
Тому, кто моею душою владеет,
Я сердце свое отдала бы в придачу.
Услышав песню, я попросил Утбу спеть ее еще раз, не спросив Валладу. Невольница исполнила мою просьбу, и на лике Валлады погасла молния улыбки за облаком гнева. Она стала бранить Утбу, а я сказал такие стихи:
Напрасно служанку ты мучаешь такими жестокими карами;
Уж лучше осыпь ты влюбленного укорами или ударами;
В своих одеяньях запутавшись, ты слезы пытаешься вытереть
Тайком лепестками перстов твоих, владеющих чудными чарами.
И мы провели всю ночь, упрекая друг друга, не получив наслаждения от близости, пролив кровь алого вина и оставив без внимания ложе любви. Когда же птицы-проповедники, провозвестники утра, взлетели на ветви, словно на мимбар в мечети, Валлада собралась уходить, так и не признав свою вину и упорствуя в своей гордыне. Тогда она начертала мускусом чернил на камфаре листа:
Если бы ты дорожил мною, гордой и свободной,
Не прельстился бы тогда ты рабынею безродной.
Бросив царственную ветвь, что цветет и плодоносит,
Ты любуешься теперь веткой чахлой и бесплодной.
Я луна на небесах, но меня, увы! затмила
Эта темная звезда тенью, богу неугодной».
Я приведу пример остроумия и находчивости Валлады и помещу здесь одно из ее остроумных изречений. Однажды она проходила мимо вазира Абу Амира ибн Абдуса, который был одним из самых знатных людей в Кордове, но отличался болтливостью и часто поминал не к месту имя Валлады, отзываясь о ней неблагосклонно. Перед домом Ион Абдуса постоянно была большая лужа, которая превращалась в настоящий пруд после сильных дождей, к тому же в нее, надо полагать, стекали нечистоты со двора вазира. Вазир стоял перед лужей в нерешительности, распустив длинные рукава и пытаясь подобрать полы одежды. К нему сбежались слуги, чтобы помочь ему перейти лужу, а Валлада, увидев это, произнесла такие стихи:
Египтом ты правил бы, пожалуй, нисколько по хуже;
Ты море учености; неужто потонешь ты в луже?
И вазир так смутился, что будто ему запечатали уста, и он не мог ответить ей ни слова.
Мы приведем здесь некоторые стихи Ибн Зайдуна. Он сказал, обращаясь к Валладе:
Что, если ты, живя во мне, забыла своего раба
И не помогут мне теперь ни жалобы, ни ворожба?
Я далеко, а между тем порхаешь ты среди забав,
Вокруг соблазнам счету нет, а женщина всегда слаба.
Быть может, ночи не лишат меня пленительных надежд,
Чей смысл постигли дни мои и чья пособница — судьба?
Он сказал также, воспевая свою страсть к Валладе:
Приветливый западный ветер мне, страннику, предан всецело,
Как будто дыхание милой сюда, на восток, долетело;
О ветер, тебе прилежанье нисколько бы не повредило,
Когда бы унес ты на запад мое истомленное тело.
Ему принадлежат также такие стихи:
Неужто же ты — мой друг, а время — мой лиходей?
Я солнцем тебя зову, а мне с каждым днем темней.
Неужто посеял я надежду, чтобы пророс
На ниве моей не злак, а смертоносный репей?
Ты в рабство меня навек недорого продала,
Как будто невольник твой дешевле своих цепей.
А если бы время в торг решилось вступить со мной,
Тебя бы выкупил я ценою жизни моей.
