Привел меня ночлег однажды ночью, в некие времена, к одной женщине из моих знакомых, известной своей праведностью, благом и рассудительностью, и с ней была девушка, наша родственница, из тех, кого объединило со мной воспитание в юности, а затем удалился я от нее на многие годы. Я оставил ее, когда она только начинала жить, а теперь я увидел, что побежала по лицу ее влага юности, и разлилась, и растеклась, и пробились в ней ручьи красоты, и не поверил я себе, и растерялся. И взошли звезды прелести на небе лица ее, и засияли, и загорелись, и оказались на щеках ее цветы красоты, и стала она такой, как говорю я:
Когда бы мои деяния красавице уподобились,
Из ясного света созданной, не омраченной прахом,
Тогда трубы, возвещающей последний день человечества,
Я, праведный, дожидался бы с надеждой, а не со страхом;
К подругам с кроткими взорами, к желанным райским красавицам
Навеки бы я приблизился, помилованный Аллахом.
И была она из дома красивых, и явился в ней образ, обессиливающий хвалителей, и распространилось описание красоты ее по всей Кордове. И я провел возле нее три ночи подряд, и ее не отделяли от меня, по прежнему обычаю воспитания, и, клянусь жизнью, мое сердце чуть не сделалось снова молодым, едва не вернулась оставленная любовь и не возвратились забытые любовные речи. И отказывался я после входить в этот дом, боясь, что возгордится от восхищения мое сердце. А эта девушка и все ее родные были из тех, к кому не переходят желания, но не безопасны ведь козни сатаны. Я говорю об этом:
Душой не гонись в упоении праздном
За страстью в хао́се зловредном и грязном;
Иблис не умрет, пока грешные очи —
Ворота, раскрытые перед соблазном.
Я говорю еще:
Мне говорят: «Прельщен обманом, ты жаждешь гибельной отравы».
«Зачем упреки? — отвечаю. — Вы знаете, что жив лукавый».
И лишь для того рассказал нам Аллах великий историю Юсуфа, сына Якуба, и Дауда, сына Ишая, посланников Аллаха — мир над ними! — чтобы знали мы нашу недостаточность и нужду в его защите и что построения наши порочны и слабы. Ведь Якуб и Дауд — мир с ними! — пророки, посланники, сыновья пророков и посланников, происходившие из дома пророков и посланников, были под постоянной охраной Аллаха, объятые дружбой его, окруженные его покровительством и поддержанные его защитой, и не было проложено сатане против них пути, и не было открыто дороги к ним для его наущений. И дошли они до того, о чем рассказывал нам Аллах — велик он и славен! — в своем ниспосланном Коране, по укрепившейся в них природе, человеческому естеству и укоренившемуся свойству, а не по умышленному согрешению и не по стремлению к нему, ибо пророки свободны от всего того, что не согласно с повиновением Аллаху, великому, славному. Любовь — это прирожденное восхищение души образами, — а кто припишет себе власть над душою и возьмется сдержать ее иначе, как силою и мощью Аллаха? Первая кровь, что пролилась на земле, — кровь одного из сынов Адама, по причине соперничества из-за женщин, а посланник Аллаха — да благословит его Аллах и да приветствует! — говорит: «Отдаляйте дыхание мужчин и женщин». А женщина из арабов, когда забеременела она от родственника и ее спросили: «Что у тебя в брюхе, о Хинд?» — ответила: «Близость подушки и долгий мрак».
Обо всем этом я скажу стихотворение, где есть такие строки:
Не вини другого в намеренье мнимом
Проявить свои доблести в нестерпимом.
Подносить к огню ты не пробуй аканта,
Если ты не намерен травиться дымом.
Грешный мир погряз в пороках и в порче;
Лучше жить недоверчивым нелюдимом.
Для мужчины женщина создана Богом;
Их союз коренится в необходимом.
Всякий образ к подобию тяготеет,
И видна вина в каждом, как в подсудимом.
Только праведник, избегая дурного,
Преуспел в совершенстве непобедимом.
А развратник в душе всегда необуздан,
Закоснел он в пороке неизгладимом.
Я знаю одного юношу, из людей себя сохраняющих, который увлекся любимой девушкой. И проходил один из его друзей и увидел, что он сидит с той, кого любит, и пригласил его к себе в дом, и юноша согласился, сказав, что придет после него. И пригласивший отправился домой и ждал его, пока ожидание не затянулось, но юноша не пришел к нему. А потом пригласивший встретился с ним и стал его бранить, долго его упрекая за то, что он нарушил обещание, и юноша оправдывался и клялся двусмысленными клятвами. И сказал я тогда тому, кто приглашал его: «Я открою ему верное оправдание в книге Аллаха, великого, славного, который говорит: «Мы нарушили уговор с тобой не своей властью, но обременили нас тяжестью украшения этих людей».
И засмеялись все, кто присутствовал, и меня заставили сказать что-нибудь об этом, и я сказал:
Меня ты забрызгал кровью, не вызвав моей досады;
Лишь раны любви бесследны, и мы этим ранам рады.
Подобно желтым кувшинкам на фоне белых нарциссов,
Его родимые пятна прельщают людские взгляды.
С безжалостною насмешкой говаривал мне любимый,
Которому докучаю, желанной чая награды,
В отчаянье повторяя, что мне угрожает гибель,
Когда вкусить не сподоблюсь одной целебной услады:
«Я холодом утоляю твою горючую жажду,
И нет ничего целебней моей спокойной прохлады».
В ответ говорю: «Соседи тогда бы не враждовали,
Как будто людям для мира довольно одной ограды.
Войска друг на друга смотрят как будто бы равнодушно,
Однако в смертельной битве враги не знают пощады».
У меня есть два стихотворения, где я сказал, намекая, — нет, ясно указывая, — на одного человека из наших друзей, который известен нам всем, мужа, ищущего знания, прилежного и богобоязненного. Он простаивал ночи и шествовал по следам благочестия, идя по пути древних суфиев[70], и был ревностным искателем, и мы воздерживались от шуток в его присутствии. И не прошло много времени, и дал он сатане овладеть душою, и предался разврату, после того как носил одежды благочестия, и отдал Иблису во власть свой повод, и соблазнил его Иблис ложным, и украсил в его глазах несчастье и бедствие; и вручил ему этот человек узду после отказов, и отдал свой тупей после непослушания, и двигался, подчиняясь ему, и тихо и резво.
И прославился он после того, о чем упомянул я, некими прегрешениями, мерзкими и грязными, и я долго упрекал его и усиленно его порицал за то, что стал он известен после сокрытия, и испортило это его расположение ко мне, и стали дурными его намерения, и ожидал он для меня злой беды. А кто-то из друзей наших соглашался с ним на словах, чтобы привлечь его к себе и стать его другом, и выказывал ко мне враждебность, но сделал Аллах явными тайные мысли его, так что узнал их и кочующий и оседлый, и упал он в глазах всех людей, после того как был примером для ученых и постоянно возвращались к нему достойные, и сделался он ничтожен для всех своих приятелей. Да охранит нас Аллах от беспомощности, да покроет он нас своей защитой и да не отнимет от нас своей милости, которую он нам оказал! О, позор тому, кто начал с исполнения долга и не знал, что постигнет его беспомощность и покинет его защита! Нет бога, кроме Аллаха! Как ужасно это и отвратительно: поразила его одна из дочерей беды, бросила свой посох мать бедствий подле того, кто сначала принадлежал Аллаху, а в конце стал принадлежать сатане!
