Говорил мне собеседник, вопрошавший беспристрастно:
«Сколько прожил ты на свете? Ведь седеют не напрасно!»
Я сказал: «Одно мгновенье, лишь мгновение, не больше,
И стареющее сердце в этом с разумом согласно».
Он воскликнул: «Что я слышу? Объяснись без промедленья!
Я своим ушам не верю! То, что ты сказал, ужасно!»
Я в ответ: «Поцеловал я госпожу мою однажды,
Нарушая все запреты; это было так опасно!
Я прошу тебя: поверь мне! Хоть с тех пор я прожил годы,
Жил я только в то мгновенье, и оно одно прекрасно!»
Одно из сладостных предвкушений близости — обещания, и поистине, обещание, исполнения которого ждешь, заполняет полностью сердце! Первое из них — обещание любимой посетить любящего. Об этом я скажу отрывок, где есть такие стихи:
Разговаривать с луною — прихотливая наука,
Если рядом нет любимой, без которой гложет скука.
Без нее луна не светит, но безумствует надежда:
Если радуется близость, пусть печалится разлука!
А второе — когда любящий посетит любимую.
Поистине, начало близости и первые признаки согласия проникают в душу, как ничто другое. Я хорошо знаю человека, который был испытан любовью, долгое время не зная ничего, кроме взгляда и беседы, будь то ночью, если захочет он, или днем. И наконец помогла ему судьба согласием любимой и позволила овладеть ее благоволением после того, как отчаялся он из-за долгого срока. И хорошо помню я, как он чуть не помешался от радости и едва мог связывать слова от счастья. И я сказал об этом:
Клянусь моею молитвой! Когда бы, верен святыне,
Я так молился Аллаху, безгрешен был бы я ныне.
Не опасался бы путник внезапного нападенья,
Когда бы я так взмолился к свирепейшим львам в пустыне.
Когда меня поцелуем она в ответ наградила,
Печаль моя всколыхнулась, и я не рад благостыне.
Так жаждущий захлебнулся, воды наконец дождавшись;
Убит он глотком желанным, и нет бедняги в помине.
И еще сказал:
Любовь моя — море вздохов, и отдых мною заслужен;
Конь движим собственным взором, и повод ему не нужен.
Меня сторонясь обычно, владычица вдруг добреет,
И нагнется, в этой жизни лишь случай со мною дружен.
Добился я поцелуя в надежде на исцеленье,
Но жар в иссушенном сердце лобзанием обнаружен.
Душа моя словно пустошь, где в травах, спаленных солнцем,
Горящею головнею пожар великий разбужен.
Не надо мне самоцветов, не надо других сокровищ;
Мне яхонт андалусийский милей китайских жемчужин.
Рассказ
Я хорошо знаю девушку, которая сильно полюбила одного юношу из сыновей предводителей, а тому не было ведомо о ее великой любви. И умножились ее заботы, и продлилась ее печаль, так что изнурена она была любовью, но юноша, по молодой гордости, не замечал этого, и открыться ему мешал девушке стыд перед ним, так как она была невинная, еще с печатью, и слишком его почитала, чтобы к нему броситься, не зная, будет ли это ему приятно. И когда затянулось это дело, а уверенность только еще теплилась, девушка пожаловалась одной женщине, умудренной опытом, которой она доверяла, так как этой женщине было поручено ее воспитание, и та сказала ей: «Намекни ему стихами».
И девушка поступила так, но юноша не обращал на все это внимания — а он был сообразителен и остер умом, но не предполагал этого и не стремился к тому, чтобы доискаться смысла ее слов. И, наконец, ослабла стойкость этой девушки, и стеснилась у нее грудь, и не удержалась она, сидя с ним наедине однажды вечером (а юноша знал Аллаха и был целомудрен; он соблюдал свою честь и был далек от грехов). И, когда настало ей время уходить, она поспешно подошла к нему и поцеловала его в рот и повернулась в тот же миг, не проронив ни слова, и она ушла, покачиваясь на ходу, как я сказал об этом в моих стихах:
Проходит мимо меня величественно-спокойная;
Колышет станом своим, как стебель нарцисса, стройная.
Таится в моей душе, с моей мечтой неразлучная,
А в сердце моем любовь цветет и пылает, знойная.
Идет голубка моя, не медлит и не торопится;
Всегда и во всем чужда ей суетность непристойная.
И юноша был сражен этим поступком, и ослабели его руки, и почувствовал он боль в сердце, и напало на него уныние. И едва скрылась девушка, как попал он в сети гибели, и вспыхнул в его сердце огонь, и тяжелы сделались его вздохи, и напал на него страх, и умножилась его тревога, и продлилась его бессонница, и не смежил он глаз в эту ночь. И было это началом любви между ними, продолжавшейся долгий век, пока не разорвала их близости рука отдаления.
И поистине, это одна из ловушек Иблиса[35], и относится это к треволнениям любви, перед которыми не устоит никто, кроме тех, кого охраняет. Аллах, — велик он и славен!
Некоторые люди говорят, что долгая близость губит любовь, но это слово ошибочное, и так бывает лишь у людей пресыщенных. Напротив, чем дольше близость, тем больше сближение, и про себя я скажу тебе, что я никогда не мог напиться водою близости досыта и она лишь увеличивала мою жажду. Так судят те, кто искал лекарства от своего недуга, хоть и быстро отпускал он его.
Я достигал в обладании любимой самых отдаленных пределов, за которыми не найдет человек цели, но всегда видел ты меня желающим большего. Это долго продолжалось со мной, но я не чувствовал отвращения и не ослабли мои желания.
Одно собрание объединило меня с той, кого я любил, и, когда пускал я свой ум бродить в поисках способа сближения, они все казались мне слишком слабыми для моих желаний, не утоляющими моей страсти и не прекращающими малейшей моей заботы, и видел ты, что чем больше я сближался, тем сильнее мучился от любви и высекало огниво тоски огонь страсти в груди. В этом собрании я сказал:
О, кто бы рассек мне сердце неотвратимой десницей,
Чтобы в меня ты вселилась, оставшись моей жилицей
До дня, когда все воскреснут, когда на суд справедливый
Народы все соберутся трепещущей вереницей;
И после моей кончины тебе, моя дорогая,
Служило бы мое сердце жилищем, а не гробницей!
Ничто в мире не равно состоянию двух любящих, когда нет над ними соглядатая и не угрожают им сплетни и когда в безопасности они от разлуки, и не желают разрыва, и далеки от пресыщения, не зная хулителей, и сошлись они качествами, и одинаково любят, и даровал им Аллах обильный удел, и жизнь в довольстве, и спокойное время, и близость их такова, как угодно господу, и продлилась их дружба, не прерываясь до времени наступления смерти, которой не отвратить и не избежать. Это дар, не доставшийся многим, и желание, исполняющееся не для всех, кто просит, и если бы не было при этом опасения внезапных ударов судьбы, что суждены в неведомом Аллахом, великим и славным, — наступления нежеланной разлуки, похищения смертью в пору юности или чего-нибудь с этим сходного, — право, сказал бы я, что это состояние, далекое от всякой беды и свободное от всякого несчастья.
