Когда говорят мне о ней, чарует меня аромат,
Как будто бы я опьянен мечтою моею хмельною;
И кто бы ни заговорил, я слышу лишь голос ее,
Как будто шалунья моя всегда и повсюду со мною.
И если меня призовет всесильный халиф ко двору,
С любимой моей предпочту остаться любою ценою.
Расставшись в отчаянье с ней, я тысячу раз обернусь,
Так путник ступает едва ногою своею больною.
Как будто я в бурю тону и вижу спасительный брег,
А море уносит меня своей беспощадной волною.
Пью воду вдали от нее, как будто глотаю песок,
Как будто бы я обречен в пустыне палящему зною.
И если ты спросишь меня, нельзя ли достигнуть небес,
Отвечу, что путь к небесам совпал бы с дорогой земною.
К числу признаков любви и свидетельств ее, ясных для всякого, кто обладает зрением, относится великая и частая веселость влюбленных, которым тесно в широком помещении, и то, что один из них тянет к себе вещь, которую взял другой, и частые подмигиванья украдкой, и стремление опереться на любимую, и старание коснуться ее руки во время разговора и дотронуться до видимых частей тела, и желание допить оставшееся из сосуда, отставленного любимою, ища то место, которое касалось ее рта.
А есть среди них и признаки, противоположные друг другу, и возникают они по мере возникновения поводов и явлений, их вызывающих, и причин, приводящих их в движение, и мыслей, возбуждающих их. Противоположности сходны, и вещи, дойдя до пределов взаимной противоположности и остановившись у крайних границ несходства, становятся похожими, по могуществу Аллаха, великого, славного, от которого заблуждаются умы. Вот и снег, если долго держать его в руке, производит действие огня, и ты видишь, что радость, когда перейдет меру, убивает, и огорчение, когда перейдет меру, убивает, и когда усилится и продлится смех, то из глаз начинают течь слезы, и подобного в мире много. Мы видим, что, когда влюбленные одинаково любят и их любовь крепко утвердилась, учащаются между ними беспричинные приступы гнева, и умышленное противоречие в словах, и нападки друг на друга из-за всякого малого дела, и каждый из них наблюдает за всяким словом, которое проронит другой, и толкует его не в том смысле, — все это для проверки, чтобы выяснить, что думает каждый из них о другом. И разница между этим и настоящей неприязнью и несходством, которое порождается ненавистью и взаимным несогласием, — в быстром прощении. Ты замечаешь, что влюбленные достигли пределов разногласия, и считаешь, что даже у человека со спокойной душою, свободного от ненависти, оно исправится лишь через долгое время, а у завистника не залечится никогда, — и немедленно после этого видишь ты, что они вернулись к прекраснейшей дружбе, и упреки остались безнаказанными, и ушли разногласия, и обратились влюбленные в этот же самый миг к смеху и шуткам. Так бывает в один час многократно, и, если ты видишь это между двумя людьми, пусть не смущают тебя никакие сомнения, — между ними скрытая тайна любви, и пойми это, ибо этому уже невозможно воспрепятствовать. Вот тебе правильная проверка и верная проба: такое бывает только от одинаковой любви и истинной дружбы, и я часто это видел.
Еще признак любви, когда ты видишь, что влюбленный стремится услышать имя любимой и наслаждается разговорами о ее делах, обращая их в привычку. Ни от чего он никогда так не оживляется, как от подобных разговоров, и не удерживает его от них опасение, что догадается слышащий и поймет присутствующий его тайну.
Любовь к чему-нибудь делает тебя слепым и глухим, и если бы мог влюбленный сделать так, чтобы в том месте, где он находится, не было разговоров ни о ком, кроме любимой, он, наверное, не ушел бы оттуда.
Тому, кто искренне любит, случается приступить к трапезе, когда ему хочется есть, но едва вспомнит он о любимой, как от волнения кушанье становится ему поперек горла и всегда застревает у него в гортани. То же бывает и в разговоре: влюбленный весело начинает с тобою беседу, но является ему мысль о том, кого он любит, и становится видна перемена в его разговоре и краткость в речах, и угрюмое молчание, и понурый вид, и великая замкнутость. И был он весел лицом и подвижен и делается грустным, расстроенным, смущенным душой и медлительным, раздражаясь от одного слова и тяготясь вопросами.
К признакам любви принадлежит и тяга к одиночеству, и склонность к уединению, и похудание тела, без жара в нем или боли, что мешает перемещаться, двигаться и ходить. Это указание, которое не лжет, и необманывающий признак недуга, скрытого в душе.
Бессонница всегда была присуща влюбленным, и стихотворцы часто описывали ее, говоря, что влюбленные — пастухи звезд в бесконечности ночи, а я говорю об этом, упоминая о сокрытии тайны и о том, что она узнается по признакам:
Ненастная тьма в небесах, тяжелая тень грозовая
Моим подражает слезам, безрадостный дождь проливая.
Со мною наперсница-ночь тревогу мою разделяет;
В ночи, как всегда, начеку бессонница сторожевая.
Очей невозможно смежить, никак не закроются веки;
Измученный, тщетно томлюсь, на скорый рассвет уповая.
Смущая во мраке зарю, бессонница много владеет,
Моих сокровеннейших дум свидетельница роковая.
Как звезды в глубокой ночи окутаны мглистым покровом,
В нашествии сумрачных туч таятся, незримо всплывая,
Так в сердце таится любовь, малейших стыдясь проявлений,
И втайне стремится к тебе мечта моя, вечно живая.
О подобном же я скажу такие стихи:
Надлежит пасти мне ночью ясноокие стада
Звезд недвижных и подвижных в беспредельной вышине.
Будто эта ночь и звезды — мрак, в котором страсть моя
Все еще меня сжигает в ослепительном огне;
Будто страж я неусыпный в зеленеющем саду,
Где среди травы нарциссы расцветают при луне;
Битлимус бы многомудрый согласился, будь он жив,
Что среди людей не сыщешь звездочетов, равных мне.
Если вспоминают о чем-то, значит, необходимо сравнить состояние влюбленного с явлением природы или же каким-то предметом. Так в стихах, которые начинаются словами: «Будто эта ночь и звезды…», я сравниваю с двумя другими явлениями. Этому удивляются и приходят в восхищение, но у меня есть стихи, где сравнения идут не дважды, а трижды и даже четырежды, и вот отрывок из них:
Он буйствует без конца, бессонницею томим;
Тоскующего в плену вино упреков пьянит.
Чудит он, безумствует, перечит он сам себе;
Кланяется и клянет, ласкается и бранит.
Разлад, разлука, разрыв, печаль для нас, как для звезд, —
Закон, который, в пути разрознив, соединит.
Утолена моя страсть, и я, завистник былой,
Теперь в блаженстве моем среди людей знаменит.
Среди цветов мы в саду, а в небесах облака,
И мы наслаждаемся: Аллах счастливцев хранит.
Отрадный дождь, облака, благоуханный сад
Как слезы под сенью век и как румянец ланит.
