- Вас первый требует!

 - Почему вы не собрали с поля боя оружие? – даже на расстоянии пары метров из неё ясно слышался мат и крик. - Это пахнет трибуналом!

 - Как только освободим город, если будем живы, то и соберём оружие, здесь его завались! - отпарировал старший лейтенант.

 На этом непростой разговор окончился.

 - Что сделал батальон?.. Что там сейчас? Какие потери? – пожаловался комбат Шелехову. - Об этом комполка не задал ни одного вопроса.

 - Сам бы попробовал собрать…

 По-прежнему свирепствовали немецкие снайперы. Где-то к обеду над головами защёлкали пули, явно снайперов, и не одного.

 - По кому они пуляют? – спросил Михаил.

 - Может кто-то к нам ползёт…

 Вдруг на краю воронки вырос в свой громадный рост мощный по-медвежьи солдат из хозвзвода Иван Шохин!

 - Как ты сюда пробрался? – изумился комбат.

 - Просто дошёл…

 За спиной у него привязан трофейный термос с супом. В руке другой термос с кашей. Весь солдат увешан фляжками с чаем, водой и наркомовской водкой… Одна из фляжек прострелена, но Шохин этого не замечает.

 - Здравия желаю, товарищ комбат! - гаркнул он.

 - Прыгай скорее…

 Михаил его мигом стащил в воронку за ноги. Идя к ним по открытому пространству, он не понял, что снайперы метят именно в него, а полное спокойствие русского, видимо, сбило с толку немецких стрелков.

 - Он што больной? – подумал удивлённый Григорий.

 Чуть раньше комбат списал Ивана из пулемётчиков, направив в хозвзвод к Фёдорову. Шохин постоянно засыпал на часах в окопах, но силищу имел лошадиную.

 - Что и требуется в хозвзводе. – Подумал тогда командир.

 Кошевой снял с себя медаль «За боевые заслуги» и прикрепил её на груди Шохина. О себе подумал:

 - Всё равно погибну…

14 октября в 6 часов утра по берлинскому времени 6-я армия Вермахта начала очередное третье наступление в Сталинграде, используя всю авиацию 4-го воздушного флота генерала фон Рихтгофена. Пасмурное небо заполнили самолёты, артиллерия стреляла безостановочно, и дико ревели сирены.

 - Сейчас мы поднимемся из окопов и примем участие в этом чудовищном представлении, - думали солдаты 389-й пехотной дивизии в ожидании приказа атаковать, - но останусь ли я в живых…

 Немецкая артиллерия громила развалины, превращённые в огневые точки, блиндажи и бункеры русских. Снаряды, начинённые фосфором, сжигали всё, что могло гореть. 

 - Те, кто видел в эти дни чёрное небо над Сталинградом, никогда не забудут его - грозное, грохочущее, озарённое багровыми вспышками. – Писали домой солдаты противоборствующих армий.

 Сражение началось с удара немцев по тракторному заводу. В полдень части 14-й танковой дивизии атаковали малочисленные советские части с севера. Чуйков не растерялся. Он направил все имеющиеся у него бронесилы против наступающих дивизий противника.

 - Если немцы прорвутся, - сказал он Крылову, - они нам всё равно больше не понадобятся…

 - Правильно! – поддержал командарма 62-й армии РККА Николай Иванович.

 Один из командиров 305-й германской пехотной дивизии написал родным: "Огонь нашей артиллерии необычайно силён. Батареи шестиствольных миномётов и бомбардировщики обрушили на русских лавины огня, но они с невиданным фанатизмом продолжали сопротивляться".

 Стойкость русских солдат действительно превосходила человеческие возможности, и всё же они не смогли сдержать наступления немцев. Утром вражеские танки прорвали их оборону и отсекли 37-ю гвардейскую дивизию Желудева и 112-ю стрелковую дивизию от основных сил. Генерал Желудев взрывом был заживо погребён в своём блиндаже - обычное дело в эти страшные дни. Солдаты откопали его и доставили в штаб армии.

 - Это был жутко изматывающий бой, - докладывал офицер немецкой 14-й танковой дивизии. - Танки со скрежетом заползали на груды щебня, пробивались через разрушенные цеха, в упор расстреливали дворы и узкие улочки. Множество танков было подбито, ещё больше подорвалось на минах противника. Снаряды, ударяясь о металлические конструкции, высекали снопы искр, которые в копоти и дыму разлетались в разные стороны.

  Советские бойцы подбирали оружие убитых товарищей и продолжали сражаться. Покрытые грязью немецкие танки, словно доисторические чудовища, проламывали стены цехов тракторного завода, поливая всё вокруг пулемётным огнем.

 - Да сколько же их? – недоумевали очумевшие красноармейцы.

 Бой продолжался, и невозможно было понять, где проходит линия фронта. Казалось, гвардейцев Желудева атакуют со всех сторон. Потери с обеих стороны были колоссальными. Давно прошли те дни, когда в бою десять русских приходилось на одного немца; теперь их было, не пять, даже не два.

 - Нам больше не противостоят безусые юнцы или старики, - делились впечатлениями немецкие гренадёры, - а первоклассные войска с отличным вооружением.

 - Неужели русские научились воевать?

 Гитлеровцам удалось занять большую часть города и, расширив свой ударный клин, отбросили русских ещё немного назад. Но все усилия соединиться с германскими силами, наступавшими с Кавказа, или установить контакт с армией к северу оставались тщетными.

 - Пока мы не сбросим русских в Волгу, окончательной победы не будет! – агитировало солдат ведомство Геббельса. 

 Наконец, весь подвижный фронт в определённом смысле стабилизировался. Бесчисленные атаки гитлеровцев не приносили ощутимых результатов, и неизменные контратаки всегда отбрасывали их к исходному пункту.

 - Сложилась патовая ситуация. – Докладывали командарму штабисты 6-й Армии.

 - Проще говоря, - устало сказал Паулюс, - русским удалось остановить наше наступление.

 Постепенно с обеих сторон активность боевых действий угасла, и на смену ей пришло выжидание, всё возраставшее с каждым днем напряжение и опасение, что всё кончится настолько ужасно, что даже невозможно предугадать.

 В течение нескольких сумасшедших месяцев Дарья Ушакова выживала в воюющем городе без продуктов питания, воды, электричества, без тепла и любой медицинской помощи.

 - Если бы не Коля я бы не выдержала! – часто думала она.

 Большая часть Сталинграда контролировалась немецкой армией, и жизнь в нём была настоящим адом. Кроме жизненных потребностей, которые неизвестно как удовлетворяла Дарья, существовала постоянная угроза погибнуть от неисчислимого количества снарядов и пуль составлявших воздух города.

 - Нам Коленька с тобой сильно повезло, - иногда говорила женщина полуторогодовалому ребёнку, - около нашего подвала почти нет боёв.

  Когда началась битва на Волге – они оказались лучше подготовлены, чем большинство вынужденно оставшихся горожан. У многих из пятидесяти тысяч мирных жителей еды было всего на несколько дней.

 - Сухарей что я насушила из магазинного хлеба много, - хвалила себя бывшая работница детского дома, - нам в любом случае хватит!

 Поэтому основной проблемой с приходом холодов для Ушаковой оказалась печка. Она долго терпела стылость своего убежища, но, в конце концов, выменяла «буржуйку» у старого жестянщика Серова на мешок сухарей.

 - Печка – чудо! – сказал хитрый дед и любовно погладил неровный бок своего творения.

 - А дымить не будет?

 - Ежели что, - пообещал Серов, - я завсегда исправлю. Живём как-никак по соседству…

 - Дороговато!

 - Зато будите жить в тепле…

 Однако возникла следующая проблема, не хватало топлива. Местные жители и солдаты враждебных армий постепенно сняли все двери, оконные рамы брошенных домов, разобрали паркет, сожгли всю мебель - всё пошло на отопление.

 - Скоро щепки не найдёшь! - Даша привыкла разговаривать вслух с приёмным малышом.

 Все деревья на улицах и в городском парке были спилены на топливо в первые два месяца осени. Без электричества чтобы приготовить еду и обогреть дом – люди жгли всё, что горело.