- Schweigen! Молчать.

 Высокий, рослый дядя смазал Александре ладонью по лицу. Он проходил рядом и случайно услышал русскую речь. Любые контакты военнопленных с гражданскими строго воспрещались! О чём всё время напоминалось, и это нарушение строго наказывалось.

 - Мы даже не говорили. - Саша опешила и залилась краской.

 Она стояла в растерянности и тихо плакала. Военнопленный собрал свои миски-поварёшки и исчез. Вокруг все притихли.

 - Нельзя, - грозно произнёс Мопи. – За нарушение будешь наказана. Месяц работы на заводе… Понятно?

 - Ясно.

 Сашу отвели на завод в столярный цех убирать стружки-опилки, там работали одни мужчины, и среди них выделялся один мальчик, лет семнадцати.

 - Какой красивый!

 Звали его Никита, он был родом из Киева. Саша отвыкла от внимания парней и поэтому стремилась проводить с симпатичным молодым человеком всё время. Девушка забыла об осторожности и он, наверное, тоже. Они часто стояли вместе, шутили и смеялись, а у Саньки хохот был звонкий, красивый.

 - Arbeiten! Работать.

 Мастером служил старик-немец, длинный, худой и рыжий. Однажды он подошёл к ним, размахнулся, и ударил парня.

 - Смеяться будете в другом месте.

 Так в наказание за первую влюблённость Александра попала в настоящий концлагерь.

Хорошо летом на Дону! Весело зеленеют поля, среди ярких садов скрываются уцелевшие хутора, кое-где в небо вонзаются колокольни полуразрушенных церквей. Много солнца и воздуха. Приволье… А небо синее-синее!

 - На душе хорошо, и войны будто нет. – Подумал Иоганн Майер.

 Моторизованная воинская часть, в которой он служил, всегда попадала в самую гущу сражений. Только солдаты немного пришли в себя от самого жестокого из известных им до сих пор боёв, батальон вновь направили на новый участок, где ситуация чрезвычайно накалилась.

 - Опять наступление, - простонал Ковач и осуждающе покачал крупной головой. – Сколько можно рваться в глубину этой варварской страны?

 - А как ты собирался добиться победы? – усмехаясь, поинтересовался Вилли.

 - Любая цивилизованная страны давно бы подписала капитуляцию. – Воскликнул эмоциональный Пилле. – Только не Россия!

 - Если так пойдёт дело дальше, - задумчиво протянул Иоганн, – неизвестно кто капитулирует.

 - Что за пораженческие настроения Майер? – натурально удивился Францл. – Неужели ты не видишь, что мы на пороге великой победы?

 - Дай Бог!

 - Русские бегут как зайцы, - засмеялся довольный Вилли, – мы никак не можем их догнать.

 Полностью ко всему безразличные, они тряслись, сидя на скамейках, и желали только всё время ехать и ехать вот так: наслаждаясь бездействием и чувством безопасности. На дощатых сиденьях было достаточно места.

 - Тесно у нас становилось лишь, когда прибывает пополнение, - невпопад заметил Иоганн, - но после последнего боевого столкновения наши ряды заметно поредели.

 - Не каркай, Иоганн!

 - После стольких боёв становишься невосприимчивым к смерти. – Нарочито громко сказал Майер. - Помните не так давно мы ехали на грузовиках по ухабистой дороге, слишком узкой для того, чтобы водители могли свернуть в случае необходимости... Посередине одной колеи лежал мёртвый русский, и тяжелогружёные грузовики впереди нас неоднократно переехали его, так что он был размазан по земле, как блин.

 - Вечно ты вспоминаешь всякую ерунду. – Поморщился Ковач и посмотрел на него с осуждением.

 - Мы сидели позади в своем грузовике, а один из солдат рассказывал смешную историю… Мы видели мёртвого русского и под своим грузовиком тоже, который легко переехал его, но солдат продолжал рассказывать, не прерываясь, а мы все смеялись там, где было смешно.

 - Давайте лучше споём. – Предложил  Вилли и начал напевать первым.

 Солдаты сначала разрозненно, о потом  дружнее подхватили известный народный мотив:

 - Oh, duliberAugustin.

 На следующее утро батальон приступил к новой боевой операции. На этот раз они должны были захватить широко раскинувшееся крупное поселение.

 - Это станица Чернышевская, - сказал взволнованный Фом. – Я бывал здесь когда-то.

 - Станица? – удивился образованный Иоганн. – Какое странное обозначение населённого пункта.

 - У нас так все поселения называются, ищо попадаются хутора.

 - До этого нам встречались сёла и деревни.

 - Просто зараз мы находимся на земле Войска Донского.

 - Никогда не слышал о таком.

 За вяло текущей речкой местность круто поднималась, образуя довольно высокую возвышенность. Солдатам были видна длинная колонна вражеских грузовиков, которые ползли как жуки.

 - Приехали... – присвистнул Францл.

 - Это накаркал Иоганн!

 Двигались несколько внушительных механизированных объектов, очевидно танков, и всё пространство заполняли колонны стрелковой части Красной Армии.

 - Ну, вот мы и догнали русских. – Недовольно поморщился Вилли.

 - Придётся воевать…

 Грузовики доставили солдат, под прикрытием небольшого оврага, прямо к месту, где находился противник. Они вскарабкались по склону и стали развёртываться цепью для атаки. С винтовками наизготовку взвод медленно двинулся вперёд.

 - Осторожнее парни, - предостерёг соседей по редкой цепочке наступающих Фогт, солдат второго отделения. – Было бы глупо погибнуть накануне победы!

 - Само собой…

 Бойцы двигались по широкому фронту. Сильный встречный огонь осколочными снарядами ясно показывал, что красноармейцы не собираются сдавать поселение без боя. С тревогой Майер отмечал, что огонь их артиллерии становился всё интенсивнее.

 - Использовавшиеся ими снаряды имеют широкий радиус осколочного поражения. – Как будто о чём-то постороннем подумал он. - Они разрываются с резким выбросом пламени. 

 Он как раз вёл наблюдение, когда какой-то молодой солдат рванулся, пробежал пару шагов и вдруг исчез в пламени. Впоследствии Иоганн не смог найти его следов, даже сапог, на том месте чернело одно огромное пятно.

 - Ему повезло, - инфантильно сказал он. - Как было бы замечательно найти такую быструю смерть.

 - Если будешь так думать, - заметил Францл, - тогда найдёшь…

 Потери возросли. Многие сгибались пополам и падали, больше не поднимаясь, и со всех сторон были слышны крики раненых. Темп атаки спал.

 - Боюсь, мы не сможем выбить их из станицы. – Прохрипел на русском языке Фом. – Супротив нас какая-то свежая часть.

 - Откуда она здесь взялась? – удивился Шольц.

 - А я почём знаю?

 Стрельба с позиций русских прекратилась. Они, очевидно, отступили за ближайшие дома. Вдруг слева раздался сильный взрыв, через несколько мгновений ещё один. По цепи пронзительным криком срочно передали предупреждение:

 - Мины! Осторожно, мины! Санитаров сюда!

 Ещё один взрыв и сдавленный крик, вопль человека о помощи, перекрёстные крики резких команд и продолжительные стоны.

 - Людей с носилками! - раздавался крик то здесь, то там. - Носилки сюда!

 - Там парень истекает кровью, он умрёт. – Завопил Францл. - Где, чёрт возьми, эти санитары?

 Потом разорвалась одна мина, совсем близко, и истошный крик Ковача: 

 - Это Фогт! Фогта зацепило!

 Соседи по цепи робко подошли к дико кричащему раненому.

 - Боже Всемогущий!.. Ему оторвало обе ноги!

 Бедняга лежал, задыхаясь от боли, в луже собственной крови. Его глаза, неестественно большие, остановились на Францле. Правую руку, в ярких пятнах крови, он поднял, как знак мольбы.

 - Ульмер... дай мне свой пистолет... пожалуйста...

 - Успокойся!

 - Со мной кончено... пожалуйста... или сделай это сам.

 Приковылял фельдшер, но бросил лишь мимолётный взгляд на изуродованное тело, покачал головой и побрёл дальше. На него кричали со всех сторон, а сил почти не осталось.

 - Ульмер, - умолял Фогт, но его голос становился слабее, - пожалуйста, пристрели меня... ты... ты... друг...