Ребята смеются, и Левку кажется, что даже грачи смеются, прыгая на ветках.

Когда закончились уроки, в шестой класс зашла вожатая отряда — семиклассница, отличница учебы комсомолка Маричка Валидуб. Она принесла целую пачку писем.

— Кто прислал? Откуда письма? — радостно зашумели пионеры, окружив свою вожатую.

— Друзья нам из Грузии пишут, — улыбнулась Маричка, бережно раскладывая письма на столе. — На этот раз пишут уже новые ребята.

Дружба комсомольцев и пионеров села Родники с учащимися средней школы города Мцхети началась с тех пор, как приехала Леся Мироновна. А летом пятеро комсомольцев поехали гостить в Грузию.

Много хороших подарков повезли они своим друзьям. Здесь были красивые вышивки, сделанные руками самых искусных рукодельниц школы, рисунки, шкатулки и шахматы с гуцульской резьбой…

Ехали по родной украинской земле. Города, города, города! Перед глазами открывались необозримые степи, реки, покоренные человеком, земля Донбасса, богатая залежами угля и руды, огромные колхозные стада, виноградники и чудесные мичуринские сады…

Как родных, встречали грузинские комсомольцы друзей с Украины. И хотя они были знакомы только по письмам, среди сотен встречающих на перроне школьников Маричка почему-то сразу узнала смуглолицую Мери Курошвили и расцеловала ее, как сестру. А Ивась Марчук прижал к груди темнокудрого, черноглазого Ченгиза Мачарадзе.

После отдыха грузинские друзья повели гуцулов осматривать древнюю столицу Грузии Мцхети, взволнованно рассказывая о ее героическом прошлом.

На другой день по красивой горной дороге на машине гостей повезли в село Сагурамо, в дом-музей основоположника современной грузинской литературы Ильи Чавчавадзе, которым очень гордится грузинский народ.

С грустью постояли молодые люди у родинка, где в 1907 году был убит царскими агентами Илья Чавчавадзе.

Пока гости осматривали дом-музей, весть об их приезде разнеслась далеко вокруг.

В одиннадцати километрах от села Сагурамо, на живописном берегу Куры, находился пионерский лагерь, где отдыхали дети железнодорожников. Узнав от колхозников, которые возили на машинах виноград в город, где сейчас находятся гости из Закарпатья, пионеры совершили марш и еще успели застать гостей в доме-музее.

Это была трогательная встреча. Долго звучали слова дружбы и привета на русском, украинском, грузинском, азербайджанском и армянском языках — в пионерском лагере были дети различных национальностей. Но всех их роднил русский язык, который все они знали. И над рекой мощно звенела дружная, знакомая всем песня «Широка страна моя родная…»

Дважды побывали гости в Тбилиси. Они осмотрели Авлабарскую подпольную типографию, когда-то организованную революционерами-большевиками, поднимались на плато, откуда как на ладони был виден весь красавец Тбилиси. В музее искусств они осмотрели богатейшую картинную галерею, а во Дворце пионеров, который находился в одном из самых великолепных зданий города, гости ходили по залам, лабораториям, где пионеры и школьники учатся строить, вышивать, лепить, рисовать, выращивать мичуринские сорта цитрусовых растений…

— Так вот, ребята, — сказала вожатая, — сейчас я прочту первое письмо, оно, как и другие, безадресное, и мы решим, кому его передать.

«Привет из Грузии! — читала Маричка. — Дорогой незнакомый мой друг! Разреши мне передать тебе пламенный пионерский привет!

Когда я узнал, что старшие ученики нашей школы переписываются с вашими, решил и я познакомиться с тобой.

Я люблю Украину. В кино нам показывали, какая она красивая и какие там хорошие люди живут. Когда я буду в старшем классе, непременно приеду к вам в гости.

Учусь я на «четыре» и «пять».

Дорогой друг, напиши, как учишься ты. Какие ты любишь читать книги и какие любишь кинокартины? И есть ли у вас в школе хороший сад? Какие прислать тебе семена цветов? Отвечай мне поскорей.

Твой незнакомый друг Гурам Аркиелидзе».

— Ребята, кому же мы отдадим это письмо? — спросила Маричка.

— Гале, Гале! Она отличница! — разом крикнуло несколько голосов.

— А еще сестра, — чуть не плача от обиды, сказал Левко. — Я ж твой родной брат…

— Не только свету в очах, что брат, — огорченно отозвалась Маричка. — Вот исправь свою дисциплину и двойку по арифметике, тогда тебе ребята разрешат написать письмо в Грузию.

Конечно, Левку было очень обидно, но он понимал, что сестра права. Пока ему и вправду нечем похвалиться.

Левко заглянул в школьный физический кабинет и, увидев там Маричку, что-то мастерившую с товарищами, попросил у Ореста Трофимовича разрешения войти.

В кабинете было свыше семисот наглядных пособий по физике и математике, сделанных руками учащихся. В углу у большого окна комсомольцы испытывали свой новый макет действующей электростанции.

— Молодцы, отлично! — похвалил их учитель. — Ну-ка, Левко, сейчас мы проверим, как починили ребята наш электрорадиопатефон, — сказал учитель, приподнимая крышку патефона. — О, да! Молодцы, хорошие хозяева…

Левко нечаянно громко вздохнул. Он невольно вспомнил, как его «прославили» по радио на всю школу, поднял голову и прямо, как обычно смотрят все Валидубы, поглядел в молодое, энергичное лицо учителя.

— Я тоже смогу, если захочу, учиться на «пять», — твердо сказал мальчик.

— Вот ты и захоти, — одними глазами улыбнулся Орест Трофимович.

— Я уже захотел. Пока все задачи и примеры не решу, даже не посмотрю на лыжи. Вот увидите. Это из-за них я двойку схватил.

— Ты на лыжи, Левко, не пеняй, виновата твоя лень, — отозвалась Маричка.

— Не буду тебя ждать! — вспыхнул обидой Левко. — Пойду задачи решать, вот… Нехай тебя провожает домой Богдан.

Маричка едва не сгорела со стыда.

Но Богдан Журба, улыбаясь, сказал:

— Во, во, с самых трудных задачек и начинай. За сестру не беспокойся, провожу ее.

Когда Левко вышел из школы, вокруг уже было темным-темно, как только бывает в горах поздним беззвездным вечером.

Вбежав к себе во двор, Левко через окно увидел учительницу Лесю Мироновну.

«Пришла жаловаться маме», — напустил на себя хмурости Левко и, войдя, глянул на учительницу исподлобья.

Оказывается, Левко ошибался. Леся Мироновна не только промолчала о том, что на уроке истории Левко ничего не мог рассказать о славном герое древнего мира — Спартаке, а еще принесла ему новый учебник «История древнего мира» и большую книгу в золотистом переплете под названием «Спартак».

Значит, Леся Мироновна уже знала, что Левко не из-за лени краснел на уроке. Там, на реке, он и сам едва не утонул, когда спасал двух колхозных овец, а вода, конечно, унесла холщевую сумку с его учебниками…

И вряд ли когда-нибудь мальчик сможет объяснить, какой переворот в его душе вызвал подарок учительницы.

Вернулись отец и Маричка.

Ольга Валидуб стала просить учительницу:

— Леся, милая, повечеряй с нами.

— Спасибо, тетя Оля, уже поздно. Побегу скорее, лягу, завтра мне нужно рано вставать.

И все же не отпустили, заставили поужинать.

— Я вас провожу, Леся Мироновна, — надевает Левко киптар. — Ведь на дворе так темно, а вам идти далеко, до самой фермы.

— Кавалер, — усмехнулся Валидуб, тоже накидывая на плечи киптар. — Пошли, проводим нашу учительницу.

Надийка нагрянула в хату, как неожиданная весенняя гроза, и, обняв мать, что-то стряпавшую на ужин у печки, закружилась с ней, напевая:

— Звеньевая! Звеньевая! Звеньевая!

— Доню, что ты делаешь? — усмехнулась, отбиваясь, мать. — Пусти. Стара я до танцев.

— Кто вам сказал, что вы стары? Неправда!

И, чувствуя, что мать еще ни о чем не догадывается, Надийка усадила ее на табурет, крепко прижала к груди и, радостно взволнованная, прошептала:

— Так, я теперь звеньевая, мамо!

— А справишься, Надюню? — с тревогой глянула Олена в глаза дочке. — Сама знаешь, видно, прогневили бога, не родит земля наша кукурузу. Прошлый год урожай какой был?