— Ты, Верка, хуже сектантки, — сказала ей Левитан по пути в общежитие. — Не улыбнешься. Вижу, что и готовиться к экзамену перестала...
— Только тебя ничего не касается. Ты по-прежнему весела, — уколола ее Вера.
— Если бы не касалось, так не спрашивала бы. Уговор же был — все пополам: радость,-неудачи...
— Вот ты и делишь.
— И делю. А коситься на людей от этого не стану. И не зареву белугой.
— А разве я реву?
— Недалеко до того... Если и дальше так пойдет, то мы запретим тебе ходить к Симе, — наступала Левитан.
— Кто это вы?
— Знаешь ведь, а спрашиваешь. Бригада, вот кто! Сегодня мы идем в клуб, и если ты не пойдешь с нами, то...
— Сегодня я иду в читальню. Мне подготовили литературу.
— Все про сектантов?
— Неужели про любовь?
— У тебя и для любви не остается времени...
В воскресенье рано утром Вера направилась к Симе.
Последние вечера Вера не заставала дома ни Симу, ни ее мать. Сегодня думала застать их, но надежды не оправдались.
На дверях баньки висел тот же замок, повернутый боком. Казалось, что эти дни к нему никто не притрагивался. Вера постучала в дверь к брату Коле. В сенях залаяла собака, загремела цепью. Здесь тоже никого не было. Выйдя на улицу, Вера с полчаса посидела у ворот, делая различные предположения о том, где могла быть Сима.
«Может быть, у брата Иосифа? На молении?.. Или разбирает тряпье?»
Последняя мысль показалась ей вероятнее.
Через полчаса Вера была на другом конце Белогорска. Она удивилась, что так хорошо запомнила дом Шомрина. Впрочем, он выделялся забором, высоким, доска в доску, без щелей. Ставни на окнах были раскрыты — верная примета того, что моления не было. На стук в калитку никто не вышел, не отозвался.
«Где они все? — Вера увидела на земле след колес телеги. — Значит, Шомрин уехал. Собирать тряпье?.. Куда же еще?.. А причем здесь Сима?..»
Вера терялась в догадках. Отойдя от дома, она присела на первую лавочку у чьей-то калитки, чтобы принять какое-либо решение. В самом деле, нужно же было узнать, где Сима. Взглянула на часы. Было одиннадцать. Как быстро летит время! Час за часом, день за днем. Вот уже и лето к концу. На фабрике готовили бригаду для поездки в колхоз на уборку. Ее, Веры, не было в списке. Может быть, люди думают, что она поедет на экзаменационную сессию? Ведь вызов в отделе кадров. А правильно ли она поступает, что не едет без совета с другими? Разве у нее не с кем посоветоваться? Может быть, ей так и не удастся выручить Симу?
— Сестра Вера! Здравствуйте! — раздался возле нее голос, показавшийся знакомым.
Вера вскочила и увидела Татьяну Назарову — ту самую девушку, с которой она сидела рядом на молении у Шомрина. Это про нее говорили, что она начала отрываться от секты и уже ходила в кино. Татьяна была без платка. Значит, про нее говорили правду. Вера обрадовалась этой встрече.
— Вы кого-нибудь ждете? — спросила Татьяна.
Вера рассказала, почему она здесь.
— В Березовую балку надо идти. Они последнее время там собираются. У родничка. Помолитесь, если хочется. А я не хожу... — Татьяна улыбнулась. — И вы бросьте, а то привыкнете. Засосет незаметно. И стыдно. Сейчас в газете вон как расписывают. Читали?.. В общем, правильно пишут. Хотя бы о языках. Почему богу угодно разговаривать с русскими только на иностранных языках?.. Вначале мне в голову не приходил такой вопрос. Ваша комсомолка, Маша Миронова, втолковала. Прилипчивая такая: подумай да подумай... Смешно сейчас. И я пыталась выкрикивать невесть что... Что-то есть, конечно, над нами. Мне, например, понравился бы бог веселый, чтобы я от веры в него радовалась, возвышалась, — тут все наоборот. Одни слезы...
— Да, Маша Миронова запомнится мне. Правда, мы с ней не сдружились, однако встречаемся, спорим. Вот бы такую прилипчивую Симке! — Татьяна рассмеялась. — А то у нее от святого писания ум за разум зашел. Хочет, чтобы все люди как одна семья жили, чтобы равны были. Во всем.
— Как при коммунизме! — подтвердила Вера.
— Она-то по Христу кладет. Понимаешь?..
Татьяна рассказывала с подкупающей искренностью, отчего на душе Веры стало легче. Вот бы так заговорила Сима!
— Конечно, я никогда не верила твердо, — продолжала Татьяна. — Меня мама приучила молиться. Вы знаете ее? Как же, ее весь Белогорск знает. Сейчас она работает дежурной в гостинице. Не успел следователь порог переступить, как Шомрин уже узнал об этом. От нее. Она еще кассир в секте, десятину собирает. Сколько соберет, сколько передаст, никому неведомо. Вот это меня беспокоит. — Татьяна задумалась и вдруг спросила: — А вы хотите крепко уверовать?
Вера рассказала, почему она оказалась на молении, почему ищет Симу.
— Значит, и вы? А я думала!.. — Татьяна расхохоталась. — Так идите к роднику. Отсюда совсем недалеко. Я слышала, что они собираются принести кого-то в жертву...
— В жертву? — переспросила, испугавшись, Вера. По спине у нее пробежал холодок.
— Словом, подурачатся и разойдутся. Какая там жертва... — Татьяна махнула рукой. — Ну, до свидания, сестра Вера!
Татьяна улыбнулась, сверкнув белыми зубами, и пошла, небрежно вынося вперед полные, загорелые ноги. Вера глядела ей вслед, статной и красивой, созданной для радостей жизни, а не для помыслов о Христе.
От дома Шомрина до Березовой балки было километра два. Нужно было выйти на грейдерную дорогу, перевалить за бугор — и вот тебе раскидистая балка, в верховьях покрытая березняком. Там и родник. Там и сектанты.
«Неужели они будут приносить жертву? Как это они будут делать?..» В воображении Веры представилось когда-то вычитанное из приключенческих книг о жертвоприношениях, и она содрогнулась. Но что она сделает одна?.. Вера повернула назад, в город.
В отделении милиции ее сбивчивый рассказ выслушал дежурный. Ничего не сказав ей, он вызвал по телефону старшего сержанта Савочкина. Явился здоровенный детина с усами-пиками.
— Поезжай с девушкой в Березовую балку. Шофер тебе на помощь. Сектанты чудят там, посмотри...
— Есть! — козырнул Савочкин и весело, ласково посмотрел на Веру. — Пошли! Мы не позволим им чудить...
Вере показалось, что Савочкин шутит, а ей хотелось плакать.
— Скорее, там человека приносят в жертву!
Поехали на вездеходе. Юркая машина мчалась, не разбирая дороги, а через несколько минут, выйдя за город, она уже побежала по мягкому проселку. Подуло запахами скошенной травы. Но вот и лес, машина стала петлять между березами. Сбавили скорость.
— Где же мы найдем их? — спросила Вера, не видя никаких примет моления.
— Куда им деться, кроме полянки, — спокойно отозвался Савочкин. — В шалашах сейчас сидеть не будут.
Полянка показалась неожиданно. И так же неожиданно они увидели спины стоящих на коленях людей и возвышающийся над ними березовый крест. На кресте был распят человек в белом. По ногам его вился синеватый дымок.
— Стой! — закричал Савочкин, бледнея. — Стой!.. — Он вывалился из машины и побежал к кресту.
Следом за ним побежала Вера. Но когда она выскочила из машины, поляна уже была пуста. Только по лесу раздавался топот разбегающихся во все стороны людей.
Очутившись перед крестом, Вера взглянула на привязанную к нему женщину и отшатнулась:
— Сима!..
Еще тогда, в первый день, когда я прочел присланные прокурором материалы, случай в Березовой балке показался мне невероятным. Неужели есть такие люди, которые в наши дни так невежественны, что могут распять на кресте человека? Кто они? Эти вопросы не давали мне покоя. Ответ на них я получил от уполномоченного по делам православной церкви и культов.
Выслушав меня, Семен Иванович (так звали уполномоченного) сказал:
— Это дело пятидесятников. В Белогорске существует нелегальная община. Пресвитер ее, Иосиф Шомрин, делал попытку зарегистрировать общину и открыть молитвенный дом, но разрешения не получил.
— Давно это было? — спросил я.
— Два года назад.
