Глаза Кейт остановились на ожерелье с сапфиром, блестевшем на шее Слоун.

— Мне кажется, — осторожно заметила Кейт, — даже такой мужчина, как Джордан, вряд ли делает подобные подарки каждой женщине — из тех, про кого ты толкуешь!

— Конечно, ты права, наши отношения необыкновенны, признаюсь, никогда я не была так счастлива, ни с одним мужчиной. Может быть, и Джордан переживает нечто похожее. Но сколько это продлится, Кейт? Джордану нужна не такая женщина, как я.

Она должна с ним ездить — куда ему надо и когда надо, у нее должно быть время и возможность помогать ему, постоянно заботиться о нем! — Слоун от волнения положила вилку на стол. — В конце концов ему нужна женщина, с которой он создаст большую семью.

— Милая моя, ты рассуждаешь, как горе-родители, уговаривающие своих детей съесть шпинат — мол, это полезно и прочее, а ребенок изнывает от желания лопать мороженое. Джордан, я полагаю, хочет мороженого.

— Кейт, мне тридцать шесть лет. Ты понимаешь, поздно заводить семью — к тому же не первую.

— Твой возраст не может помешать тебе иметь свой дом и семью… И, знаешь ли, я на шесть лет старше тебя, но почему-то не причисляю себя к ископаемым.

— У меня есть сын, ему десять лет. Заводить сейчас ребенка…

— Ты вполне можешь его завести, — перебила Кейт. — Другой вопрос, хочешь ли ты ребенка.

Слоун задумалась.

— Не знаю сама, чего я хочу. То мне кажется, что это безумие, то, когда смотрю на Джордана, ужасно хочется ребенка от него.

— Я бы на твоем месте серьезно подумала… именно в этом направлении.

На этот раз улыбнулась Слоун.

— Наверное, немножко рановато. Хотя… Джордан что-то не просил меня не пить таблетки, а разговоры всякие такие я припоминаю…

— Я думаю, что и он размышляет над тем же. Грош цена мужчине, который серьезно относится к своей женщине и не желает детей от нее… Ты удивляешь меня, Слоун: так уверенно чувствовать себя профессиональным литератором и так сомневаться в себе — женщине.

— В самом деле, я больше ощущаю себя писателем, чем женщиной.

— Если понимаешь… значит, можешь и должна измениться.

Слоун посмотрела на часы.

— Да, да, должна… Кабы все так просто… Прости меня, Кейт, я побегу.

— А «Шоколадная смерть»? — Кейт была потрясена. — Неужто уйдешь без десерта?

— Увы, дорогая, даже «Шоколадная смерть» не в силах меня удержать. У меня примерка, ни в коем случае не могу пропустить ее. Джордан строит какие-то грандиозные планы на сегодняшний вечер — пока темнит, но, по его просьбе, я должна быть в сногсшибательном платье.

Ресторан, куда Джордан пригласил Слоун, — «Тетушка Юань» — находился на пересечении Первой авеню и Шестьдесят четвертой улицы. Это был один из самых шикарных китайских ресторанов: черная мебель, в полутемном зале приглушенно горят светильники причудливой формы, специальные лампочки подсвечивают букетики орхидей, откуда-то льется тихая музыка — Моцарт. Шеф-повар вручает посетителям карточки — меню из европейских и китайских блюд, качество которых и принесло «Тетушке» репутацию замечательного ресторана.

— Советую попробовать омара, это лучшее, что здесь есть.

Слоун улыбнулась.

— Ты исходишь из своего опыта?

Джордан кивнул, отложил меню в сторону.

— Я нашел этот ресторанчик сразу после открытия. Вообще я неравнодушен к китайской кухне и, пожалуй, перепробовал почти все, что здесь готовят.

Но сегодня Джордану не удалось сосредоточиться на еде: он всецело был поглощен Слоун, в этот вечер совершенно неотразимой. Длинное черное платье удачно подчеркивало изгибы ее соблазнительного тела, белизну обнаженных плеч и шеи. Искусно завязанные на груди цветы из черного крепа с редкими блестками выразительно контрастировали с мерцающим ожерельем. Длинные волосы были заколоты и уложены в высокую изысканную прическу.

— Я уже сказал тебе, как ты сегодня великолепна? — Джордан наклонился к Слоун.

— Нет, но сейчас говоришь, и я очень горда.

— Я готов целовать каждую складочку на твоем платье, дорогая.

— О, но, наверное, не сейчас…

Блюда были восхитительны, но Слоун тревожила задумчивость Джордана. Казалось, он ее изучает, все время хочет что-то сказать, но не решается — что его останавливает? Дважды Слоун спрашивала, что с ним сегодня, но он уверял, что все в полном порядке.

После ужина Слоун сказала, что должна позвонить домой.

— Тревис ушел вечером к друзьям, хочу удостовериться, что у него все в порядке.

— Моя мать точно так же, помню, тревожилась из-за меня.

— Прекрасно ее понимаю.

Слоун не раз пыталась представить себе, каким был ее Джордан в детстве. Богатый, избалованный единственный ребенок в семье — наверное, всем от него доставалось.

— Я быстро вернусь, не скучай.

Слоун, забежав на минуту в дамский туалет, пошла к телефону. Ей ответила Эмма: Тревис, оказывается, не только уже вернулся, но и лег в кровать и, похоже, спит. Слоун успокоилась.

На их столике уже убрали посуду, оставались лишь два бокала с шампанским и маленький серебряный подносик, на котором лежали два «печенья счастья» — по ним можно отгадывать свое будущее.

Так здесь было заведено. Джордан быстро взял одно печенье и сунул его в рот. Другой кусочек оказался надломленным.

— А почему мне сломанное? Ты узнал свое будущее, тебе оно не понравилось, и ты подсунул его мне, да?

— Ешь свое печенье, пожалуйста.

— Их ведь и не едят, только читают, что там написано на бумажке, я-то знаю.

— Я съел!

— И зря!

— Черт побери, Слоун, ну можешь ты хоть раз без спора сделать, что я прошу?

Слоун удивил страстный тон, каким это было сказано.

«Неужто мне трудно, в самом деле?!» Улыбнувшись, она надкусила печенье и развернула бумажку, запеченную в тесте.

— «Ваше будущее столь же возвышенно, как беспредельные небеса», — громко прочитала Слоун.

Она почти скомкала бумажку, но вдруг заметила: что-то написано и на обороте — всего одно предложение. Прочитав его несколько раз про себя, она едва решилась произнести вслух:

— «Выходи за меня замуж». А у тебя есть чувство юмора, Джордан Филлипс. — С этими словами Слоун взглянула на Джордана и… поняла, что это вовсе не шутка.

Джордан ждал ответа.

— Так это не шутка, Джордан? — медленно спросила Слоун.

— Я выгляжу сейчас отчаянным шутником, да?

Она отрицательно замотала головой.

— Нет, нет!

Джордан перегнулся через стол, взял руки Слоун в свои.

— Любовь моя, я жду твоего решения.

— Да, — прошептала Слоун, — да…

Она не могла сказать «нет», не могла, не хотела, хотя интуиция подсказывала, что именно сейчас надо бежать от него, бежать далеко-далеко и быстро-быстро забыть то, что она услышала.

Мартас-Винъярд, ноябрь 1986

Бостонцы и жители мыса Кейп-Код называют этот островок просто — «Виноградник», или «Остров виноградника Марты». Странное, на первый взгляд, название имело свое объяснение: по распространенной среди местных жителей легенде остров получил свое имя в семнадцатом веке, когда один из пионеров, Бартоломью Гаснолд, обнаружил здесь дикий виноград и назвал остров в честь своей дочери. Сегодня тут не только выращивают замечательный виноград и производят прекрасное вино, но и разводят омаров; в летние месяцы настоящего туристического бума население острова возрастает в несколько раз. Туристы предпочитают отдыхать в северной его части, где расположены отели, увеселительные заведения. Южная часть — куда менее людная — с частными домами и пляжами, и люди типа Джордана Филлипса предпочитали селиться именно здесь — вдали от посторонних взглядов.

Мунстоун — Лунный камень — был жемчужиной южного побережья. Тридцать акров великолепной первозданной природы, огороженные серой каменной стеной с чугунными воротами. Огромный особняк времен королевы Виктории — построенный и отделанный усилиями матери Джордана, Андреа, женщины образованной, любящей искусство, — до сих пор содержался в идеальном порядке и был буквально напичкан предметами старины, в частности античности, которую Андреа обожала. В гостиной — огромный камин, кровать в спальне тоже удивляла размерами: на ней свободно могли поместиться человека четыре. Лишь кухня, оборудованная по последнему слову техники, была истинным детищем двадцатого века.