— Да нет, что вы… конечно… — залепетала она, оглушенная его напором.

— Учтите, я намного общительней на сытый желудок. — С этими словами Джордан направился к своей лошади.

— Ну, так до вечера? — крикнул он, уже вспрыгнув в седло.

Слоун кивнула.

— Если захочешь не только набить желудок, проси хорошенько! И пусти в ход все свои таланты… — прокричала вслед ему Габи, заразительно смеясь.

Габи хулиганила, как тогда, в колледже, — Слоун улыбнулась.

— А теперь смотрите… — Джордан взял солонку и перечницу и поставил перед Слоун. — Смотрите, вот план игры. Этот игрок, — Джордан выдвинул вперед солонку, — пропускает товарища по команде вперед. — Затем Джордан передвинул перечницу. — Вот он проходит с мячом примерно на тридцать ярдов и начинает готовить удар.

— А если он свалится с лошади?

— Чуточку терпения, девушка, мы говорим о серьезных вещах… Итак, удар — передача — уход в сторону, там парень ждет, когда ему снова перепасуют мяч. Понимаете, идут вдвоем, кто-то ведет мяч, его подстраховывают сзади, и надо вовремя отдать мяч для удара в тот самый момент, когда возникает подходящая позиция. Ясно?

Слоун, очень внимательно следившая за передвижением солонки и перечницы по столу, вдруг перебила его:

— Смотрите, как на нас уставился официант.

— Если ему что-то не нравится, может и не смотреть! — Джордан был раздосадован, что его перебили. — А, понял, он тоже хочет научиться играть в поло!

Вечер получился замечательный — приятный и очень полезный для Слоун. Ее собеседник оказался не только красивым, но и обаятельным, да еще и с чувством юмора. Рассказ об игре он перемежал анекдотами, разными забавными случаями, которых в его богатой практике было предостаточно.

— Игра в поло, запомните, — Джордан лукаво улыбался, — держится на двух китах: высокие цели и низкие принципы.

— Вы, Джордан, всегда играете в одной и той же команде?

— Нет, я их меняю по собственному желанию. Знаете, как на панели: покупает тот, кто больше заплатит.

Джордан вдруг стал серьезным.

— Не думайте только, что все подчиняются этому принципу. Есть игроки — и хорошие, — у которых только один спонсор. Таким приходится всегда играть за одну-единственную команду. Но это не на пользу игре, игра с постоянными партнерами не повышает профессионального уровня. Это сразу замечаешь, когда в команду приходит кто-то новенький.

Потом Джордан рассказал о матче в Миопии, небольшом городке под Бостоном.

— Мы собрались в ночь перед матчем — обе команды. И, уж поверьте, постарались подложить под противника мину замедленного действия. Они у нас перепились жутко. За завтраком никто не смог проглотить ни куска. Но виду, не дай Бог, не подал никто — взяли себя в руки и изображали полный восторг от еды. А самим только бы добежать до туалета, и совать в рот два пальца не надо.

Слоун покоробило.

— Вы так… красочно об этом рассказываете…

— Да ведь это и впрямь забавно! И подтверждает бытующее у любителей мнение, что игроки в поло — как дети. — Джордан допил вино. — Никто не хочет выглядеть слабым, понимаете? Впрочем, это относится не только к игрокам в поло.

— А с вами, надо понимать, ничего подобного не бывает?

— Бывает. — Его твердый взгляд встретился с внимательным взглядом Слоун. — Я не сочиняю, я профессиональный игрок и занимаюсь поло всю сознательную жизнь. А если пропускаю игру, то… для этого должны быть очень веские причины, понимаете?

Слоун кивнула — она догадывалась, какого рода эти причины.

Турниры конного поло мирового уровня устраиваются в пяти точках земного шара: в Штатах — Палм-Бич, Буэнос-Айрес в Аргентине, виндзорский Грейт-парк, Каудрэй — тоже в Британии, французский Довилль. Тут, говорят специалисты, самое лучшее поле. И любители поло, а среди них немало людей деловых, у которых время расписано по часам, бросают все и последние три недели августа освобождают для Довилля.

Восемь команд и болельщики занимают лучшие отели города. Два непременных правила должны быть соблюдены для желающих принять участие в итоговом соревновании: предварительно нужно набрать двенадцать очков (каждый гол — одно очко), и еще — заплатить вступительный взнос в две тысячи долларов. Для средней, хорошо сыгравшейся команды, где всегда есть денежные ребята, богатые друзья или состоятельный капитан, — такие условия не обременительны. Прочие ищут на стороне спонсора — из числа любителей поло. Вообще, поло — игра богатых и для богатых: немалые деньги идут на проведение матчей, оплату игроков, содержание лошадей и снаряжение.

В течение всех трех недель чемпионата команды встречаются каждый день, кроме понедельника. В девять утра игроки уже на поле — на тренировке или на матче.

Время расписано буквально по минутам, тут не расслабишься, разве что можно иногда сходить пообедать в какой-нибудь модный ресторанчик, А ночные клубы и казино — для них недостижимая роскошь. Развлечения во время турнира? Самое любимое традиционное пиршество, которое в один из понедельников устраивали прямо на стадионе гаучо[9] — родоначальники благородной игры богатых и для богатых. Гаучо угощали всех одним-единственным блюдом — аргентинским асадо.[10] Называлось это «барбекю», что буквально значит «праздник зажаренных туш».

Слоун пришла от праздника в восторг. Они с Джорданом растворились в толпе игроков и болельщиков, и ей показалось, что они как бы единое целое. Мысль, которая в иной обстановке не пришла бы ей в голову, а вот на барбекю… Джордан проводил теперь со Слоун почти все свободное время, он стал менее ироничным, более открытым, даже приглашал ее рано утром на сбор своей команды. Правда, у Слоун оставалось ощущение, что он все же не до конца откровенен с ней. Команде, так ей казалось, он доверял куда больше. Отношения игроков, конюхов и их спонсоров поражали демократизмом, особенно это было видно на празднике — все тут равны.

По наблюдениям Слоун, все же самым близким приятелем Джордана по команде был Лэнс Уитни, хотя тот и намного старше Джордана. Но для них разница в возрасте роли не играла, как и разница в цвете волос (Лэнс был блондином).

Однажды после обеда они сидели за столиком втроем. Слоун — с диктофоном записывала воспоминания профессионалов.

— Случалось и так, — рассказывал Лэнс, — не знаешь ни языка, на котором в стране разговаривают, ни города, где проходит турнир. Устаешь к вечеру, как собака, даже домой один не можешь добраться, надо держаться всем вместе: спросить ничего не можешь, ни ты ни черта не понимаешь, ни тебя.

— Зато когда выходим на поле, все языковые барьеры летят к дьяволу! — Джордан уже приступил к пиву. — Хорошие игроки из разных стран могут составлять одну команду… А вот когда тебя в лицо называют тупым лошадником, гонялой, так это понятно на всех языках.

— Точно, — засмеялся Лэнс, — частенько такое бывало. Особенно в добрые старые времена, когда мы играли все вместе: Джорди, Макс и я. Помнишь, Джорди?

— Да, — протянул Джордан, — было время…

— Макс? — Слоун вопросительно взглянула на Джордана.

— Макс Кенион, — невесело пояснил Лэнс, — мы когда-то были в одной команде.

«Были, — наконец-то дошло до Слоун. — Вот откуда грустный тон Джордана. Расспрошу его когда-нибудь об этом Максе».

Габи продолжала подначивать Слоун вопросиками насчет того, привлекает ли ее Джордан как мужчина. Слоун спокойно и уверенно отбивалась:

— Ты же знаешь, я приехала сюда не романы крутить. Но, Габи, разве нельзя, даже сидя на диете, заглянуть в меню.

Между ними действительно сохранялись отношения, которые Слоун считала нужными и полезными для будущей книги, их разговоры касались только поло: Слоун спрашивала, Джордан старался ответить ей как можно понятней и точней.