В аэропорту Кеннеди она сдала багаж и пошла регистрировать билет на Париж. В самолете Слоун села у окна, пристегнула ремни и, закрыв глаза, расслабилась: «Теперь пусть скорее наступит ночь».

Но сон не шел, и она вынула из сумки книгу об игре в конное поло — чувствовать себя в Довилле полной дурой не хотелось.

С Довиллем Слоун познакомилась заочно по рассказам Габриель Милано — некогда своей соседки по общежитию в колледже. Габи, как звали ее друзья, вышла замуж за итальянского бизнесмена и давно уже жила в Европе. Ее муж, страстный игрок в поло, приохотил к игре и жену. Габи присылала Слоун письма из всех точек земного шара, известных соревнованиями по поло. Именно письма Габи натолкнули Слоун на идею написать роман о спортсмене. Габи по телефону сообщила ей, что один из их друзей, американец, не прочь познакомиться с писательницей, которая заинтересовалась его игрой. «Я хорошо знаю Джордана и ручаюсь, что он не ограничится тем, что приобщит тебя к поло», — игриво намекнула Габи.

«Ну что ж, прилетим — посмотрим… Во всяком случае, три предстоящих недели, надеюсь, не будут скучными».

Довилль, август 1986

Маленький белый мячик стукнулся о землю не подпрыгнув. «Крак!» Тотчас за мячом пустился игрок под номером восемь, — но его опередил другой наездник из той же команды. Ловким ударом он отправил мяч в ворота. С трибун раздались аплодисменты. Диктор объявил, что преимущество в этом периоде по-прежнему остается за французской командой.

— Тот, о ком я говорила тебе… смотри на наших, на американцев… сегодня он под третьим номером… вон, в голубой рубашке, — показывала Габи.

Габриель Милано, высокая и тонкая, как тростиночка, выглядела элегантно в костюме цвета морской волны, чрезвычайно шедшем к ее черным, распущенным по плечам волосам. Они сидели за столиком в той секции, которую завсегдатаи стадиона называли «деревня»: Габи показывала Слоун знакомых игроков. Слушая подругу, Слоун не отрывала глаз от бинокля. Карло обычно не вмешивался в рассуждения жены об игре и игроках, и сейчас, сидя рядом с ней, он обсуждал какие-то дела с соседом — французским бизнесменом. У столика шумела изысканная публика; внешне простые туалеты — парижские «от кутюр». «Днем носят только лен и хлопок, бриллианты — вечером», — учила подругу Габи. Отлично! Сначала Слоун показалось, что ее белый простой костюмчик из льна — правда, с красивой отделкой — довольно невзрачен на общем фоне. Оказалось, попала в точку!

— Я вижу его. — В поле зрения Слоун наконец попал игрок под номером три.

— И что скажешь?

Слоун пожала плечами.

— Что скажу? До смешного самозабвенный. А может, притворяется.

— Я совсем не про то, Слоун. Ну, разве не великолепный мужчина?

— С такого расстояния не разглядеть… Впрочем, в шлеме и защитной маске довольно внушителен.

Слоун слукавила: игрок под номером три покорил ее сразу. В самой игре, конечно, она разбиралась с трудом, но то, что именно этот игрок под номером три лидер своей команды, — тут сомнений не было: решительный, быстрый и вместе с тем мощный (какие удары!). Интересно, каков он без шлема и дурацкой маски? Габи говорит «великолепный» — что ж, небось зазнайка и гордец.

Два раза «тройка» поразила ворота французов, и американцы теперь сели в счете: четыре — два. Диктор объявил, что период закончился; в перерыве игроки покидают поле, чтобы успеть поменять лошадей, немного отдохнуть, поговорить с товарищами по команде и болельщиками. Слоун не спускала глаз с голубой рубашки. Толком игрока она не разглядела, но про себя отметила, как легко, естественно и гибко движется Джордан, да еще заметила его темные волосы: как бы повинуясь ее желанию, игрок еще на поле снял шлем.

К концу третьего периода темп игры еще ускорился. Слоун пропустила момент, когда мяч выкатился на середину игровой площадки. Она следила за третьим номером. Вдруг мячом завладели соперники. Французы забили гол, но потом американцы вновь перехватили инициативу, и французы с трудом сдерживали их мощнейший натиск.

Едва игроки покинули поле, Габи обернулась к Слоун.

— Пошли, познакомлю тебя с Джорданом. — И они стали спускаться вниз, к полю. — Сейчас будет довольно большой перерыв. Мы успеем.

Подруги наконец подошли к линии, которой отмечалась граница игрового поля. Игроки обеих команд отдыхали: кто-то развалился в глубоком кресле, кто-то растянулся прямо на траве.

Поймав недоуменный взгляд Слоун, Габи объяснила:

— Пока не прозвучит сигнал продолжать игру — все тут, как видишь, лучшие друзья. А вот и Джордан! — закричала Габи, ускорив шаги.

Слоун, наоборот, пошла медленнее. Высокий, атлетически v сложенный мужчина шел ей навстречу. Спортивная форма подчеркивала силу и ловкость, исходившие от всей его фигуры. Слоун впервые взглянула ему в лицо: черты мелковаты, но выразительны. Особенно глаза — темные, почти черные, в них было нечто такое, что убеждало: они не раз смотрели смерти в лицо. Слоун, в свою очередь, поймала на себе изучающий взгляд Джордана. Интересно, какое она произведет на него впечатление, что он увидит в ее глазах?

— Джорди, познакомься, это Слоун Дрисколл. Слоун, это и есть Джорди. — Габи вся сияла.

Слоун протянула руку.

— Очень приятно, — всегда чувствуешь себя идиоткой, произнося дежурные слова, когда вот так знакомишься.

Джордан пожал ей руку и улыбнулся.

— Слоун Дрисколл — это не псевдоним?

— Нет, — смущенно ответила Слоун. «Господи, я стесняюсь! Что это со мной? Почему я должна его стесняться?» Слоун почувствовала, что краснеет, но ничего не могла с собой поделать.

«Этот человек опьяняет меня», — черт возьми, готовая фраза из романа!

— Габи мне о вас много рассказывала, — вежливо улыбнулся Джордан.

— Нельзя верить ни одному слову этой женщины. Вы это, надеюсь, знаете, — засмеялась Слоун.

— А я иногда все же верю.

— Эй, кончайте-ка меня обсуждать, я вам не пустое место. — Габи решительно вклинилась в разговор.

Но Джордан не унимался:

— Порой она говорит потрясающие вещи. И о вас тоже. Мне показалось, что вы принадлежите к числу ее самых близких друзей.

Габи угрожающе посмотрела на Джордана.

— Прекрати немедленно, Джордан. Если бы кто-то другой посмел вести себя со мной таким образом — ему бы не поздоровилось.

— Я знаю. Но ты все же меня никогда не обидишь! Ведь верно, Габи? — И с этими словами он нежно обнял Габи, а та… охотно утонула в его объятиях.

— Отпусти меня сейчас же, несчастный! — воскликнула она, не сразу оттолкнув его. — Ведь люди же кругом!

— И давно ты стала обращать внимание на людей, когда я рядом, Габи?

— С некоторых пор, — язвительно бросила она, начиная уже сердиться всерьез. — Ну, посмотри, что ты наделал? Твоя рубашка… От меня теперь будет пахнуть, как от лошади!

— Этот запах не хуже духов, поверь мне, — сказал Джордан, но все же отошел от Габи.

Какая-то смазливенькая блондинка в платьице, едва прикрывавшем задницу, подкатилась к нему с подносом, на котором стояли стаканы ледяной воды. Девица из тех, чье присутствие обычно остается незамеченным, но Слоун задела ее фамильярность. «Хотя мне-то что — обычное пошлое женское обожание».

Джордан вернулся к дамам.

— А было куда жарче, — сказал он и протянул недопитый стакан Габи.

— Что прикажешь мне с ним делать?

— Могу тебе сказать, что сделал бы я.

Джордан поставил стакан на траву и обратился к Слоун:

— Где вы остановились?

Их взгляды встретились.

— В «Нормандии».

Джордан машинально пригладил волосы.

— А я в «Королевском». Так мы поужинаем сегодня в «Нормандии». В восемь вам удобно?

Слоун оторопела: мало того, что у нее были собственные планы на вечер, так этот красавчик даже не удосужился спросить, желает ли она ужинать с ним!

Джордан расхохотался.

— Я поступаю, полагаете, нахально? Но ведь вы хотели поговорить со мной об игре в поло. Или я ошибаюсь?