Она обидчиво наморщила носик:

— Это женщина?

Он рассмеялся тем особенным, низким смехом, который она так любила.

— Жюльен, принцесса, это не Жюли, — сказал он. — Это мужчина. Он француз, а подружились мы Бог знает когда, еще до твоего рождения. Мы вместе сражались на войне против нацистов.

— А кто такие нацисты? — немедленно спросила она.

Вопрос позабавил его.

— Нацисты, — начал он с усмешкой, — это солдаты одного психопата, который задумал перевернуть мир.

— А что такое пси-хо-пат?

Он мгновение подумал и объяснил, как мог доходчивее:

— Человек, у которого здесь не все дома, — он покрутил пальцем у виска. — Человек, который не признает реальности.

— Как Томми? — встрепенулась Джейми. — Он совсем не признает реальности. Когда мы играем, он вечно меняет правила.

Ее отец рассмеялся.

— Примерно, — кивнул он. — Только, мне кажется, Гитлер был намного опаснее.

— Гитлер?

— Это он командовал нацистами во время войны.

— А что такое война?

Мягко посмеиваясь, он покачал головой.

— Война, — сказал он, — это когда один человек или одна страна хотят лишить прав другую. Ну знаешь, когда Томми или Керри или кто-нибудь из ребят в школе верховой езды отпихивают тебя без очереди. — Он пытался объяснить сложные для нее вещи как можно доступнее.

— Поняла, — кивнула она угрюмо.

— Ну, хорошо, если так, — усмехнулся он.

Прижимаясь к нему крепко-крепко, она призналась:

— Я буду скучать по тебе, папочка.

— И я тоже, принцесса, — расцеловал ее он.

— А вдруг это то, что я ищу, Николас! — Сидя за ленчем, Джейми достала из сумки конверт и подала ему. — Этого человека — Жюльена Армана — отец знал долгие годы, с самой войны.

Внимательно прочитав письмо, он принялся изучать фотографию.

— Но ведь прошло уже сорок лет! — Он показал дату на обороте. — Если даже этот человек жив, то разве можно поручиться, что он до сих пор живет в Лионе?

— Но нельзя исключать эту возможность, — упрямилась Джейми.

— Ну, хорошо. В конце концов здесь есть адрес. Напиши и узнай, там ли он и захочет ли поговорить с тобой.

Она энергично замотала головой.

— Это слишком долго, — она подняла стакан. — Решено — я еду в Лион.

— Но ведь это может оказаться лишь пустой тратой времени, — возразил он.

— Может, и так. И все же я еду.

Еще раз взглянув на фотографию, он наконец сказал:

— Отлично. Только подожди до выходных — я поеду с тобой.

Она снова покачала головой.

— Думаю, мне лучше ехать одной.

— Но почему?

Стакан вновь опустился на стол.

— Пойми, если мой отец связан с какими-то важными тайнами — а так оно, похоже, и есть, — этот человек, вполне вероятно, не захочет говорить со мной. И уж конечно, ему не понравится, если мы заявимся вдвоем, — пояснила она.

— Но ведь это опасно, — убеждал ее Николас. Видя, что посетители за соседними столиками начали оглядываться на них, он понизил голос. — Ведь это риск, Джейми. Они же убивают!

Избегая смотреть ему в глаза, она ногтем машинально чертила свои инициалы на салфетке.

— Ты что же, думаешь остановить их, если они решат устранить меня? — Ее тронуло его участие, но она старалась не показать вида.

— Я думаю, что вдвоем все же безопаснее.

Наконец их взгляды встретились.

— Сам посуди… мой отец занимался чем-то таким, из-за чего людей и сейчас убивают. — Она старалась говорить как можно тише. — Ну да, возможно я рискую и лезу под пули, но черт меня побери, если я еще раз допущу, чтобы кто-то погиб из-за того, что я его подставила.

— Дьявольщина! — прошипел он. — Да перестань же ты упрямиться, слышишь? Перестань действовать в одиночку и разреши мне помочь!

— Мне казалось, ты это и делаешь, — пожала она плечами.

— Черт, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! — резко сказал он.

Джейми кивнула:

— Знаю, разумеется. И все же я еду одна. Я должна ехать одна.

— Господи, но почему?

— Мне нужно немного побыть одной, вот и все. Нужно обдумать кое-что — поездка пойдет мне только на пользу. — Ей не хотелось признаваться, что им надо ненадолго расстаться, что ее чувства к нему зашли слишком далеко, и в голове у нее полный сумбур.

— Скажи хоть, о чем ты собираешься думать в этой треклятой поездке?

— О многом.

Николаса ответ не удовлетворил.

— Да все со мной будет в порядке, не волнуйся, — заверила она его.

— Как я могу не волноваться? — Ты же играешь с огнем…

Она нахмурилась.

— Знаю.

И не только потому, что собираюсь найти отца, подумала она.

Вашингтон

В конторе было темно, рабочий день кончился, и, кроме корнера, все разошлись по домам. Он растянулся в кресле с высокой спинкой за своим письменным столом и выжидающе смотрел на молчащий телефон. Едва он зазвонил, Уорнер схватил трубку, выдохнув нетерпеливо:

— Уорнер.

— Она отправилась в Лион, — доложил голос на другом конце. — Узнала про Армана.

— А он живет все там же?

— В том-то и дело.

— Может, тебе лучше заранее с ним переговорить? — осторожно предложил Уорнер.

— Знать бы, что это поможет. — В трубке повисла тишина. — За эти годы он лишился насчет нас всех иллюзий.

— И все же потолкуй с ним.

— Попытаюсь…

— Сделай это.

Уорнер с усилием вдавил трубку в аппарат. Ясно, что придется что-то предпринимать, и как можно быстрее.

Она подошла слишком близко.

— Жаль, что мне не удалось тебя переубедить.

Николас копался в двигателе машины, взятой Джейми напрокат, а она снова и снова рылась в своей сумке, чтобы убедиться, что ничего не забыла.

— Понимаю, — тихо уронила она. — Но ты бы и не смог, извини.

— Ты уж не забывай меня там, ладно?

— Постараюсь. — Она взглянула на него, на ее лице было выражение растерянности.

— Звони мне каждый вечер, чтобы я знал, что у тебя все в порядке, — настаивал он.

Поколебавшись, она все же кивнула.

— Хорошо. — И, подбирая волосы со лба, добавила: — Ничего, я справлюсь.

— Только будь осторожна, — говорил он.

— Я правда постараюсь, — усмехнулась она.

Улыбнулся и он:

— Ну и отлично.

— Только ты не поседей до моего возвращения, хорошо? — подмигнула она. — Не думаю, что преждевременная седина будет тебе к лицу.

— Если ненароком и поседею, то к твоему возвращению обещаю покраситься, — с напускным легкомыслием ответил он.

— Спасибо!

— А вот преждевременно постареть из-за тебя это легче простого, — подсаживая ее и закрывая дверь, посетовал он.

— Да уж, это точно, — сказала она. — Высунувшись, она протянула руку и коснулась его щеки, позволяя себе эту ласку, впервые за все время их знакомства. — Я позвоню тебе, как только доберусь до Лиона.

— Буду ждать. — Неожиданно для самого себя он наклонился и нежно поцеловал ее. — Я буду без тебя скучать — ты внесла слишком большое разнообразие в мою жизнь.

— Но ведь я же не из страны уезжаю! — смеясь, ответила она, хотя сердце у нее замирало. — Через несколько дней я вернусь.

— Но лучше бы ты не уезжала.

И никто из них не догадывался, что Джейми покидала Париж не одна.

Николас захлопнул лежавшую у него на коленях папку и потер глаза. Спина затекла, шея едва поворачивалась; на часах — он так и носил «ролекс», который отец подарил ему в честь окончания университета Бог знает когда, было уже глубоко за полночь. Отложив папку, он встал и потянулся, подвигал руками и ногами, чтобы размяться.

Звонка от Джейми до сих пор не было, и он был встревожен. В Лион она должна была приехать несколько часов назад. Он ругал себя за то, что отпустил ее одну, клялся, что больше не допустит этого, и тут же обрывал себя. В самом деле, как бы он ее остановил, разве у него есть на это право? Не исключено, что оно вообще у него не появится. Эта мысль даже рассмешила его — похоже, ни один мужчина не мог бы похвастаться правами на Джейми Линд. Теперь-то он понимал, какой стержень сидел внутри этой женщины. Плоть от плоти своего отца, Джеймса Виктора Линда. А в том, что это был за мужчина, лучше всего говорила его жизнь и его дочь — та самая дочь, которая сейчас заставляла Николаса так сильно волноваться.